Без бурлаков
Маленькая история поколения, рассказанная по поводу вечера встречи выпускников
Школьный календарь поворачивает на первую субботу февраля,
День встречи с выпускниками. Всегда приходят выпускники
прошлого года, почти все. Их место еще не остыло – и в самой школе, и в
сердцах классных руководителей, учителей. Приходят и на юбилеи своего
выпуска: 5 лет, 10, 20, 30 – это уж если находится
организатор. Как-то мы публиковали записки о встрече
выпускников-50, вот что значит дружный класс! На этот раз –
рефлексивные заметки о школе 90-х: одноклассники встречаются
10 лет спустя.
Сидим на встрече одноклассников. Подтянутые, «прикинутые»,
расслабленные парни и девчонки – никаких там мини-юбок и галстуков. При
этом почти все работают в офисах. Постоянно ныряют в телефон, не
отвлекаясь от общей беседы. Едят вегетарианские салаты и пьют морковный
сок.
– Нашел новую работу? Ну и как, по фану?
– По фану!
Ключевая фраза для моего поколения, ключевой вопрос: есть ли веселье
(фан) в том, что ты делаешь, или нет. Наши родители спрашивают друзей
совершенно о другом – сколько платят? Очень трудно? В коллективе не
клюют? А мы спрашиваем, весело ли каждый день идти на эту работу. Хотя
и нам уже до тридцати рукой подать, у половины свои дети растут.
О нашем поколении, рожденном в перестройку, говорят: их не удержать на
работе традиционными методами, как то: повышение зарплаты,
гарантированный карьерный рост; путь от обычного менеджера до старшего
и от старшего до ведущего им кажется скучным. Так и есть. Нас
удерживает другое: свободный график, корпоративные тематические вечера,
где можно нарядиться гангстером или хиппи, наличие теннисного стола и
пары веселых сотрудников.
«Что вы можете предложить? – спрашиваем мы кадровика, когда
устраиваемся на работу. – Есть ли у вас, к примеру, пуфики?»
Пуфики! Боже мой! Чтобы поджать под себя ноги, включить плеер и
работать на ноутбуке, как в колыбельке.
Еще черта: нет страха потерять работу. Путей-дорог вокруг много, жизнь
широка, в конце концов, можно бросить все и уехать строить карьеру
погонщика слонов во Вьетнаме.
Понятно, некоторым мы действуем на нервы. Даже очень. Хотя вспомним:
когда мы были малы, взрослые так сильно хотели перемен, так они тогда
устали от советской режимности, так восторгались западными социальными
моделями! Наши мамы и наши учителя внушали нам идеи лучшей жизни, а не
готовили к повторению своей.
Нас обеспечивали всем, что только можно было добыть – американские
жвачки, белоснежные кроссовки, игровые приставки; а в школе чего только
не было – киноклубы и диспуты, новые программы, множество интересных
учебников и пособий. В отношениях с учителями никакого сухого черного
хлеба, а только пир на весь мир.
Основной ценностью воспитания тогда была свобода. Отлично помню, как по
дороге из школы сопровождающие нас, первоклассников, бабушки и мамы
похвалялись друг перед другом тем, как они не запрещают детям «ничего,
ну совершенно ничего». Никаких ограничений, это, считалось, вредно.
Явление масштабное: вдруг детей стали любить не за оценки, а «потому
что ты есть», мороженое и газировку начали выдавать не по праздникам, а
по первой просьбе. В общем, в нас вселяли универсальную идею Запада:
основа личности – уверенность в себе и осознание своей самоценности.
Школа не отставала. Хулиганов ругать перестали, а стали с ними
«объясняться по-человечески». Уроки вели невесть откуда взявшиеся
специалисты разного профиля, они грузили нас по полной, без скидок на
возраст – уважали наше достоинство, значит.
И вот мы выросли. Сидим на встрече одноклассников. Все плещут,
фонтанируют энергией, полно идей о продолжении вечера, здорово. Но что
касается работы, хорошо чувствуют себя только те, кто работает в
иностранных фирмах – где есть нестрогие правила, уютные переговорные и
всевозможные удерживающие факторы, начиная с кофе-машины и печенья и
заканчивая «нормальным начальником». Остальные еще ищут такую,
перебирая разные конторы.
То есть вышло так, что мы-то получились такие, какие
получились, а страна-то не сильно поменялась. Для стандартного
работодателя мы «патологически амбициозны», «вольны до сумасшествия»,
не готовы вкладываться в дело, если не находим в нем интереса.
Разумеется, не денежного: пусть вдали маячат золотые горы, а раз не
нравится – оно и не надо.
Это людей страшно раздражает: вы, говорят, слишком легкие, ага, жизни
не знаете. А что значит знать жизнь? Это как – жить тяжело, каждый день
совершать подвиг, наступать на горло своим желаниям, превозмогать себя,
тянуть лямку? Кстати, в 90-е, помню, у моего папы в комнате день и ночь
крутилась песня «Наутилуса»: «Видишь, там, на горе, возвышается крест –
повиси-ка на нем!»
Ну а если жить иначе? Работать, но не упираться; создавать, но не
умирать за идею; получать от жизни удовольствие. Вот мы-то живем, и
ничего. Работаем, приносим своим фирмам прибыль, детей растим. Но
как-то не так это делаем, по мнению старшего поколения. Тут на днях мой
шестидесятилетний сосед, намученный, натруженный, ругает своего сына:
«Спит до обеда, одевается странно, как его только на работе держат, но
ведь как-то живет, мерзавец, и денег не просит».
В общем, дорогие мамы-папы и любимые наши учителя! Давайте
без всякой доказухи согласимся, что и вы, и мы – хорошие. Поставьте нам
«пять» за то, что мы до сих пор не растеряли блеск в глазах и веру в
свои силы! А от нас – огромное спасибо за ту самую свободу, которую вы
вселили в нас тогда, в 90-е!
Мы рисуем шаржи на тему будущего проекта, носим шарф кандибобером,
наряжаем офисную елку дыроколами и степлерами… и не принимаем ничьи
слова на веру, даже начальника… нам всё неочевидно, а пятикратная
премия не интересует, если дело, на наш взгляд, бессмысленное.
Без вас все это было бы невозможно.