Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №20/2013
Третья тетрадь
Детный мир

ОТКРЫТЫЙ ДИАЛОГ


Емельянова Екатерина,
научно-исследовательский Центр детской нейропсихологии www.detki-psy.ru

Дисграфия, дислексия: осторожнее с терминами!

У ребенка трудности с чтением и письмом? Это еще не повод расписываться в педагогической беспомощности

Все чаще приходится общаться с детьми, для которых самым нелюбимым уроком в школе является русский язык, а самым противным занятием – у кого чтение, у кого письмо, у кого – то и другое вместе. Причем соотношение будет таким: примерно на 8 мальчиков одна девочка. Как правило, в Научно-исследовательский центр детской нейропсихологии таких детей приводят мамы и бабушки, обеспокоенные диагнозом – дисграфия, дислексия. Термины эти сейчас вошли в свободный обиход, их легко употребляет каждый, особенно те, кто считает себя достаточно компетентным в деле обучения.

В быту принято любые детские проблемы, связанные с трудностямиписьма, называть дисграфией, а с чтением – дислексией. Как показывает практика, такой приговор чаще всего выносят учителя, чуть реже – сами родители. Как только малолетнему ученику прицепили этот ярлык, его школьная жизнь превращается в цепь сплошных неудач: за диктанты – сплошные двойки, за чтение при всем классе – насмешки и иронические подтрунивания. «Ну что же вы хотите – у него дисграфия (или дислексия)», – говорит учитель огорченной маме. Такие «дети-дис» как бы отбраковываются, исключаются из образовательной системы, при этом требования к ним предъявляются такие же, как и к другим ученикам, оценки выставляются по тем же критериям, времени на выполнение разнообразных заданий, особенно контрольных, отводится столько же. Есть и другой сценарий: ребенок с ярко выраженной дисграфической или дислексической симптоматикой обвиняется в лени и нерадивости, родители вынуждены выслушивать упреки в том, что они не способны заставить чадо работать, «как все», бедного «ленивца» грузят дополнительными заданиями и после уроков, и во время каникул. А результат тот же – двойки, двойки, двойки.
Что же это за зверь такой – дисграфия/дислексия? Что за чудище?
Стоит напомнить, что процессы письма и чтения действительно очень сложны и состоят из нескольких операций, большинство из которых следует производить последовательно. Для того чтобы эти шаги привели к эффективному итогу (написать или прочитать слово правильно, а в последнем случае еще и понять правильно то слово, которое правильно прочитал), нужно чтобы мозг ребенка был достаточно сформирован. Нужно уметь и слышать, и видеть, и уверенно чувствовать себя в границах листа бумаги (тетрадного или книжного – не важно), и владеть своим телом – хотя бы кистью, пальчиками, глазками, и контролировать собственные действия, и еще много чего другого, касающегося физиологии, развития высших психических функций, эмоционально-волевой сферы. Все эти умения формируются не мгновенно и не одновременно. Так что если у первоклассника не очень красивыми выходят буквы, если он пропускает гласные или не дописывает концы слов в диктантах – это пока не повод для того, чтобы говорить о дисграфии. Если ребенок трудно учится читать, если при проверке на скорость чтения его результат худший в классе – это тоже еще не значит, что он страдает дислексией.
Диагноз может быть поставлен только специалистом – логопедом, дефектологом, и то не сразу. Если учитель или родитель замечает какие-то проблемы (а как часто их не замечают! Не хотят замечать! Как часто проблемы вуалируются усердной помощью мам и бабушек!), то следует вначале исключить элементарные недоформирования. Хорошо ли ребенок слышит и различает звуки речи? Да и вообще, хорошо ли он слышит? Насколько хорошо он видит? Насколько хорошо соображает? Как он развит моторно? И на каком уровне развит физически? Как сформирована кисть, затвердели ли фаланги пальчиков, сжимающих ручку? Если что-то оказалось недоформированным – вам к нейропсихологу, под чутким руководством которого все постепенно войдет в норму.
 Если же на все эти вопросы специалистами даны положительные ответы, только тогда мы можем предположить наличие дисграфии или дислексии. Специалисты утверждают, что диагностировать дисграфию можно не раньше, чем во втором полугодии первого класса. Говорить о дислексии можно тогда, когда ребенок начинает читать на два года позже своих сверстников! На третьем году обучения можно подозревать дисорфографию – то есть неумение применять в письме орфографические правила. Окончательно подвести итог можно только после тщательно и детально проведенного обследования. Есть данные, что дислексией и дисграфией (они часто неразрывны) страдают примерно 4% школьников, причем заметно чаще симптомы проявляются у тех, чьи родители тоже «дис», а в родном языке написание и произношение слова сильно различаются – как в русском.
И вот теперь – самое главное. Диагноз подтвердился. У ребенка «стойкая неспособность овладеть навыками письма по правилам графики» (А.Н.Корнев) или «патология чтения» (Л.С.Цветкова). Но это не означает, что он необучаем, что он глуп или бездарен. Известно, что вовремя поставленный диагноз и правильные действия – залог успеха. 40% дисграфиков и дислексиков могут справиться со своей проблемой, если с ними начата работа до того, как им исполнится по 10 лет. Чем позже начинается коррекция – тем более низкий процент излечения. Но шанс-то есть! Значит, надо прежде всего создать условия для получения положительной динамики. Обязательно нужны занятия с логопедом! Он будет, вооруженный научными методиками, «преодолевать механизм нарушения» (Л.С.Цветкова).
Но и на обычных уроках в родном классе можно многое сделать для всеобщей пользы. Здесь огромную роль играет такое поведение взрослого, при котором растет самооценка ученика и повышается его настроение, другими словами – чрезвычайно важен радостный эмоциональный фон, который позволит не уничтожить школьную мотивацию на успех, без которой достижение высокого результата в любой сфере невозможно!
Не следует ругать ребенка за чрезмерное количество ошибок – их надо просто исправлять (это касается и письма, и чтения), но и сама шкала оценки при этом должна быть щадящей, хотя бы на какое-то время, иначе дисграфик никогда не сможет порадоваться даже тройке за диктант.
Недопустимо высмеивать ребенка перед одноклассниками, и, наверное, не стоит заставлять дислексика читать вслух перед всем классом, да и пресловутую «скорость чтения» проверять у него бессмысленно. По мне – ее бессмысленно проверять у всех. Дело ведь не в скорости, а в понимании, в способности размышлять над прочитанным, получать и использовать информацию, переживать эмоции… «Детям-дис» нужно давать чуточку больше времени на выполнение заданий или уменьшать количество заданий в единицу времени – дисграфики и дислексики делают все медленнее.
На диктанте, если мы хотим получить высокий результат, а не убедить ребенка в том, что он двоечник, темп письма должен быть ориентирован на самого слабого, а оценивание его работы лучше производить по особой шкале, которая позволит ребенку и его родителям увидеть – сделан шажок вперед. Это не поблажка, это – выравнивание условий, восстановление справедливости. Почему-то в просвещенной Европе для дис-учеников предусмотрены даже особые условия сдачи экзаменов (во Франции, например, им положен дополнительный час), индивидуальные критерии оценок в процессе обучения. А у нас, как правило, всех стригут под одну гребенку.
Но даже если все эти усилия не приведут к победе, не стоит отчаиваться. От дисграфии и дислексии еще никто не умирал, а вот президенты, выдающиеся актеры, ученые, художники с такими диагнозами – встречались.
«Дети-дис» такие же ученики, которые требуют к себе индивидуального подхода, как и всякий ребенок, пришедший в школу за знаниями и умениями. Когда взрослый понимает, что в его классе все особенные, для него особым смыслом наполняются слова великого Яна Амоса Коменского: «Сначала полюбить – потом научить!»


Может пригодиться

Не исключено, конечно, что некоторым нашим ученикам, пишущим и читающим с трудом, не умеющим сформулировать свои мысли, потребуется помощь специалиста. Но вполне возможно, ребенок просто смущается, заранее уверен, что у него ничего не получится, или он имеет негативный опыт рассказчика. И ему нужно всего лишь разговориться, преодолеть страх перед текстом. Подойдя к книжной полке с педагогической литературой, посмотрим, чем могут помочь учителю в этом случае любимые авторы.

Пес в шкафу

Джанни Родари в «Грамматике фантазии» рассказывает, как привить детям младшего школьного возраста вкус к сочинению историй. Самый простой и безотказный прием — бином фантазии. Нужны два слова, далеко отстоящие друг от друга по смыслу, чтобы потребовалось воображение, которое свяжет их. Пусть появление слов сопровождается интригой: два ребенка пишут их на скрытых от остальных и друг от друга участках доски. И вот они появляются, веселя ребят своей несопоставимостью и приманивая возможностью причудливых игровых ходов. В качестве примера Родари приводит пару «пес – шкаф». Соединяя их в разных комбинациях, получаем, например, «шкаф пса» вместе с историей о том, что там может хранить хозяйственная и аккуратная собака. Или «пес со шкафом» на спине, как улитка с раковиной, чтобы всегда иметь под рукой будку. Или «пес в шкафу»: некий господин, придя домой, обнаруживает собаку в платяном шкафу, потом в кухонном, в посудомойке, в холодильнике...
Через некоторое время в процессе придумывания, записывания, рассказывания сочиненных детьми историй можно будет решать немало образовательных задач. Но для этого необходимо сделать первый шаг: ребенок получает удовольствие от создания собственного текста. Даже если взрослому он пока кажется нелепым и бессодержательным.

Трудная роль слушателя

Нередко взрослые своим поведением пресекают детскую инициативу, сами того не желая. Просто мы этого не замечаем. Чтобы осознать это, Игорь Павлов в книжке «Общение с ребенком» предлагает тренинговое упражнение, в ходе которого взрослые могут испытать, как чувствует себя рассказчик в разных ситуациях. Участники разбиваются на пары: говорящий (он рассказывает что-нибудь о себе) и слушатель. В ходе тренинга они меняются ролями. Каждый должен попробовать себя в четырех разных ситуациях: оба сидят спиной друг к другу; говорящий смотрит на слушателя, а тот разглядывает посторонние предметы; слушающий смотрит на рассказчика и поощряет его знаками внимания; говорящий сидит, а слушатель стоит – возвышаясь как взрослый над ребенком.
Последующие вопросы позволят участникам высказаться, в каком случае они чувствовали себя комфортнее всего. Перечислить, по каким признакам мы понимаем, что собеседник нас не слушает, и наоборот, что наше сообщение ему интересно и важно.
Способы и приемы поощрения рассказчика можно перечислить и записать. Например, короткие реплики («да», «правда?», «понимаю»); повторение последнего слова, произнесенного ребенком; перефразирование сказанного своими словами; попытка понять и сформулировать, что чувствовал рассказчик.
Чтобы освоить приемы активного слушания, можно напоминать себе об их использовании перед разговором с коллегой или ребенком.

Елена КУЦЕНКО

Рейтинг@Mail.ru