ИМЯ И СЛОВО

Лето имени Коваля

…И потом скитаться можно…
Я вот сейчас выйду из мастерской
и пойду за бутылкой водки – это может быть скитанием.
Дело не в том, сколько ты прошел, а в том, сколько пережил за отрезок пути.

Юрий Коваль

Строго говоря, Юрий Коваль написал всего одну книгу-путешествие. Она называется «Самая легкая лодка в мире». Но если смотреть шире, то все написанное Ковалем – это большое путешествие. Бежит на Северный полюс свободолюбивый песец Наполеон Третий, за ним – дошкольник Серпокрылов и Вера Меринова. Капитан Суер-Выер плывет к Острову Теплых щенков. Бежит по следу хитрованов-мешочников простодушный Вася Куролесов и его верный пес Матрос. Босиком по снегу бежит в город Курск злодейски ограбленный гражданин Лошаков. А из Москвы в Ферапонтово едет с друзьями на «газике» сам Юрий Коваль…

* * *

Когда собираешься написать о близком человеке, с которым сроднился, то не знаешь, с чего и начать. Ходишь кругами, посматриваешь то на белый лист бумаги, то на белые облака за окном и думаешь: «Начинать надо с главного…»
А что главное? Когда любишь, то все для тебя главное. Неглавного просто нет.
Что ж, тогда надо искать самое главное.

* * *

«Лето имени Коваля» – это слова Юрия Норштейна. Однажды он все лето читал «Чистый Дор» Коваля, читал и радовался, какая это студеная и чистая книга. А потом так и сказал Ковалю: «Юра, вы знаете, у нас было лето имени Коваля… Мы читали друг другу, детям… Вот чтоб вы знали об этом».
Ах, если бы мы понимали, как это важно: вовремя сказать человеку, что он – гений. Можно и не кричать об этом громко, а сказать шепотом или написать в письме. Я тут уже не только о писателях думаю, а – вообще.
 У меня тоже было лето имени Коваля, и даже не одно. А потом была осень имени Коваля и зима с весной – тоже имени Коваля. Но обо всем этом сказать Юрию Иосифовичу я не успел. И этого не поправишь. Ужасно обидно… Но есть еще вот эти три точки. Они подразумевают невыразимую надежду.
«Где человеку кажется, что все кончено, – у Бога только начинается».

* * *

Вот если бы я прочитал «Недопеска» вовремя, в детстве… Но «Недопесок» вышел в свет, когда я уже читал запоем Достоевского и на книжки издательства «Детская литература» смотрел свысока.
О том, что есть такой невероятный писатель Юрий Коваль, я узнал только в 1994 году. И пока я бегал в поисках разных книжек Коваля и мечтал о встрече, Юрий Иосифович умер.
Первая вещь Коваля, которая попала мне в руки, – «Приключения Васи Куролесова». Это была потертая книжка, изданная в Ижевске загадочным издательством «Странник». Ее подарил мне и моим дочкам странник Володя Захарин, мой добрый товарищ, объехавший всю страну на электричках или автостопом.
От Васи мы всей семьей пришли в такой восторг, что я отправился в Дом книги на Новом Арбате, чтобы поискать там другие книжки Коваля. Почему-то запомнилось, что это было 10 октября. А год был 1994-й.
И вот поднимаюсь на второй этаж, подхожу к прилавку современной литературы. Подхожу, конечно, без надежды. Обозреваю полки за спиной продавщицы. Ничего «ковалиного» не вижу. Что ж, думаю, этого следовало ожидать. Такие писатели на дороге не валяются. И все-таки спрашиваю на всякий случай: «А Юрий Коваль у вас есть?» «Да, вот же он». И точно – лежит книжка: Юрий Коваль. «Опасайтесь лысых и усатых». Чудеса!
Продавщица, заметив мою радость, доверительно рассказывает: «Перед вами приходила Белла Ахмадулина и взяла три штуки». У меня от таких слов даже руки задрожали. «Дайте, – говорю, – мне тоже три штуки».
И я, конечно, не пожалел, что взял сразу три книжки. Дарил потом друзьям.
Прошло несколько лет, и однажды осенью я попал в больницу. Очень жалел там, что не захватил с собой книжку Коваля. С тех пор я, когда уезжаю из дома, беру с собой какую-нибудь из книжек Коваля. Особенно удобно ложится в карман книжка «Когда-то я скотину пас» из библиотечки «Огонька».
И вот лежу себе в палате, грущу, а желтый клен за окном манит на улицу, прижимает к стеклу свои солнечные ладони. И тут вдруг приезжает меня навестить мой редактор по «Комсомолке» Валерий Петрович Симонов и привозит мне в подарок книжку. Называется «АУА». Автор: Юрий Коваль.
Изучая книжку, читаю: «Составитель – Ю.Файт». Вспоминаю, что тот же составитель почти у всех книг Геннадия Шпаликова. Какой же молодец этот Ю.Файт, думал я. К своему стыду, я не знал тогда, что Файт – прежде всего кинорежиссер, в его фильме «Марка страны Гонделупы» Юрий Коваль играет и поет, а фильм «Пограничный пес Алый» Файт снял по книге Коваля.
Проходит десять лет, и жизнь «случайно» сводит меня с Юлием Андреевичем Файтом. Опять чудеса!
Но это еще не все странные, как говорил Пушкин, сближения. Недавно я прибирался на балконе и нашел пачку машинописных бумаг. Оказалось, что это стенограммы летучек в редакции «Комсомолки», которые мой коллега когда-то оставил в квартире, уезжая на новое место работы. Меня поселили на его место. Старые стенограммы мне сначала лень было выбросить, а потом жалко – все-таки история родной газеты.
И вот из вороха этих бумаг я беру несколько листков. «Магнитофонограмма летучки газеты «Комсомольская правда» от 09.12.1987 г.» Пробегаю глазами и вдруг вижу упоминание о… Васе Куролесове. Не бред ли это? Вникаю в суть обсуждения. Оказывается, 5 декабря 1987 года «Комсомолка» опубликовала фельетон, в котором заклеймила позором автора диафильма «Приключения Васи Куролесова». Газета обвинила Юрия Коваля в пошлости и халтуре. Причудливость ситуации была в том, что заметку подготовил международный отдел в обход отдела литературы по «сигналу» с… Кубы. Наши люди на Кубе посмотрели диафильм про Васю и посчитали, что образ советского человека в диафильме искажен.
На летучке дежурный похвалил остроумную заметку, и обсуждение потекло бы дальше, но тут встал тогдашний сотрудник школьного отдела (а ныне известный детский писатель) Борис Минаев и сказал, что заметка неправильная, стыдно так обходиться с такими талантливыми людьми, как Юрий Коваль.
Кто-то скажет: ну что особенного – кому-то не понравился диафильм, и он про это написал. Какие пустяки. Сегодня на такую заметку никто и не поморщится. Но надо вспомнить, каким тиражом выходили тогда центральные газеты и какие «оргвыводы» иногда делались из самых маленьких заметок!
Известно, что для Коваля разносная заметка в «Комсомолке» была неожиданным и очень тяжелым ударом. Узнал ли он о том, как бросился на его защиту Боря Минаев? Хочется думать, что узнал.
Еще в 1957 году Юрий Коваль писал любимой девушке: «Фестиваль (имеется в виду Всемирный фестиваль молодежи и студентов. – Д.Ш.) наконец кончился и начались грибы!»

* * *

Сейчас я глянул в окно и вдруг увидел там горы. Настоящие горы с белыми макушками ледников. Десять минут назад их не было.
А это так вечернее солнце смотрит на дождевые тучи.
Кажется, я понял, что самое главное. Когда я пишу о Ковале, самое главное – сказать о том, что Юрий Иосифович много раз спасал меня своими книгами. Они являлись в самый нужный момент.
И через десять минут тучи становились горами.
Коваль менял угол зрения. Тупиковый угол становился добродушным овалом.
Мне удивительно, почему до сих пор доктора не выписывают детям и взрослым как витамин «1,5 страницы Коваля на ночь», «5 страниц Коваля – в период обострения», «2 абзаца Коваля перед едой», «полсказки натощак».
Помните фильм «Приключения желтого чемоданчика»? Проза Коваля действует на читателя, как леденцы храбрости на пугливую старушку, гениально сыгранную незабвенной Т.Пельтцер.
В каждом рассказе у Коваля – трагизм и утешение, воздух и тайна, смех и слезы. Коваль явил то, чего совершенно не было в нашей литературе для детей: юмористический лиризм и лирический юмор. Причем юмор самого высокого свойства. Татьяна Бек говорила, что юмор у Коваля «матово-нежный, всегда чуть печальный».

* * *

Кот открыл дверь балкона, и, пока я ходил ее закрывать, совершился беспорядок. То ли кот, то ли сквозняк разбросал мои бумажки по всей комнате. Сейчас я их собрал, расположил в задуманном порядке, но, кажется, что-то потерялось. Чего-то не хватает. Обидно, если опять не хватает главного.

* * *

Есть люди, которые категорически не вписываются ни в свою профессию, ни в свое ремесло, ни в свое время. Не то чтобы они больше всего этого и выше. Нет, просто они несут в себе что-то совершенно отдельное. Ведь есть отдельно стоящие дубы и сосны. Они растут одиноко на взгорке или опушке, будто выбежали из леса. Чаще всего именно такие выросшие на просторе деревья бывают особенно красивыми.
«Рано утром я вышел из дома и почувствовал, каким коротким будет этот день. Захотелось прожить его хорошо, не потерять ни минуты, и я побежал к лесу».