Образование как встреча

А в апреле уже тоска: все более плоской и прагматичной становится подготовка  к ЕГЭ, все меньше остается в уроках человеческого смысла. Скажут: да, а что делать, если 76% заданий ЕГЭ репродуктивного уровня, таковы же учебники и методички. Отвечать на этот вопрос «простыми словами» бессмысленно. А по существу – «жизнь человеческого типа», которой мы якобы хотим, вовсе не в беспроблемности; она – в пространстве перипетий всей человеческой культуры, в непрерывном общении с другими и с самим собой,
в ответственном самостоятельном выборе.Так говорил и писал философ Феликс Михайлов (1930 – 2006), хорошо известный многим учителям страны по лекциям и выступлениям 80-х, 90-х годов. Пять лет, как его не стало. А родился Феликс Трофимович как раз в апреле – повод почитать его книги и статьи…

«По-человечески» – это субъективно переживая

Парадокс: науки осваиваем, а более умными почему-то не становимся – ни мы, ни мир. Более того, процесс отчуждения молодых людей от знаний нарастает. Знания ли даем «какие-то не такие», или с детьми «не то»? Ошибка в том, указывает Михайлов, что мы вольно или невольно соглашаемся уподоблять ребенка машине, воспринимающей и перерабатывающей информацию, сами себя убеждаем: надо вкладывать, а как же, любой ценой! И нам кажется едва ли не праздной эта мысль философа: «Интеллект определяется содержанием человеческой культуры, а не быстродействием алгоритмизированного просчета вариантов уже сформулированной задачи». Нам бы «быстродействие», но без культуры.
Между тем «содержание человеческой культуры» не какие-то потемки, а знаемый каждым, осознанный мир нашей жизни, разноголосица времен, народов, история ближних и дальних людей; так же как «культурные потребности»: не какие-то непонятные изыски, а «движение мое, моих знаний во времени, включение в деятельное, предметное общение, чувства, радость, страдание, негодование, восхищение».
Михайлов пишет: «”Я” всегда переживает свою сопричастность вечности. История людей, их культуры всегда, в каждый данный момент воплощены в живом общении живущих сейчас людей, в их делах, в их языке, в их поэзии и знании».
То есть в каждом мгновении жизни одного человека реализуется бесконечная и вечная жизнь всего человечества, и вне этого контекста, вне такого понимания человека, культуры нет образования, а если есть, оно не нужно.

Как благо переходит в иго

Вряд ли Феликс Трофимович предполагал, что милый его сердцу деятельностный подход в скором времени будут насаждать, как картофель при Екатерине. Но о том, что первое, за что учителя схватятся, будет не голова, а «типы заданий», «формулировки вопросов по-новому» (техники), возможно, догадывался. Потому что, как истинный философ, смотрел в суть вещей и называл проблему по имени:
«Я понимаю и допускаю такой госстандарт: дети, переходящие во второй класс начальной школы, должны уметь легко читать интересные им тексты, свободно и с удовольствием писать, если им хочется себя выразить, без усилий считать, целесообразно выполняя простейшие математические действия, ориентироваться в странах света, вживаться во времена дня и года, любить рисовать и петь, красиво мастерить то, что им захочется иметь и дарить, получать радость от собственной ловкости и силы. Но вот вопрос: а что, если повсеместно «работающий» госстандарт, имевший, казалось бы, в виду развитие, для облегчения ведомственного контроля простым перечислением включит в свои требования одни для всех тексты для чтения и «примеры» для решения, стандартные навыки пения, рисования и т.п. И превратит вымученное умение читать эти тексты, решать эти примеры, петь эти песенки, рисовать эти домики, эти деревья... – и в цель обучения, и в критерий его успешности? И опять произойдет закрепление учителя в двойной и, увы, привычной ему роли: в роли, с одной стороны, властного администратора класса, а с другой – слуги стандарта. А ученика – в объект противоречивых функций и усилий учителя. Правда, «объект» по мере сил – ведь он живой! – сопротивляющийся насилию субъективно непотребной ему работы».

Истинная природа регламентаций сверху

Читаем: «Все проблемы образования никогда не были и не могут быть ничем иным, кроме проявления проблем (внутренних противоречий) самого общественного уклада жизни людей. Но в предметную сферу профессиональных забот чиновников таковые не входят. Чиновники устремлены к своей ничем не ограниченной свободе управления. Людьми, конечно, – в делах они ничего не понимают».
Значит, нет смысла бросаться исполнять любые бюрократические псевдоинициативы, а вот отстаивать гражданскую свободу во всех формах и способах труда образовательной деятельности надо. Так считал Михайлов и добавлял: «Но все привыкли к мелочному, регламентирующему в интересах чиновников командованию всем и вся: содержанием, методами, формами, тогда как для развития культуры народа (а тем самым и для всех форм жизни всего общества) необходимо другое отношение: это наше дело и наше управление им».

Основания жизни

Но сегодня уже сами чиновники требуют от учителей создания профессиональных педагогических сообществ, а дело не идет, что-то случилось с людьми, прочно усвоившими, что образование – это структура, структура ведомственного подчинения. И тут в пору спросить философа, что же такое образование как культура?
«Вся суть загадки человеческого Я как раз в том и состоит, чтобы понять, как в жизнедеятельности человека физическое, химическое и прочее бытие природы превращается и в прекрасное, и в благо, и в честь, и в достоинство, и в истину, и в справедливость, реально служащие основанием и целью человеческой жизни».
«Мышление – не описание, не воспроизведение того, что дано в представлении... Поиск сочувствия, сомыслия и содействия с другими людьми и с самим собой».
«Основание образовательной деятельности – это духовная культура возраста, слитая с культурой жизни и труда взрослых, питаемая ею в их общем жизненном обиходе».
Вам это близко? Значит, до безоговорочной капитуляции перед ведомственным произволом дело еще не дошло.