ЧТЕНИЯ. ДЕНЬ ВТОРОЙ
Круглый стол «Мировоззрение, цели и ценности»
«Воспитание школы: проверка временем» - взгляд из 90-х в 2000-е. Четыре «круглых стола» по четырем частям антологии школьной публицистики Симона Соловейчика.
– Мировоззрение – это не сумма истин, предположений, прочитанных и написанных книжек. Это то, что мы реконструируем через сумму каких-то живых контактов. Это проживание внутри себя. Симон Львович умел проживать школу внутри себя, ведь нельзя писать про школу, предполагая, что там темное пятно. Написать что-то умное с научных позиций или что-то яркое и воодушевляющее про школу – больших затрат не надо. И только встретившись с этим странным и неправильно организованным пространством школы, в котором что-то происходит, то, чему очень часто нет языка описания, можно говорить о школе так, как говорил Соловейчик. Ход про педагогов-новаторов был не про то, что есть в школах некоторое количество удивительных учителей. Тогда упорно спрашивали: вот вы открыли семь учителей-новаторов, а где же восьмой? А восьмой был в этой фантастической фразе: «Вы блестящий учитель, у вас прекрасные ученики». Дело не в том, что вы можете таким стать, это залог реального видения, ошеломленного. Я приезжаю в любую отдаленную деревню, и если у меня чуток есть собственного зрения, я могу что-то распознать и обнаружить в любом учителе элементы «блестящности».
Симон Львович обладал невероятным ресурсом распознавания. И именно потому вызывал доверие. Учителя любить трудно. Учитель тащит на себе огромное количество такого, что обыкновенному смертному и не снилось. Например, количество эмоциональных травм, которые переживает учитель. И каждый педагог – это сумма своей боли, своих трагедий, даже самый успешный.
Какими бы ни были инструкции и учебники, мы вынуждены исходить из суммы своих интуиций – этических, эстетических, интеллектуальных. И с этой точки зрения любой педагог – это абсолютно уникальный ценностный мир, просто он не умеет о себе разговаривать. Но если вслушиваться в суверенное содержание педагога, он начинает на это откликаться, и тогда действительно происходит чудо.
Это было гениальное вбрасывание Соловейчика: ты можешь. От тебя многое зависит. Ты и в пространстве скучного можешь сделать себя. Эта линия, которая была прочерчена для ребенка в «Учении с увлечением», важна и для учителя.
В чем и заключалась фантастичность созданной им газеты «Первое сентября» – совершенно ошеломительный кредит доверия учителю, понимание и знание того, что учителю нужно всё, во всей невероятной избыточности. Это был фейерверк избыточности, фейерверк культуры. Впечатление, что попадаешь на культурную рождественскую елку. И все это – про меня? Соловейчик создал газету не просто возвышающую учителя над бытом, а дал понимание того, что вот эта надбытовая сущность есть в любом учителе.
Любой учитель знает, что его звездный миг не в момент, когда его признали, например, учителем года. А в момент, когда в его взаимодействии с учениками случилось что-то, про что хочется помнить. Причем часто это происходит совершенно неожиданно: ух ты, что-то случилось. Это и есть ощущение бытийности, прорывающейся сквозь быт. Да, быт, рутина нас заедают. Но если бы в школе было только это, все учителя давно бы разбежались из школы.
Учитель держится в школе, потому что в нем есть эта фантастическая, в чем-то детская надбытовая энергия. И это касается не только так называемых «великих». Способность выпрыгнуть из формата есть всегда, и есть у каждого. И тогда – чудо контакта, чудо победы.
Я бы сказал, что сущность педагогической профессии – быть самим собой. Потому что трудный ученик, трудная ситуация не поддаются методике, нужно становиться самим собой, работать всей глубинной человеческой культурной сущностью своей. Поэтому Симон Львович делал газету для учителей как энциклопедию культуры, энциклопедию жизни, духа.
…Мы обладаем ресурсом жить подлинно в неподлинных условиях ровно в той мере, в какой в нас реально возникает проживание внутренней свободы. А оно возникает во всех. Это и есть великое состояние «я что-то сделал!», и это то, что можно обнаружить только в себе, а не в методических пособиях.
Есть персональное дыхание внутренней свободы, и это главное доказательство надбытностной сути учителя, сути урока.
Разговор с залом
Что такое – видеть урок учителя?
Ольга, преподаватель. Вы затронули важную тему. Увидеть достоинства личности учителя намного сложнее, чем провести анализ урока и выяснить, что он там недоделал. Как же увидеть этот «воздух» того или иного педагога?
Александр Лобок. Мы видим, по сути, невидимое, но это и составляет суть педагогической работы. Индивидуальная педагогическая стилистика, атмосфера, которая делает педагога абсолютно непохожим на другого. Воздух, насыщенный энергией, содержанием собственного «я»…
Ольга (продолжает). Когда я привела студентов на практику и мы вместе посмотрели урок, мне хотелось аплодировать, я спросила студентов: как вам? Они сказали: ну, нас так учили, и мы так будем учить. Умение увидеть достоинства – как этому научить? Не только будущих педагогов, но и чиновников?
Александр Лобок. Это главное, чем я занимаюсь. Вот в школе мне говорят: мы все находимся в состоянии поддержки друг друга, но почему-то мы друг друга боимся. Да просто потому, что этого опыта и привычки для распознавания индивидуального воздуха у нас нет. Мы приходим поддержать, сказать: да, молодец, а я сделал бы так. Но задача не в том, чтобы дать совет, а в том, чтобы увидеть пространство того воздуха, которым человек дышит. Важна способность вглядываться, а не способность судить. Вглядываться так, чтобы от разговора с вами возникало собственное развитие. Симон Львович создавал прецедент самого такого зрения. Но этот труд можем делать и мы, друг другу помогая, друг друга «осредствляя».
Полина, магистратура. Я по случайности начала работать с детьми, и вот что: дети видят во мне не то, что я сама в себе вижу, не те у них цели, какие я ставлю. Они говорят совершенно другое, чем то, что я как педагог пытаюсь донести.
Александр Лобок. Первое, что я хотел бы сказать: это безумно тяжело – совершать движение навстречу другому. Я не могу априорно любить другого, я должен к нему двигаться. И у каждого человека это свой труд. И с этой точки зрения реконструкция «воздуха» – это реконструкция вашего труда, движения к другому, непохожему на вас человеку. Второе: педагогическая встреча – это не встреча двух любящих сердец. И вашего мировоззрения у них никогда не будет. Катастрофа, когда мы становимся гуру, за которым восторженные дети движутся по дорожке. Нет, мы понимаем, что наш ученик – это другой и наша встреча – это движение к другому. Возможно, это самое сложное в педагогическом труде.
Светлана, Воронеж. Однажды подвели меня к учительнице, с виду никакая, но весь урок мы сидели в мурашках, мы вдруг стали свидетелями и участниками чего-то истинного. Когда урок закончился, я подскочила и спросила: «Вы знаете, какое вы сокровище?» Она сказала: «Прошу, никому об этом не говорите».
Александр Лобок. Как описать модель продуктивного педагогического взаимодействия? Нужны инструменты распознавания пространств индивидуальности, новый язык описания. Нет, это не схема. Или говорят: пусть учитель сам для себя параметры придумывает. Это вообще финал. Вопрос в другом: почему у меня возникло ощущение подлинности? Почему я почувствовал, что фальши нет, взаимодействие – есть?
Марина, директор школы. Мои учителя не боятся чиновников. Как только учитель понимает, что в него верят, что он лучший, он это действительно демонстрирует.
Александр Лобок. Вопрос не только в том, чтобы признать: ты лучший. Самое главное – человек, от которого учитель что-то толковое про себя узнал, что-то сам про себя понял. Чиновник с мозгами, который способен меня понимать и реконструировать. Не в том суть, чтобы сказать: ты блестящий учитель. А в том, чтобы этот факт предъявить вам. Прояснить массу ресурсов и сторон, которые составляют педагогическую индивидуальность человека. Такую педагогику нам завещал развивать Симон Львович Соловейчик.
Записала Людмила КОЖУРИНА