РЕПОРТАЖ

Борьба за интернат

Уже который год в начале лета на лентах информационных агентств появляется множество сообщений о реструктуризации или закрытии школ, интернатов, детских домов. Власти на местах, похоже, действуют по одинаковому сценарию. Решение о судьбе образовательных учреждений принимается тогда, когда до следующего учебного года остается лишь два месяца и переменить что-то уже практически невозможно. Нынешний год не исключение. Вот информация только за последние несколько дней.
Как сообщает «Российская газета», в Пензенской области реорганизуют в «началку» школу в селе Сорокино, где учителя двумя годами раньше решились на смелое начинание: усыновили ребят из детских домов, чтобы в школе были ученики. Раньше пензенские чиновники пропагандировали опыт Сорокинской школы, теперь же «отыграли назад» и заявляют, что «необходима реструктуризация».
В Кемеровской области жители села Лыс не дали согласия на ликвидацию девятилетки, и тогда местные власти решили преобразовать ее в начальную школу – на такую «операцию» одобрения сельского схода не требуется. Родители сейчас добиваются отмены этого решения, иначе детям из средних и старших классов придется жить далеко от села, в интернате. Всего в Кемеровской области, как пишет газета «Кузбасский рабочий», оспаривается два десятка постановлений о реорганизации или закрытии школ.
В Алтайском крае, в городе Алейске, случился конфликт вокруг городской школы № 1, которую постановили снести и построить на ее месте оздоровительный центр. Как пишет ИА «Банфакс», сейчас ведутся переговоры между администрацией города, родителями и учителями относительно будущего школы.
В поселке Нижний Одес Республики Коми жители вышли на митинг против реструктуризации профессионального училища № 32, которое решено закрыть, присоединив его к образовательному учреждению в другом населенном пункте.
Как сообщает агентство «БН-Коми», одновременно в Нижнем Одесе закрывается муниципальный центр образования (ранее – вечерняя школа).

…Увы, те способы протеста, которые чаще всего используют родители, в большинстве случаев не срабатывают. Письма в различные инстанции, митинги, обращения за помощью в газеты и на телевидение оказываются бесполезными. Однако бывают и исключения. Такие, как в Калининграде, где родителям и учителям удалось приостановить процесс реструктуризации интерната для слабослышащих детей.

Калининградский интернат для слабослышащих детей находится на улице Тургенева, в тихом квартале возле озера. В трехэтажном особняке немецкой постройки учатся 50 детей с различными нарушениями слуха и речевыми дефектами. Большинство детей – приходящие, они живут в Калининграде, и лишь 17 – из области.
О грядущей реорганизации интерната родители узнали 5 апреля, на встрече с Натальей Шерри, министром образования и науки Калининградской области. Интересно, что первоначально судьбу интерната чиновники решали именно с родителями, а педагогический коллектив узнал о грядущей реорганизации постфактум.
Министр заявила, что условия обучения в интернате не соответствуют нормативным: здание не типовое, а приспособленное, нет предметных кабинетов, организованной спортплощадки, игровых комнат, и предложила подумать над другим вариантом размещения детей. Старое здание интерната скорее всего будет продано, заявила на встрече министр, а деньги пойдут на нужды детей-инвалидов.
Понятно, что особого энтузиазма планы министерства у родителей не вызвали. Интернат для слабослышащих детей – единственный в области. По смежному профилю работает только интернат для неслышащих детей в поселке Сосновка, куда родителям и предложили направить детей. Там 150 учеников, но здание используется не целиком, есть свободные помещения для организации учебного процесса. Министр уточнила, что, конечно, коллектив разбивать не будут, обучение будет вестись по смежным программам и учителя тоже перейдут вслед за учениками. Однако идея возить детей каждый день за город, за 35 километров, понимания у родителей не нашла. Учителям тоже было непонятно, как они будут добираться каждый день на работу. Предложение организовать автобусный маршрут родителей не удовлетворило: у детей уроки заканчиваются в разное время, и вряд ли расписание автобуса будет подстроено под школьное расписание.
– Я отвожу ребенка с утра и весь день спокоен, – говорит Сергей Липовский, отец пятиклассника Алеши. – Здесь хорошие учителя, тихо и уютно. К тому же неизвестно, как сосновские дети отнесутся к нашим. Вариант обучения в Сосновке не устраивает не только нас, но и родителей из области – они ведь специально отдавали своих детей именно сюда.
Другие варианты министерства: организовать обучение детей на базе интерната для слабовидящих или на базе общеобразовательной школы № 10 – тоже не были приняты родителями.
– Сами судите, – поражается Сергей Липовский. – Ну как могут дети с разными сенсорными нарушениями находиться в одном месте? Да, нам обещали, что у них будет отдельный блок, слуховые кабинеты и кабинеты для индивидуальной работы, но все равно они будут пересекаться в столовой, во дворе, в спортзале. А у некоторых наших детей слуховые аппараты и имплантаты, которые стоят огромных денег. Но это же дети, они могут случайно столкнуться – и все, пиши пропало. А про 10-ю школу и говорить нечего. У них есть опыт обучения детей-инвалидов с разными нарушениями, но там всего три больших классных помещения. А в нашей школе восемь классов. Как они будут учиться? К тому же дети из области жить там не смогут – им придется возвращаться вечером в интернат. Зачем тогда все это вообще затевать?
Интересно, что родителей поддержали специалисты лаборатории слуха и речи НИЦ Санкт-Петербургского государственного университета имени академика Павлова. По их мнению, «обучающие и реабилитационные программы учреждений для слабовидящих и слабослышащих детей принципиально различны», и данное нововведение не только «противоречит принципам безопасности для коррекционных учреждений», но и «не имеет аналогов ни в отечественной, ни в зарубежной педагогике».
Спор министерства и родителей затянулся до конца июня. За это время родители успели уже и выучить медицинскую терминологию, и подковаться в азах коррекционной педагогики. Их главное возражение: зачем ломать давно существующую и отлаженную систему, не предлагая лучшего?
– Если бы нам отдали новое, хорошо оборудованное здание со светлыми кабинетами и спортплощадкой, разве бы мы протестовали? – замечает Наталья Вербицкене, мама четвероклассницы Кати. – Но наших детей все время хотят куда-то к кому-то подселить. Если министерство не устраивают условия обучения, почему бы не вложиться в это здание, не оборудовать его?
Интересно, что планы реконструкции здания есть. Но не у министерства, а у администрации интерната.
– У меня давно лежит смета на перестройку мансарды, – Софья Белоус, директор интерната, показывает толстую пачку бумаг с таблицами и цифрами. – Нужно полтора миллиона. Тогда все административные кабинеты мы бы перенесли наверх, а эти помещения переоборудовали в новые классы. Но эта смета никого из министерства не заинтересовала.
Эта история тянется с 2006-го, – вздыхает она. – Именно тогда наше учреждение перешло из городского подчинения в областное. И началось. Сначала нам предложили дополнительно обучать детей с речевыми дефектами – это позволило бы повысить наполняемость школы. Мы это сделали. А теперь мне же ставят в вину, что у меня в школе дети, на обучение которых нет лицензии. Но потом у министерства планы, видимо, изменились, и стали поговаривать, что интернат реорганизуют. И пошло-поехало – и детей мы плохо учим, и средства нерационально используем, и методики у нас старые. Но мы же не отказываемся – покажите, как надо, объясните.

Надо сказать, что у министерства есть представление, как организовать современный учебный процесс для детей с нарушениями развития, и, признаем, довольно здравое. В Калининградской области реализуется несколько проектов, в том числе и международных, по интегрированному обучению детей, и опыт такого обучения (как зарубежный, так и московский) активно внедряется.
– Сегодня у нас нет возможности построить новое здание для интерната, – говорит Наталья Шерри. – Тем более для интерната, который в перспективе нам не интересен. Дело в том, что, по нашим прогнозам, слабослышащих детей в области будет все меньше, так как у нас реализуется программа по имплантированию слуховых протезов для детей. И вот эти дети уже должны находиться в речевой среде и учиться по другим программам. Они должны слышать речь, общаться и говорить. На базе интерната в Сосновке мы планируем создать серьезный центр, где могут быть объединены дети – неслышащие и слабослышащие. Специалисты этого центра должны будут работать на всю область, осуществлять сопровождение детей со слуховыми дефектами, которые будут учиться в коррекционных классах обычных школ, но по своим программам и со своими учителями. Интеграция там будет проходить через систему дополнительного образования, совместное участие в массовых мероприятиях. Поэтому два учреждения одного вида содержать бессмысленно.

Спору нет, интегрированное обучение  – вещь нужная. И на словах все выглядит очень разумно. Но по большому счету этот проект в области только начинается. К тому же при помещении детей с нарушениями развития в общеобразовательную школу, пусть и в коррекционный класс, возникают новые проблемы.
– Конечно, мы понимаем, что детям нужна речевая среда и лучше всего интегрировать их еще в детском саду, – пожимает плечами Галина Богданова, завуч по воспитательной работе. – Но и у нас дети говорят. Дома их заставляют родители, на уроках они обязаны отвечать. Единственное, между собой они часто общаются жестами, потому что так быстрее и проще.
– Это их особый язык, – поддерживает ее директор Софья Белоус. – Понимаете, слабослышащие – это, по сути, отдельная нация, и в любой общеобразовательной школе они все равно будут держаться особняком. Мало кто из здоровых детей будет с ними общаться. Ведь даже семьи они создают, к сожалению, тоже со слабослышащими.
Судя по всему, министр Наталья Шерри хочет переломить эту тенденцию. Однако пока действия министерства понимания у родителей не находят. Ведь речь идет не об абстрактных детях, которые когда-то получат слуховой протез и пойдут интегрироваться в обычную школу, а об их родных детях, которые уже учатся в своем интернате, которые привыкли и к учителям, и к обстановке.
К сожалению, чиновники это не вполне осознают. Наталья Шерри уверена, что «проблема с интернатом высосана из пальца и спровоцирована». Однако упорство родителей принесло свои плоды. Пока переезд детей и продажа здания интерната, о чем шла речь на первой встрече, отменяются.
– Однозначно заявляю, что никаких документов и распоряжений о ликвидации учреждения не было, – говорит сегодня Наталья Шерри. – И быть не может, пока мы не решим вопроса об альтернативном размещении классов с педагогами. Когда мы найдем вариант, который всех устроит, то примем решение. Что касается продажи, то Минобрнауки не уполномочено решать вопросы по продаже, у нас есть Агентство по имуществу, все продажи, конкурсы и аукционы ведутся открыто. И лично я планировать какие-то продажи не могу. Однако учреждение в том виде, в каком оно есть, существовать не может.
Сегодня судьба интерната под вопросом. До первого июля надо сдать документы на лицензирование, однако пакет документов еще не готов. Кроме того, министр уверена, что даже с готовыми документами у интерната могут возникнуть проблемы.
– Требования надзорных органов возрастают и тоже могут помешать процедуре лицензирования, – замечает Наталья Шерри. – Поэтому мы даже готовы пойти на то, чтобы договориться с центром лицензирования, чтобы продлить лицензию на один год и устранить все замечания.
Но ситуация пока остается напряженной. Родители, уставшие за три месяца борьбы, уже не верят словам чиновников и обещают подать коллективный иск, если первого сентября их дети не войдут в здание на Тургеневской.
…Конечно, интеграция и новые подходы к обучению – это хорошо. Но нельзя облагодетельствовать насильно. Если родители против, если они уверены, что в старом здании, с прежними учителями их детям будет лучше, – надо уважать их выбор.
Они сами выбрали этот интернат, сами решили судьбу своих детей. И если образовательный проект встречает такое противодействие, значит, надо тормозить этот проект.