Четвертая тетрадь
линия жизни
|
Дмитрий ШЕВАРОВ
Екатеринбург
Елена ХОРИНСКАЯ: Январи, подождите немного
На первый взгляд кажется,что здесь какая-то
ошибка:
ну не может один и тот же человек быть и
старейшим,и детским.
Но ошибки нет, а есть таинственная и прекрасная
Божья мудрость, смыкающая у горизонта жизни
детство и старость, соединяющая в особенно
крепкой дружбе детей и стариков и дающая долгий
век тем людям, что посвятили себя детям.
Стихи Елены Хоринской дети читали на утренниках
еще во время Великой Отечественной. Послезавтра
Елене Евгеньевне исполнится 97 лет!
В 1925 году шестнадцатилетнюю Лену послали
«ликвидатором неграмотности» в глухую бурятскую
деревушку. В 1934 году молоденькую сельскую
учительницу, только начинавшую писать стихи,
выбрали делегатом на Первый съезд советских
писателей. В 1944 году вышла ее первая книжка для
детей. В 2005-м Елена Хоринская отдает в печать
сборник с новыми стихами, а ее имя входит в
десятку самых читаемых писателей Урала.
Елена Евгеньевна живет одна в старом доме в
центре Екатеринбурга – среди книг, которые она
может только погладить рукой, но не может
прочитать. Еще в войну она стала инвалидом по
зрению. К счастью, приходят друзья, звонит
телефон.
Ее голос – необыкновенный, не по нашим временам
счастливый – по-прежнему звучит по радио, в
читальных, музейных и концертных залах. Вот и я
начинаю улыбаться, заслышав с порога голос Елены
Евгеньевны – звонкий и бодрый, как январское
морозное утро из ее стихотворения: «Январи,
январи, подождите немного…»
– Елена Евгеньевна, а когда вы первый раз читали
стихи со сцены?
– Еще в школе. Я училась в Улан-Удэ, играла в
драмкружке, а когда стала писать свои стихи, то
первый раз вышла на сцену со своим
стихотворением в начале 30-х. Это было в Сибири, в
Забайкальском военном округе. Помню, очень бойко
вышла на сцену и бодро сказала: «Я прочитаю стихи
своего производства!» Тут в зале раздался смех, я
смертельно испугалась и напрочь все забыла. Но
один красноармеец в первом ряду меня поддержал:
«Ничего, давай читай!» И я все припомнила и
прочитала. Вот такой был у меня дебют… Солдаты –
самый благодарный народ.
– Солдаты – это вчерашние дети, и, может, оттого
вас больше всего ждали в воинских частях и в
детских домах.
– Помню, вернувшись в Улан-Удэ после Первого
съезда писателей, я шагала по шпалам за семь
километров в дивизионный воинский городок.
Никаких машин нам не давали, да их и не было. К
счастью, топала я не одна, а с поэтом Семеном
Метелицей. Он вскоре был арестован. В годы
репрессий в Бурятии все писатели погибли. Все до
одного! Меня спасло то, что в 1935 году я уехала в
Свердловск.
– Знаю, что связи с Бурятией у вас не оборвались.
– На полвека оборвались! Мне исполнилось
восемьдесят лет, когда раздался первый звонок из
Хасурты. Это таежное село, где начинались годы
моего учительства. «Кто вы?» – спрашиваю по
телефону. «Мы дети ваших учеников!» Один раз
раздался звонок в дверь. Из-за двери так спокойно
отвечают: «Мы из Хасурты». Но сейчас из моих
учеников остался только один…
– А во время войны вы в госпиталях читали стихи?
– И в госпиталях, и на заводах. Иногда мы
бригадами писательскими ходили, но часто одной
приходилось. Бывало, открываешь дверь в палату, а
там стоны и вопли! Стараешься тут же ее прикрыть:
«Ой, ребята, вам тут не до меня…» – а они
костылями по полу начинают стучать и кричать: «Не
уходи! Не уходи!..» Входишь к ним неуверенно:
«Ребята, ну вам же не до стихов…». А они просят:
«Читай, читай скорее! Нам же легче, когда мы
слушаем…»
– Помню, как двадцать лет назад страшно морозным
днем мне выпало сопровождать вас на окраину
Свердловска, на выступление в интернат № 16.
Собрался полный зал детей. И никто, кажется, не
догадался, что вы не видели тех, кто вас с
восторгом слушал. Для меня до сих пор загадка: как
вы чувствуете аудиторию?
– Наверное, это интуиция. Важно сразу с
аудиторией наладить связь, поэтому иногда
пошутишь, поговоришь немного о житейском, чтобы
контакт установился, а потом уже слышишь реакцию.
Вы знаете, хоть я слушателей и не вижу, но
чувствую себя всегда на сцене спокойно.
– А как же вы сочиняете стихи, не видя даже
бумаги?
– Запоминаю строчки, а потом наговариваю своей
подруге по телефону, она записывает. Но она
человек занятой, у нее шестеро внучат. Сейчас все
куда-то бегут, спешат. Так жалко, что много строк
погибает, забывается. Диктофоном еще не умею
пользоваться. Поэтому приходится сочинять
маленькие стихи, эпиграммы, я их называю
«коротышки».
– Я привез вам из Москвы поклон от Никиты Бажова,
внука великого нашего сказочника. Он говорит:
«Какое счастье, когда кто-то тебя помнит
маленьким…»
– И ему привет передавайте. Когда мы с ним
встречаемся, то всегда обсуждаем, когда же мы
снова пойдем на охоту.
– ?!
– Ну да, на охоту. Дело в том, что полвека назад,
когда Никите было лет шесть, мы с ним здорово
охотились – то в джунглях, то в глухой тайге.
Незабываемые дни! У Никиты горели глаза, он
носился, как тигр, а я была то охотником Ванькой,
то Джоном. Он кричал: «Джон, стреляй!» Я чем-нибудь
бабахну – тигр упал…
– Вам бы детскую передачу вести.
– К несчастью, теперь на нашем областном
радио-телевидении нет детской редакции.
– Как вы боретесь с унынием, которого в наши дни
трудно избежать, очевидно, и вам?
– Мне нельзя в уныние впадать. Поэтому стараюсь
все переводить в строки, пусть даже невеселые.
– А бывают дни, когда никто к вам в гости не
приходит?
– Трудно такие припомнить… Ты читал мое
недавнее стихотворение о Пушкине? «Часто в доме
ни полушки, но зато по вечерам Александр Сергеич
Пушкин приезжает в гости к нам...”
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|