КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ
Стоит ли изучать классику?
Учитель-словесник отвечает на этот
вопрос написанной им книгой
«Зачем я сегодня иду на урок литературы»
– так озаглавлена книга известного
учителя-словесника Льва Айзермана, выпущенная
издательством «Захаров».
Увы, многие словесники, вероятно, могли бы
произнести слова, которыми озаглавлена книга,
почти с отчаянной интонацией.
Об унизительном уровне оплаты учительского
труда вообще давно уже сказано-пересказано. Но
работа словесников подверглась за последнее
десятилетие еще и другой «уценке».
Оказывается, в то время, как вся наша страна, так
сказать, на марше к светлому капиталистическому
будущему, литература, особенно русская классика,
это прямо-таки путы на ногах или, в лучшем случае,
какой-то ненужный громоздкий обоз, тормозящий
движение рвущейся в наступление армии.
Она, видите ли, не поощряет, а прямо-таки
истребляет в читателях – и что особо вредно, в
молодых – «стремление к жизненной
самостоятельности и трудовой активности». Чем?
Да тем, что неотступно твердит об «униженных и
оскорбленных» и даже устами «устарелого» и
«отсталого» Чехова мечтала, чтобы «за дверью
каждого довольного, счастливого человека стоял
кто-нибудь с молоточком и настойчиво напоминал
бы стуком, что есть несчастные…»
«Надоело!» – темпераментно отмахнулась от этого
пожелания современная молодая дама, кстати,
кажется, сотрудница педагогического издания, и
продиктовала, что на самом деле должна
вдалбливать, то бишь воспитывать в читателе
литература: это – «трудовая инициатива,
настойчивость, разворотливость, усердие,
активность, энергия и – в результате усилий –
успех и благосостояние».
И не важно, что эта привлекательная
целеустремленность наличествует у немалого
числа людей, от чьей деятельности, однако, многим
не поздоровилось ни в прошлом, ни в настоящем...
Согласимся, что не все брошенные литературой
зерна проросли и прорастают. Лев Айзерман с болью
цитирует сочинения иных своих учеников, о
которых, увы, как и до многих «зрелых» людей,
никак не достучаться: «По-моему, хорошо, когда
человек счастлив, и непонятно зачем человеку
напоминать о несчастных» и т.п., и с тревогой
замечает, что с годами таких рассуждений
становится все больше: «К 2000 году – 40 процентов».
И все же дело обстоит не безнадежно. В той же
книге немало примеров интересных, тонких, а
главное, глубоко человечных суждений школьников
и о прочитанном, и о жизни вообще, когда ребята, по
выражению автора, выступают как некий
«коллективный исследователь». «И вообще, –
продолжает он, рассказывая, как вместе, шаг за
шагом проходили (и этот скомпрометированный
глагол на сей раз вполне уместен) роман
Булгакова, – как бы тщательно я ни готовился к
уроку… нередко ученики говорят о том, мимо чего я
сам и прошел» (и опять по-новому звучит
вышеупомянутый глагол, теперь означающий:
пропустил, не заметил!).
Да, многое и многие сейчас против литературы: и
упорное сокращение учебных часов, отводимых на
ее изучение, и сомнительные эксперименты по
введению и для нее пресловутого ЕГЭ, и
наводнившие книжный рынок «пособия», наподобие
комиксов предлагающие школьнику, по выражению
одного из коллег Льва Айзермана, «вместо
благодатного и благодарного читательского
труда… комфортное заглатывание облегченной
информации».
И счастье наше, что вопреки всему этому не
сдаются те, которые идут на урок литературы
затем, чтобы решительно противостоять опасным
поветриям, идут, чтобы не только открыть
подросткам непреходящую красоту классики,
«сформировать способность к сопереживанию,
сотворчеству, эстетическому наслаждению», а
воспитать не просто вдумчивого читателя, но и
духовно богатого, чуткого к миру и ближним
человека и гражданина.
Андрей ТУРКОВ
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|