Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №50/2005

Вторая тетрадь. Школьное дело

ШКОЛА СТРАНСТВИЙ

Тяга подростков к приключениям общеизвестна. И нам кажется, что через походно-палаточную жизнь в лесу или на берегу моря ее удовлетворить проще всего. Но для кого-то жизнь на природе и серьезная работа становятся источником стресса, в ком-то открываются бездна лени и желание перетянуть общее внимание на себя самыми экстраординарными способами. Вывозить детей «в поле», тем более для серьезной исследовательской работы, трудно. И дело здесь не только в пресловутой ответственности за жизнь и здоровье детей, но еще и в необходимости быстрого создания психологически комфортной атмосферы, рождения команды, «заражения экспедиционным вирусом», которые помогут подросткам, отделенным друг от друга и взрослых гипертрофированной самостью, собраться вместе и делать дело. И не лишь бы какое, а самое серьезное – выстраивать собственное образование – настоящее, а не урочно-учебниковое.
Кажется, сил на это с концом полевого сезона больше уже не будет никогда. Но почему-то руководители подростковых клубов, кружков и детских экспедиций снова и снова, отдохнув, собирают рюкзаки. Что это – психологическая зависимость, невозможность жить по-другому – размеренной, городской жизнью? А может быть, напротив, реальный взгляд на вещи, желание помочь растущему ребенку увидеть и осмыслить свой рост, расширить границы обитаемого для него мира?

Полевой дневник педагогики
Копаясь в земле в поисках древностей, подросток может вдруг найти самого себя

В июле 2004 года, в десятый год своего существования, Клуб археологии и краеведения Красносельского района Санкт-Петербурга (подростковый клуб «Альфа», МПЦ Лигово) выехал на раскопки в район поселка Куркиеки Лахденпохского района Карелии. В самую настоящую археологическую экспедицию отправились двадцать шесть подростков во главе с руководителем. Объектом раскопок было поселение древнего человека эпохи неолита (V–III тыс. до н.э.). Научное руководство осуществлял Карельский институт истории, языка и культуры РАН. Юными археологами были сделаны интересные находки: было обнаружено место мастерской, в которой древними людьми изготовлялись кварцевые орудия. Среди отходов производства (кремневых отщепов) были найдены каменные топоры и рубила, тесла и грузики для рыболовных сетей, скребки. Особый интерес для ученых представляли кварцевое сверло, которым в древности сверлили дерево, и штамп из кости, при помощи которого наносился характерный орнамент на глиняные сосуды. Большую часть стоянки разрушили строители при прокладке асфальта, необходимо было предотвратить разрушение оставшейся части, исследовать ее, чтобы знания о прошлом не пропали. Ребята жили в палаточном лагере, сами готовили еду, рубили дрова, носили воду. А также занимались экспериментальной археологией – сами учились изготавливать орудия из кварца, сосуды из глин – так, как это делали древние люди. Нынешним летом ребята снова там, день за днем пишутся новые страницы полевых дневников.
И все же смысл подростковых экспедиций не только во вполне взрослой работе на раскопе, но и в раскрытии через это ребятами самих себя, в новом взгляде на учеников, который появляется у руководителя клуба. Оттого-то, наверное, дневник экспедиции получается больше похожим на педагогический дневник наблюдений, наполненный живыми голосами ребят и взрослых, чем он прежде всего и ценен. Что происходит с мальчишкой, когда он впервые оказывается включенным в довольно тяжелую работу? Как ежедневные мелочи экспедиционного быта влияют на отношения детей и взрослых? Кем на самом деле оказывается для ребят педагог в «поле», вдали от дома – научным сотрудником, «мамкой», старшим братом, врачом, Учителем? Эти и другие вопросы задает себе и нам автор дневника, руководитель археологического клуба Всеволод Пежемский.

Глава первая
За две недели до экспедиции

Макс не поедет! Любка тоже не поедет! Танечка не поедет? Как Танечка не поедет? Ах, и Сашка Гирин не поедет? И Ваня не поедет? И Игорь? Кто ж тогда поедет? Это что, выходит, будет человек пятнадцать–семнадцать? Маловато. Раскоп не сдюжим. Ой, не сдюжим… Это уже почти паника…
За неделю до экспедиции.
Как Юлька не едет? Вот это да! Как же мы без медика?! Пол-экспедиции младших, три инвалида – и без медика. Вот это реальная паника. Анька,у тебя есть знакомая студентка медицинского, не боящаяся громких звуков, привыкшая к походным условиям и готовая к приключениям? Жаль… Может быть, у тебя есть знакомая… Почему не знакомый? Ну, потому, что мальчишки – циники, детей жалеть не умеют. Ну так я перезвоню завтра?
За три дня до экспедиции.
И все-таки сколько же едет со мной детей – тридцать или тридцать четыре? Как отменили электричку? Ничего себе номер!..

Глава вторая
День отъезда


Финляндский вокзал. Раз, два, три… Ребята, не бегайте, а то у меня уже сорок два получается. Еще раз: раз, два… хорошо, я запомнил, когда вашего сына стошнит, дать ему таблетку из правого кармана куртки… Так, еще раз: раз, два, три… Ребята! Проходим турникеты! Быстро бежим к электричке! В эту дверь садимся! Уффф… Все сели. Сколько же у меня детей? Ладно, замыкающие зашли, значит, все, что были, уже в электричке.
А если автобус не придет? Все, ребята, выгружаемся! Так, слава Господу, автобус здесь! Привет Леша, мы сейчас. Аккуратнее грузимся! Спокойнее, Артура не завалите рюкзаками! Как поздно? Уже завалили? Артур, подай голос! Громче! Все, вижу, жив. А его верхним рюкзаком не пришибет на повороте? Ах, если пришибет, то всем только лучше будет? Добрые вы, дети мои.
Все, ребята, выгружаемся! Так, взяли рюкзачки, коробки оставим и идем за мной! Чертов дождь… Быстренько ставим палатки!
Наконец отбой. Как там маленькие? Кто это кашляет? Даня, ты простудился? Еще на прошлой неделе? И что же ты поехал? И какие у тебя лекарства? Никаких?
Два часа ночи уже. Дождь все не проходит. Даня, прими лекарство! Даня! Не просыпается и кашляет. Как там маленькие девчонки? Не дай бог, замерзнут ночью… Ну не могу я заснуть с такими мыслями. Только бы самому не простудиться. Все. Полпятого. Светает.

Глава третья
Ночь кошмаров


Посвящение новеньких в археологи. Готовим вкусную еду. Приехали Ленкины родители, привезли орехов и семечек. Все объедались ореховым тортом. После отбоя ко мне подходит Леха (старший, с 99-го года в экспедициях). Подходит и сообщает, что у него аллергия и ему плохо. Я, ясное дело, устраиваю ему головомойку. По правилам он обязан обо всех своих заболеваниях говорить заранее и предупреждать, как их лечить и как избегать. Отведя душу, начинаю замечать, что ему не до моих поучений: у него не просто аллергия, а сильнейший приступ. Упаси нас Бог от отека горла или от аллергического шока. Принимаем решение о госпитализации. Уже час ночи. Как ни странно, но в сложных, экстремальных ситуациях у меня всегда становится спокойно на душе. Голова ясная, решение принято, осталось делать что должно и ждать, что будет… Выезжаем. Ночь, грунтовая дорога, тряска, тяжело дышащий больной на заднем сиденье. Вдруг проблесковые маячки (глухой лес, проселок, пять километров до главной дороги, и ни одной, ни одной машины в округе километров на десять!). Откуда они здесь? Зачем? И, конечно, останавливают. Вылетаю из машины, размахивая паспортом и командировочным: “У меня ребенок в аллергическом шоке!” Мне машут в ответ: “Езжайте, езжайте скорее…” Подъезжаем к Куркиекам. Ищем подъезд к больнице. Тихо. Темно. Ни души. Стучим. Орем. Нас впускают. Колют Лехе те лекарства, которые мы привезли из лагеря. И уже готовы нас выставить. Никуда мы не уйдем, пока Лешке не станет лучше, пока не исчезнет опасность шока… Следующий час – один из самых тяжелых в моей жизни. Думаю, и в Лехиной тоже. Мы держим его за руки, подбадриваем, но сами переживаем и мучаемся не меньше. Наконец Лехе полегчало. Садимся в машину и в предрассветной дымке плывем медленно к лагерю. Полпятого. Подъезжаем к лагерю. Старшие не спят, дожидаются.

Глава четвертая
Слова по кругу

Можно ли с уверенностью утверждать, что на всех побывавших в экспедиции или в походе повлияли в положительном смысле работа, жизнь в лесу и все остальное, что, как мы считаем, должно на ребенка положительно воздействовать? Результаты воспитания часто можно увидеть лишь издали, по прошествии многих лет. Иногда вообще невозможно. И это очень грустно.
Состав отряда на раскопках в Южной Карелии был необычным. 34 человека, из которых 13 новеньких, три ребенка-инвалида. И в то же время 17 участников обладали опытом не менее двух полевых сезонов, из них восемь человек имели за спиной пять и более полевых сезонов. С самого начала в качестве основной была принята линия на добровольное вовлечение старших ребят в процесс организации, управления походом. Это решение привело к рождению так называемой рабочей группы, собиравшейся после отбоя для обсуждения текущих вопросов. Для того чтобы попасть на заседание группы, необходимо было заявить о таковом желании. Никому в этом праве не отказывали. Участникам задавалось три вопроса: какие итоги дня сегодняшнего? какие проблемы могут возникнуть завтра? что необходимо для предупреждения этих проблем? Каждый высказывался по кругу, после чего наступало свободное обсуждение. Было несколько проблем, которые обсуждались чаще всего: здоровье, безопасность, возможные конфликты, а также бездельники. Правда, быстро выяснилось, что вызывать бездельников “на группу” и устраивать выволочку от имени коллектива – совершенно неэффективное занятие. В итоге участники рабочей группы начали планировать свое поведение на будущий день так, чтобы предупредить возможность нарушений, чтобы решить проблему или конфликт.
В клубе у нас всегда существовала оппозиция. Всегда были люди, критически относившиеся к решениям начальника отряда. По большому счету это правильно. Но иногда очень мешало. Особенно в сложных ситуациях. Когда решения стали приниматься на рабочей группе, оппозиция исчезла. Старшие ребята, решая проблемы, поставленные на рабочей группе, очень много возились с младшими. Учили их копать безопасно для себя и окружающих, учили их вести себя так, чтобы в походе не заболеть. Устанавливали дружеские отношения, гасили в зачатке конфликты. А вечером обсуждали результаты на очередном заседании.

Глава пятая
Халявщики были всегда

Похалявить, особенно под конец раскопа, – этим не брезгуют и старшие.
Есть халявщики, которые работают плохо по причине неровности характера, невозможности сосредоточиться. Есть халявщики, которые плохо работают, потому что не понимают, зачем это все. Но если человек плохо работает на раскопе, его статус в нашем коллективе низкий, и высоким он не может стать ни при каких условиях.
Младший Артур, неуемный и неудержимый, всем старающийся помочь, все старающийся сделать. Но на своем участке раскопа – никакой работы. Народ не понимает, как так можно. Наконец вызываем Артура на разговор. Когда ему по минутам рассказывают его рабочую неделю, он отвечает “Ну, не я один!” Народ в ярости. А еще, (это уже я – в ярости) Артур, кто тебе, работающему хуже всех, давал право командовать маленькими! Еще раз это повторится – и можешь собирать вещи!
Какое наказание ты считаешь правильным за это все? Ах, пятьдесят бревен? А как ты их успеешь притащить за оставшиеся десять дней?
Работать он стал лучше. И проработал лучше целых три часа. И никаких бревен, ни одного бревна.
Сева, можно я не пойду на раскоп? Я сбил ноги, когда ходил за молоком. Хорошо, Артур. Вечером: Сева, а можно я пойду играть в футбол? Какой футбол, Артур? Ты же сбил ноги и не ходил на раскоп!
Народ в ярости. Но я запрещаю как-либо обзывать Артура. Мы счищаем с досок обеденного стола обидную для Артура надпись, осаживаем Ничку, которая старается Артура поддеть. Я понимаю их чувства. Человек, который работал хуже всех, тут же старается получить добавку, дополнительную порцию сладкого, подрезав дежурных и тех, кто работал достойно и устал больше. Через неделю мы вызвали Артура снова. Да, ему лень. Да, он не может справиться со своим характером (добавим: и не пытается). Мы постарались увидеть в его поведении положительные стороны, и он благодарен нам за это.
А вот наказание он свое не выполнил потому, что хотел это сделать в последние дни (зачем нам в последние дни пятьдесят бревен?). Все, Артур, иди. Нам очень жаль, что ничего не изменилось. Ты не обязан выполнять наказание, которое сам на себя наложил. Но учти: оно бы искупило вину. А теперь я также свободен и могу сообщить о твоем поведении хоть родителям, хоть всему миру. Спокойной ночи!

Глава шестая
Дождь и реггей

Дождь и холод, сырость и безнадежность – вот основные ощущения от первой половины экспедиции. С первого дня, когда приходилось ставить мокрые палатки на мокрую холодную скалу, на мох и лишайник, который копит воду, как губка. Когда приходилось залезать в отволгший спальник и отогреваться, а потом опять отправляться в сырость и холод. Дождь шел не по два-три часа, а по двадцать–тридцать. Когда он прекращался и даже становилось тепло, все равно было сыро. Конечно, мы просушивали вещи и спальники. Конечно, мы делали яркий и жаркий костер. Но главное было победить дождь и сырость в голове – у себя и в голове у маленьких. И тогда на помощь приходил реггей. Мы пели теплые, веселые, солнечные песни. Мы представляли себе, что сидим не под тентом в Карелии под дождем в светлую, почти полярную ночь, а на закате, на грани черной жаркой темноты, с бокалом легкого коктейля в руках, в легких рубашках и шортах, слегка изнывая от надоевшей, но уже почти спавшей жары, на острове, и вокруг теплое темное море… Как мы радовались этому внутреннему теплу, как поздравляли друг друга с различными тихоокеанскими и атлантическими праздниками! И нам становилось теплее. Становилось теплее всем, кто сидел у костра. И печаль отступала, и тоска проходила.

Всеволод ПЕЖЕМСКИЙ
Санкт-Петербург


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru