Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №46/2005

Третья тетрадь. Детный мир

РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
МАЛЕНЬКИЙ ТРАКТАТ

И хочется сказать: “По кочану!”
В ответ на скучную, формальную и давно устаревшую тему сочинения

wpe10B.jpg (39833 bytes)

Сочинения мой сын пишет всегда сам – вот такая фанаберия среди разгула книжек типа «250 золотых сочинений» и доступного Интернета. Пишет странно, плохо, но – сам, за что я очень его уважаю.
Подобный способ самоутверждения непривычен даже для учителя. Сама видела учительский вопрос под двойкой красной ручкой: «Где же ты все это берешь?» Из чего следует, что обычно сочиненное где-то у кого-то взято и это в порядке вещей.
Беру черновик. Одна (всего одна!) страничка четким, почти печатным почерком. Зато сам по себе показанный черновик – это жест доверия и понимания серьезности сложившейся обстановки, почти просьба о помощи, а это льстит.
Тема задана жестко: «Почему я люблю русский язык». Варианты типа «не люблю» исключены уже в названии. Я сама очень люблю русский язык, но такая тема мне лично не нравится сразу. Хочется ответить вежливо: «Потому!» Или невежливо: «По кочану!» Но в школе так нельзя.
Пытаюсь читать и сразу спотыкаюсь – странное кружение текста, постоянные повторы одной мысли на очень узком пространстве. Ну, это нам знакомо. Спрашиваю: «Что слушал, когда писал?» Отвечает: «Offspring». Все понятно: навеяно через уши. Вычеркиваю особо навязчивые повторы.
Текст становится еще короче, и редкие мысли теперь торчат, как камни в обмелевшей речке. Их немного, но они все же есть. В переводе это звучит так.
Мысль 1. Язык – средство общения. (Кто бы спорил!)
Мысль 2. Он определяется в раннем детстве ближайшим окружением – семьей – и местом рождения.
Мысль 3. Все люди делятся на два типа. Для первых язык – «часть сознания» (чеканная формулировка, где научился?), и общение с ними радость, для вторых – только вынужденный способ общения, они им не владеют, и он для них скорее наказание.
Мысль 4. Если язык – «часть сознания», то его, как самого себя, любят, часто совершенно не осознавая это, не давая себе отчета.
(Не названа, но видна мысль, что себя надо любить изначально. Простая ведь мысль, но в моей голове она утвердилась только годам к сорока после прочтения массы популярной психологической литературы типа Хейли или Карнеги. «Раньше думай о Родине, а потом о себе», – пело нам радио, и мы совсем потерялись – ни себе, ни Родине. «Полюби ближнего, как самого себя», – читали в Библии, и досталось нашему ближнему нашей нелюбви, как и нам самим от себя.)
Мысль 5. Человек, знающий много языков («А такое бывает», – замечает автор сочинения, как опытный сказочник, потому что его собственный двоюродный братец говорит и пишет уже на шести языках), все равно где-то внутри выбирает и любит один. Он на нем мыслит. Хотя пользуется легко всеми.
Мысль 6. И, очевидно, главный вывод: «Мой родной язык – русский». Без комментариев. Фраза бесконечно емкая, стоит в середине текста сама по себе, ни с чем не связанная. И именно в ней учительница литературы должна найти ответы на все поставленные вопросы: почему люблю, как люблю, люблю ли и так далее. Короче, классическое «тема не раскрыта» – это слишком вежливо.
Трясу головой. Перечитываю еще раз. Напоминаю, что на руках у меня всего одна страничка рукописи, причем просторного почерка. Гораздо короче моего представленного выше списка выловленных мыслей.
Расставляю знаки препинания, убираю лишние по привычке – они мне мешают видеть текст; он же все равно упрямо расставит их по своим самостийным законам. И перечитываю еще раз.
Сижу молча – ищу и загружаю в себя слова, которые он поймет. Прихожу в состояние готовности, затем отлавливаю проходящее мимо чадо и задаю ему вопросы. Причем сразу напоминаю, что читателем этого опуса будет учительница пенсионного возраста, неплохой, кстати, филолог, но отягченная всеми мыслимыми и немыслимыми проблемами нашего бытия. Разгадывать этот ребус и складывать угловатые, неотточенные камушки в приемлемый для сочинения в 11 классе узорчик она не будет.
И винить ее нельзя. И сочинением это назвать еще нельзя. И что уже одиннадцатый класс, а не третий и не пятый. Во мне просыпалась мамка выпускника и уже почти абитуриента, а мамка призывника бодрствовала и бодрствует всегда – с рождения мальчика и до его 27 лет включительно… Разговор обещал зайти далеко.

Философское дитя – очень люблю его за это качество – помогает мне вовремя и не очень больно остановиться, совершенно серьезно сказав, что писать явно требуемое – «Я б русский выучил только за то...» – он не будет никогда и что заявление «мой родной язык – русский» – вполне достаточный ответ для умного человека.

Тут я не стерпела, и мысль поехала сразу в другую сторону. «Ты хочешь сказать, что у тебя просто нет выбора? Здесь родили, потому получил, что дали, и любить больше нечего? – возопила я почти что текстами группы “Ноль”. – А удобно ли тебе в твоем родном языке? Не жмет? Вкусно ли тебе говорить? Сравни с чем-то другим, что пробовал на вкус, ведь тебя еще каким-то языкам учили! Об этом хоть пару слов миру, пожалуйста!»
Ответ был краток и многозначен: «Не всегда!» Что «не всегда»?
Далее тема у ребенка закрылась сама собой, интерес если и был, то пропал. Я, несмотря на невысказанное, тоже замолчала. Диалог – это когда две трубки подняты.
Затем увидела случайно это сочинение уже переписанным в тетрадь. Оно было фантастически коротко и гораздо хуже показанного. В нем опять были восстановлены некоторые повторы и странные знаки препинания. Однако текущие двойки были выправлены сданными внеурочно стихами Блока. Многострадальная учительница умилилась, услышав редко читаемое вступление к поэме «Возмездие», и троечка возникла.
А тема осталась и начала разрастаться вбок, вглубь и откровенно беспокоила. Я позвонила знакомой – дипломированному и практикующему философу – и как бы между прочим поделилась возникшим неудобством – «Мысль, понимаешь, торчит!». Она сразу очертила проблему несколькими понятиями из Ницше. Мысль стала важной, начала расти, каменеть, и стало совсем невмоготу. Пришлось вернуться на свои, пусть доморощенные позиции. Вот они.
Мы приходим в эту жизнь, нам нужно тело, и нам его дарят. Безвозмездно. Или все же авансом?
Подарки можно ценить и уважать. Майя Плисецкая будет танцевать и в 80 лет, издалека такая же юная и стройная, а кто-то выбросит себя в окошко (процент суицида не уменьшается) или сломает (отрастит пузо к 30 годам или станет завтракать водочкой). А тело, между прочим, шлифовалось миллионы лет. Цвет, фасон, размер – все по индивидуальному проекту в единственном экземпляре. Эксклюзив!
Потом нам дарят язык. И этот подарок не менее роскошный. В нем такие туннели и переходы, такие оттенки и изящества, фантастические слои смысла. Их можно копать всю жизнь, радоваться игре самоцветов, а можно прорубить новый проспект и говорить, и мыслить кратко, ясно, однозначно. От языка не убудет, он живет во всех говорящих на нем.
Имея тело и язык, мы выходим в мир. Это подарок всем. В мире много разных других тел и разных других языков. Мы ищем свое место в нем, учимся жить в этом мире, понимать его, принимать, строить или хотя бы не разрушать. Дар воистину Божий, поскольку люди не в силах делать подобные подарки. Или все же это аванс?

Так плавненько мысль моя вернулась ко мне уже христианской. А я всего лишь пыталась помочь сыну с сочинением.
А ведь им тоже когда-то придется читать сочинения наших внуков, и, значит, им тоже что-то откроется...

Нина КАШИНА


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru