Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №33/2005

Третья тетрадь. Детный мир

СЕМЕЙНЫЙ ИНТЕРЕС

Что такое родительский авторитет? Всегда ли о нем свидетельствует послушание детей? Как соотносятся родительский авторитет и необходимость воспитать в ребенке независимость, самостоятельность, инициативность?
Эти вопросы во все времена вызывали горячие споры. Сегодня они стали куда острее. Почему?
Ответ очевиден: круто изменилась жизнь. Но это она для нас, взрослых, вдруг обернулась незнакомой, а дети воспринимают ее как данность. В ней они растут и ищут свое место.
Не успевая за изменениями, не умея отвечать на вызовы времени, мы вряд ли сохраним свой авторитет в глазах детей.

Советы, несовместимые с жизнью
Особенно в России, где опыт предыдущего поколения не принято уважать

Если рассуждать логически

Допустим, отец взвешенно, аргументированно и спокойно три часа подряд убеждает в чем-то своего сына-подростка и в конце концов достигает результата. Тут правильнее будет сказать, что отец не воспользовался своим авторитетом. Авторитет нужен как раз для того, чтобы не тратить три часа на убеждения.
Просто рявкнуть. Или просто указать. Это необходимо в раннем детстве, когда окрик «нельзя» должен восприниматься как безусловная команда. Иначе попадешь под машину или провалишься в люк. Постепенно дитя научается правильно ставить ноги и таких необсуждаемых тем остается все меньше и меньше. Зато становится дико интересно: почему нельзя? И мы подходим к такому кругу вопросов, где аргументация «за» и «против» уже чересчур разветвлена, любой диспут занимает не часы, а недели и закончиться триумфом одной из сторон практически не может. Это то, что называется суммой убеждений.
Вот, например, сумма моих убеждений: работа должна нравиться, а не просто приносить деньги.
Работа должна быть явно полезной людям, а не просто нравиться и приносить деньги.
Далеко не все нужно попробовать самому.
Мир устроен странно, но справедливо.
Любовь не всегда права.
И так далее… Если вдуматься, почти каждый раз стрелка колеблется между чувством долга и сердечным влечением, «хорошим» и «лучшим», и в каждом конкретном случае мы избираем то или другое. Работать – кустарничать или служить? Влюбился при живой семье – от чего отказаться?
Мне мои ответы никто не навязывал. Они вызрели во мне постепенно, с опытом – иногда собственным, иногда наблюдаемым. Понятно, что они напрямую зависят от моего темперамента, моей психологии. Считаю ли я эти ответы универсальными? Ну, может быть, три из десяти. Хотел бы я их как-то сообщить своим детям? Пожалуй, да.
В лучшем случае я сообщаю эти стратегии без слов, самим образом своей жизни. Но там, где этого мало, нужен авторитет. Потому что доказать такие жизненные положения почти невозможно.
В сфере убеждений истина становится понятием индивидуальным. Нас интересует та ситуация, когда сорокалетний полысевший мужчина или его сверстница, подумав, говорят: лучше бы я послушал(а) родителей, когда они окольной дорогой с потерями приходят к тем же выводам, которые им бесплатно и почти насильно впаривали четверть века назад. Но торопиться торжествовать вместе с престарелыми родителями не стоит.
Так ли «лучше бы»? А опыт, который был приобретен на собственных ошибках? Разве он ничего не стоит?
Мне бы не хотелось, чтобы мои дети делали аборты (или предлагали сделать их своим подружкам), пробовали наркотики, воровали, заключали браки по расчету, сотрудничали со спецслужбами. И если бы у меня была волшебная машинка для вкладывания этих тезисов непосредственно в мозги, я бы, может быть, пустил ее в ход. То есть авторитет не нужен почти никогда. Но очень редко все-таки нужен. И труднозаменим. И хорошо бы его на всякий случай иметь, чтобы изредка им пользоваться.

Смертельно опасные ситуации

Иначе – все те же автомобили и раскрытые люки, которые мы в свои сорок–пятьдесят видим, а они в свои шестнадцать – нет.
Прокручиваю в памяти реальные непоправимые истории, случившиеся со знакомыми – молодыми неопытными людьми. Какая-то криминальная история при продаже автомобиля, закончившаяся убийством. Автокатастрофа. Секта.
В большинстве случаев смысл не вычленяется. Разве не говорили ему, что нельзя? Опять же элементарные правила безопасности. Не открывай дверь чужим дядям. Не ходи с дядей за гараж. Не бери у него конфетку. Помни, что люди могут лгать.
Странно все-таки устроен мир. Надо верить людям, помогать и сострадать им. Отдавать последние сто рублей. Но лучше – около метро, не заходя за гараж. Надо дать стакан воды и позволить сделать очень важный звонок. Но лучше подумать, как все это сделать, не открывая дверь.
И если родительский авторитет достанется вам хоть на пять минут, может быть, имеет смысл вместо Нагорной проповеди или с трудом нажитой личной житейской мудрости проорать правила безопасности?! Смотри налево, потом – направо. Спрашивай «кто там?» и никогда не ходи за гараж.

Необязательность исполнения

Авторитет как форма жизни рода. Вообще-то эта проблема неактуальна. Родительский авторитет не наследуется. И из послушного и почтительного сына при грозном отце не вылупляется по прошествии лет грозный отец. Наоборот, семьи таких сыновей, как правило, сверхдемократичны.
Любопытно, что тут не действуют ссылки на уклад – церковный, армейский и т.п. Например, дед держал семью (всех шестерых сыновей) в кулаке – и попробуй не помолись перед обедом. У его повзрослевшего сына в доме вроде те же иконы и те же порядки. Но только твердость уклада – согласно наблюдению Салтыкова-Щедрина – изрядно смягчена необязательностью его исполнения.
Наверное, тут жесткий диктат системы признаков, как в генетике. Подчиниться может только слабый сильному. Сильный сын против сильного отца взбунтуется уже в первом поколении. Слабый вроде бы перенимает эстафету семейных правил. Но ему, однажды подчинившемуся, уже не подчинится никто.
Понятно, что это не относится к изначально патриархальным системам, например, к мусульманской семье, где место главы рода не надо каждый раз завоевывать заново. Речь идет именно о России, где опыт предыдущего поколения не принято уважать. Авторитарность возникает как исключение. И не наследуется.
Я думаю, что пресловутые сильный и слабый – предрасположения, а не фатальные пожизненные характеристики. То есть «слабый» – скажем иначе: доверчивый человек – без жесткого диктата, без давления постепенно расправляет крылья и аккуратно строит собственный план жизни. И так как слабый обычно лишен напрасного упрямства, свойственного сильным натурам, его жизненный проект, система убеждений выверены и интересны, что дает возможность лишний раз убедиться в бесполезности и даже вредности родительского авторитета во всех ситуациях, кроме экстремальных.
Если даже согласиться с тем, что каждое поколение приходит к одним и тем же вечным истинам, то они все равно движутся своими маршрутами, и тут опыт отцов совершенно бессилен.

Реальный расклад

Старшему поколению также недоступны реальные современные выводы из общих тезисов. Скажем мягче и точнее: тут их превосходство в опыте не дает им преимущества над младшим поколением.
Представим себе очень благодушный диалог. Отец: и все же, сынок, согласись, что помимо любимого занятия надо иметь твердую профессию, кусок, так сказать, хлеба. Сын (поразмыслив): пожалуй. Отец (радостно): а это значит, что кроме твоих почеркушек тебе необходим диплом инженера в области черной металлургии! Сын (при всем уважении к отцу) безмолвствует.
И мы понимаем сына. Почеркушками на полях различных сайтов он уже сейчас без напряжения зарабатывает $400 в месяц, и рынок только расширяется. Куда ему засовывать диплом инженера в области черной металлургии, остается гадать. Поверить отцу, незнакомому с реальным раскладом, было бы попросту глупо.
В молодости все конкретные советы и рекомендации моих родителей, дядь и теть казались мне идиотскими. Сейчас мне сорок шесть лет, и эти советы в ретроспекции кажутся мне уже почти смертельными по своему идиотизму. Надеяться на то, что к семидесяти я сменю свою позицию, не приходится.
Вывод один: если мои дети выберут себе область занятий, далекую от моей, я должен постараться не давать им профессиональных советов. И даже если у меня к тому времени останутся какие-то крохи родительского авторитета, от них нужно абстрагироваться.
Наверное, есть такие ситуации, когда подростки не послушались родителей и совершили непоправимые поступки. Наверное, в таких одиозных ситуациях на стороне родителей была еще школа, милиция, вообще мир взрослых, так называемое общество. Но это проблема тотального подросткового бунта, а не родительского авторитета.

Леонид КОСТЮКОВ


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru