Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

ЛИНИЯ ЖИЗНИ

Николай КРЫЩУК

Биография внутреннего человека

Несколько месяцев назад в редакции "ПС" родилась идея новой рубрики: "Биография внутреннего человека". Вероятно, потребность такого именно разговора, такого человеческого материала, которым когда-то в совершенстве владела русская художественная литература и который всегда не давался периодическим изданиям, жила в нас давно. Толкнуло же на этот риск, помогло найти ему оправдание и дать литературную форму одно признание Симона Львовича Соловейчика в его "Последней книге". Вот что он писал: "Если превращать свою прошлую жизнь в литературный материал, то получится ответ на один из следующих вопросов (или на все три разом):

Что я видел?
Что я понял?
Как я жил?

…Если "Что я видел?" – получаются мемуары; если "Как я жил?" – получается исповедь. А меня больше интересует второе: "Что я понял?". …Не понимал, в долгих размышлениях понял, возникло понимание – вот, пожалуй, самое точное слово для обозначения того, о чем речь. Не открытие, не теория, не объяснение – а понимание. Оно мое. Я понимаю нечто так-то или так-то. Правильно ли оно? Истинно ли? Не мне судить; я лишь знаю, что оспорить его не так-то легко и что оно, это понимание, многое и хорошо объясняет".
Вот какие жесткие и одновременно щадящие условия поставил себе автор "Последней книги". А печаталась она, напомню, сначала на страницах нашей газеты. Это, собственно, и было первым и очень важным открытием, как бы разрешением: значит, такие откровения о своей внутренней жизни возможны в газете, а не только в книге, и не только через вымышленного героя, но лично от себя.
Условие жесткое: не каждый может честно сказать про себя, что он что-то понял. Сомнение у нас в цене, его наличие косвенно подтверждает не только наличие ума, но и его качество. Сказать "Я понял!" почти равнозначно признанию в собственной гениальности. Или глупости.
Но человек действительно живет от понимания к пониманию. Понимание совсем не то, что утверждение истины. На ней мы настаиваем в споре, часто агрессивно, отстаиваем, объясняем. Автор "Последней книги" поэтому не зря оговаривается: это не объяснение, не теория. Понимание не имеет ничего общего с желанием навязать свое мнение. Я так понимаю. Все три слова здесь одинаково важны.
С другой стороны, если уж ты говоришь о своем понимании публично, то не можешь не надеяться, что твое понимание пригодится другому. Превращение своей жизни в литературный материал и вообще-то является актом самоутверждения, питается надеждой, что ты другим интересен.
Но это условие и щадящее, потому что не предполагает исповеди: не каждый может на нее решиться, тем более публично. Понимание, конечно, всегда сокровенно, но это все же и не излияние души. Поэтому, рассказывая о понимании, не приходится преодолевать стыд, как если бы ты рассказывал о своих интимных переживаниях и тайнах.
Наконец, это и не рассказ о собственной жизни, не мемуары. На это тоже трудно решиться. Тут мешает боязнь выглядеть хвастливым, будто сам себя записываешь в герои книжной серии "Жизнь замечательных людей". Понимание – совсем другое дело. Оно, с одной стороны, полно достоинства, с другой – скромно, потому что лишено каких бы то ни было притязаний.
Так появилась эта рубрика. Первые беседы уже записаны. Но напечатаны они будут не как беседы, а как монологи, потому что каждый рассказывает о своем понимании.
Меня на этом пути ждало несколько открытий, которые вам только предстоит пережить. Скажу о двух. Первое: человек не может рассказать о том, что он понял, не говоря при этом о том, как он жил и что видел. То есть, момент исповеди и биографии здесь все равно присутствует, как присутствовал он и в "Последней книге". Иначе, видимо, невозможно. Но главное все же – понимание, о нем рассказ прежде всего, а не о своей жизни и своих впечатлениях.
Второе, и самое удивительное: в каждом рассказе замкнутый, законченный, совершенный мир. Его нельзя оспорить, потому что это не суждение. Его нельзя перенять, потому что это не манера. Если и манера, то манера чувствовать так, думать так, видеть именно так – перенять это невозможно. Из этих рассказов ничему нельзя научиться, но многое можно понять. Главное из этих пониманий состоит в том, о чем часто говорят публицисты и что нам редко удается реально почувствовать: каждый человек проживает свою, другую, отличную от нашей жизни жизнь, и она точно так же, как наша, драгоценна, наполнена бесконечным содержанием боли, радости, откровений и неповторима. Неповторима не потому, что у каждого одна, а потому, что единственна по способу ее исполнения.
Вам предстоит эту истину не просто еще раз услышать, но пережить физически, хочется сказать, пощупать.
И последнее: не призыв и не просьба. Я не призываю вас тут же взяться за перо и написать свою исповедь понимания. Не прошу и откликаться на публикации. Это не статьи, которые предполагают решение каких-то проблем. Я просто приоткрываю дверь для вас, читатель. Если вы почувствуете потребность поделиться своим пониманием чего-то, то "ПС" дает теперь такую возможность. Несколько строчек или несколько страниц – не важно. Симон Львович в последние годы много писал и говорил о внутреннем человеке и о внутренней свободе. Настало время. И есть место. "Биография внутреннего человека".

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"