ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ 
 

«Умоляю, только не пишите ”Кортик”!»

Почему современные дети растут на книгах, которые в детстве читали их родители

Словосочетание “детская литература” грешит неточностью. Есть в нем что-то сомнительное, но это “что-то” трудноуловимо. Считать ли детской литературой только то, что написано нарочно для детей? Или и то, что написано для общего пользования, но так, что дети тоже вполне могут читать? Я всегда настаивала на втором определении. Здесь есть тоже щекотливый момент. Что можно включить в список “всеобщей литературы”, дозволенной детям? А что требуется из него безусловно исключить? Рецептов здесь нет никаких. Кроме доверия к ребенку, к его выбору и к собственной библиотеке.
Впрочем, лозунг, провозглашающий, что “нет литературы взрослой и детской, есть литература, и есть нелитература”, мне тоже не по душе. Ведь по крайней мере полюса обозначаемы. “Муха-цокотуха” – для детей, а “Улисс” – для взрослых. А то, что между ними… А ведь между ними очень много.
И – сквозь все неточности и трудноуловимости – все понимают, что детская литература есть. Даже примерно представляют, какова она из себя. Даже могут составить некоторый список книг и имен. На этот счет я, кстати, теребила своих разномастных знакомых. “Назовите мне, – просила я, – десять детских книг”. Не “лучших”, не “самых интересных”, а просто – десять. Что первое на ум придет. И все называли мне одни и те же книги. Самая молодая из которых увидела свет лет тридцать, а то и пятьдесят назад. Этому я не удивилась. Со “взрослой” литературой ведь примерно то же самое происходит. Но тут возникает законный вопрос – это что, всеобщий упадок? Или же новая детская литература существует и пишет свои записки из подполья, но просто мы об этом не знаем?
Это был первый вопрос, который я задала Александру Петровичу ТОРОПЦЕВУ. Вопрос с порога. Александр Петрович вместе с Романом Сефом ведет семинар детской литературы в Литинституте им. Горького, еще один семинар в ЦДЛ и вообще принимает живейшее участие в так называемой литературной жизни. С детской ее стороны. В Литинституте, кстати, отношение к детским писателям неровное. С одной стороны, ведет семинар Сеф. Это вызывает уважение. С другой – как-то немножко считается (хотя даже и не всегда проговаривается вслух), что на семинар детской литературы идут от малоталантливости. Не сложились отношения с “нормальной” литературой – иди в детскую. Самовыражайся за счет детей. И Александр Петрович на это кивает головой. “Да, – говорит, – есть и такое…”
– …Но есть и другое. Понимаете, шарлатаны от детской литературы были всегда. И они не обязательно пишут плохо. Они могут писать хорошо и гладко, но внутри – пусто. Ничего. Это не литература, а поделка. А писателей, которые не играют и не занимаются изготовлением книжной продукции, их всегда очень мало. Но они есть. И пробиться им гораздо тяжелее, чем изготовителям продукции. Издатель не хочет делать на них ставку. Но издатель не учитывает одну важную вещь. Сколько книг может прочитать десятилетний ребенок за год? От двадцати до пятидесяти. Ведь у ребенка кроме чтения еще много других занятий. Школа, друзья, игры и так далее. И поэтому каждая книжка, которую он прочитает, должна что-то дать ему. Коваль любил говорить: “Божественная проза”. Ребенок, читая хорошую детскую книгу, приобщается к этой божественной прозе. Если же этого не происходит, у него вообще может не возникнуть потребности читать, например, Толстого. Ведь вкус к большой литературе не с потолка берется, его надо воспитывать. А сейчас хороших новых вещей для детей выходит очень мало.
– Ну да, и поэтому родители скорее покупают проверенные книжки, те, на которых выросли сами. Чтобы уж наверняка.
– Это одна из самых больших бед новой детской литературы. И это понятная беда. Издатель, опять-таки, не хочет рисковать. И детские журналы сейчас не столь широко распространены, как раньше. Есть “Мурзилка”, есть “Пионер” и “Костер”. Но где они продаются? Кто их выписывает?
– Культура подписных изданий после 92-го года вообще, кажется, ушла в небытие. Сначала журналы почти перестали выходить, а потом жизнь началась такая, что просто не до журналов стало.
– Именно. А как ждали дети в двадцатые-тридцатые годы нового выпуска какого-нибудь “Чижа” или “Ежа”? Да что далеко ходить, был в конце восьмидесятых чудесный журнал “Трамвай”. Там печатали отрывки из Набокова, рассказы Чехова, замечательные современные вещи. Но ведь и этот журнал не выжил. Но, вы знаете, меня утешает вот что. Ко мне на семинар в ЦДЛ приходят самые разные люди. Приходят и такие, кто производит “продукцию”. Такую, что, принеси они ее сейчас в издательство, ее сразу возьмут и поставят в план. Я их с этой продукцией гоню. А они все равно приходят. Значит, все же в них живет понимание того, что нужно что-то другое, что-то большее? Я прошу их: «Не пишите “Кортик”! “Кортик” – один. Все, что после, – это уже не настоящее. Можете написать лучше? Пишите! Но не надо так же, как “Кортик”, так же, как “Чук и Гек”». И мне радостно, что они все-таки приходят. Радостно то, что в Москве есть еще несколько мест, где могут общаться люди, которые пишут для детей. В Гайдаровской библиотеке, например, собираются очень интересные писатели. Марина Москвина тоже ведет свой семинар. Ну и в Литературном институте…
– А собственно детские писатели вышли из литинститутского семинара?
– Да. Но кто их знает? Вот, например, Мария Орлова. Вам что-нибудь говорит это имя? А она тончайший лирик, пишет прекрасные детские рассказы. Но они никому не нужны. То есть они нужны – читателю. А издательствам – нет. Я глубоко уверен, что если книжка Орловой выйдет, то ее будут покупать. И читать с радостью. Но печатать никто не берется.
– Дело ведь не только в “напечатать”. Нужно, чтобы купили. А для этого нужна рекламная кампания и так далее и тому подобное. Расходы большие, а окупятся ли – неизвестно.
– Мне кажется, что эта задача не так уж сложно решается. Я об этом говорю везде, это мой идефикс. Нужно проводить литературные конкурсы. Вот недавно “Олма-Пресс” устроила конкурс на лучшие детские вещи о животных. Я был в жюри этого конкурса. Прислали около двухсот работ. И это при том, что конкурс почти никак не рекламировался. Никто из членов жюри не знал, чей рассказ или повесть он читает. Нам выдавали только номера. И голосовали мы по номерам. Возраст, национальность, размер ботинок – ничего этого мы не знали. Просто читали и ставили свои плюсы и минусы. Потом пришли на итоговую сходку, и оказалось, что по восьми авторам наши плюсы полностью совпали. Первое место занял Леонид Сергеев. Он написал повесть о собаке “Железный Дым”. О собаке, которая чуяла железо. Замечательная книга. Даже по названию видно, что писал настоящий художник.
– А книжка-то вышла уже?
– Пока нет, но скоро выйдет. И мне кажется, что этот путь – очень действенный. Конкурс, который устроила “Олма-Пресс”, – первый в своем роде. Но я очень надеюсь, что не последний. Вот если бы такие конкурсы могло спонсировать государство… Представьте себе, сколько новых имен мы могли бы найти.
– Ну, знаете… Такого мы вряд ли дождемся. Или же у этого спонсорства будет весьма неприглядная подкладка.
– Может быть… Вот еще что интересно. В прошлом году я был членом жюри в нескольких литературных конкурсах, на которые могли присылать свои работы люди от двенадцати до двадцати лет. И хотя издатели говорят: “Мы должны издавать то-то и то-то, потому что это идет”, по работам, присланным на конкурс, нельзя было сказать, что людям нужно то, что “идет”. Видно, что они хотят читать и писать что-то совсем другое. То, что, по мнению издателей, “не идет”. Чудесную вещь прислала одна девочка, Настя Чебодаева. Она живет где-то в хакасской глубинке, и она так чудесно описала свою малую родину, что невозможно устоять.
– В известном смысле этой девочке повезло. Потому что Пушкин у нее дома стоит на полке или в школьной библиотеке можно взять, а каких-нибудь романов для девочек в хакасской деревушке не отыщешь. Мне иногда кажется, что вот в таком “культурном вакууме” что-то есть…
– Да, и это прекрасно, что есть детские и юношеские конкурсы, которые помогают таким ребятам как-то прозвучать. Но нужны еще и взрослые, писательские. Конкурсы вроде “Букера”. Хотя бы один известный ежегодный конкурс – и в детской литературе станет легче дышать.
А люди, которые хорошо пишут и для детей, и для взрослых, есть. Проблема в том, как их найти. С одной стороны, наше книгоиздание вываливает на нас ширпотреб. С другой – так называемая высокая литература законсервировалась в собственном соку. Толстые журналы печатают вещи, которые интересно читать по большому счету только самим писателям и очень узкому кругу эстетов. Мне кажется, что еще и поэтому их сейчас не выписывают. Журнал перестал быть событием для читателя. Это я говорю, разумеется, не только о детской литературе. Я ничего не имею против журналов и книг, написанных эстетами для эстетов. Но не только же такие журналы и книги должны быть.
– Да, как-то без золотого сечения жизнь происходит. Или уж бездна окололитературного разврата, или башня из слоновой кости. А с другой стороны, пишущий человек ведь не обязан бесконечно задаваться вопросом, поймут ли его читатели. Это, быть может, даже вредно. Не дай бог, до популяризации собственных сочинений дело дойдет.
– Конечно, не обязан! Но он обязан писать ответственно. Настоящий писатель всегда осознает ответственность перед самим собой. А если он пишет для детей, то ответственность должна быть в два, в три раза выше. Взрослых людей, в конце концов, не жалко. Бог с ними, с взрослыми. Пусть барахтаются как хотят. Но детей-то нельзя гадостью кормить. Детскую книгу написать очень сложно. Важно не свалиться в приторное морализаторство, но и заигрываться тоже нельзя. Здесь нужно какое-то тончайшее чувство меры. Кроме того, и писателям, и издателям, и всем нам неплохо помнить, что говорили древние греки. А говорили они так: “Хорошо воспитанный ребенок – это обеспеченная старость”. Мы что-то пока не очень о своей старости беспокоимся.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"