Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №19/2005

Третья тетрадь. Детный мир

ТЕОРЕМА СОЦИУМА

Если верить официальным данным, скинхедов, то есть бритоголовых парней, исповедующих нацистскую идеологию, в нашей стране тысяч тридцать. Хотя еще недавно речь шла о десяти...

Парни с форштадта
Их самоутверждение без боли для других не обходится

На улице по весне с любым может случиться нечто похожее на оптический обман – такое впечатление, что бритоголовые повсюду. Их пруд пруди, этих молодых людей, чей стиль – «под ноль». Или, как говорили раньше, – «на нет». На нет, естественно, и суда нет. Каждый делает себе прическу или ее отсутствие как хочет. Дело вкуса. И все же что-то в этой моде на «кожаные головы» тревожит. Сам стиль. Спортивно-зонно-армейский. Сама мода – кожаная, жесткая, агрессивная. Кожаная куртка – любимая и самая массовая одежда россиян. Уже не признак избранности, как в свое время джинсы, но своеобразный знак: в кожанках ходили комиссары и чекисты, летчики-испытатели, герои боевиков, рокеры, байкеры, бандиты, одним словом – крутые.
Люди в кожаном – словно с двойной кожей, защищеннее других, их кожа прочнее, толще обычной, человеческой. Кожаные люди способны постоять за себя, в их жилах кровь, а не водица, и она бурлит, рвется наружу – своя или чужая.
Эта мода на кожано-агрессивный стиль складывалась годами. Это сейчас хотят представить скинхедов всего лишь фурункулом на теле общества, уродливым, болезненным, стыдным, но не родимым пятном, не результатом серьезного нарушения обмена веществ, сбоя всей иммунной системы организма. А остальных их собратьев по бритому черепу – просто «нашими» парнями из трудных семей, с окраин, в головах которых много опилок, но и много патриотизма. Конечно, не каждый бритоголовый – скинхед, но среди тех, кто не может себе пока позволить кожаную куртку, укороченные штаны, тяжелые ботинки, а ходит лишь в тренировочных и стоптанных кроссовках, много родственных им душ. Незрелых, присматривающихся, накапливающих злобу. Сочувствующих.
«Парни с форштадта», то есть ребята из пригорода, с окраины, в буквальном смысле оказавшиеся на обочине, – это особый тип людей: категоричных, жестких, временами жестоких, с установкой на выживание любой ценой. Их всегда воспитывали в видимом мире. И они привыкли стремиться к этим эталонным образцам, не подозревая о существовании мира невидимого, не понимая тех, у кого там есть свои привязанности, свои ценности. Они постоянно находятся в проявлениях предметного внешнего мира и так редко заглядывают в свой внутренний, что напоминают людей, оказавшихся перед захлопнувшейся дверью своего дома, ключи от которого остались внутри. Получается, внутренне бездомные.
Все мы, как известно, родом из детства… Детство дается с таким избытком, что потом долгие годы можно щедро делиться своей избыточностью с другими. В отличие от недостаточности.
Те, у кого было любящее их детство, частенько до самого конца жизни не могут из него выйти – не хотят: там было хорошо, мир крутился вокруг них, их потчевали молоком и любовью, окружали заботой и нежностью. Они и выросли в массе своей людьми незлобивыми и снисходительными. Те же, у кого все было наоборот – сирое, босое, голодное, битое детство, – не очень любят о нем вспоминать.
Бывшие неблагополучные дети, как правило, лучше подготовлены к жизни: неприхотливы, приспособляемы, терпеливы. Из них вырастают сильные, стойкие взрослые, умеющие добиваться своего. Несмотря ни на что. Но и у них есть слабые места: они не могут не испытывать постоянного зуда материальной зависти. А еще они ранимы и обидчивы. Особенно на унижение. Но только себя, не других. Они чувствительны, но не сочувствуют, переживают, но не сопереживают.
Правда, в этом, как и во всем другом, они не виноваты. Потому что «форштадт» – не только образ, способ мышления, эстетическая норма, боксерская поза, но и определенная эмоциональная цепочка реакций: «форштадт» – сильнее человека, он определяет его поступки независимо от воли.
Как и все подростки стаи, эти ребята несамостоятельны. И это не Рембо или Рокки с копной волос, а Иван Драго – советский офицер, коротко стриженный и гладко выбритый. По уставу. Долгое время именно в СССР, а потом в России культивировался (и культивируется) положительный герой, ратующий за здоровый образ жизни или за военно-спортивное воспитание. Его сила – богатырская, ратная, патриотическая. И он верит всему. И прощает все: и голод, и репрессии, и варварские условия жизни. Он всегда старший брат. Старший брат всем «чуркам и хачикам». Он им покровительствует, но не уважает. Они явно ниже расой. Так что неудивительно, что сегодня бритоголовый качок – за нацистскую идею. Хотя нет у него никаких «за», одни «против». Эти парни с окраин пришли не завоевывать центры городов, а их крушить. Потому что обижены именно на то, что с окраины. И мстят. Мстят всему человечеству за свое обездоленное детство. Они многое пережили. Их слезами не разжалобишь, их вообще не разжалобишь. Казалось бы, они должны чувствовать боль, они знают про это многое. Но ведут себя как «дембеля», хорошо запомнившие свое – недавних «салаг» – унижение. Бог терпел и нам велел.
Их философия: око за зуб; школа прямого действия, отвергающая полутона и нюансы. Они не могут не дать сдачи. Любая другая реакция для них – проявление слабости, потеря коэффициента выживаемости, что равносильно потере жизни. Точнее, чести. Если они уходят, то обязательно «хлопнув дверью», сказав «всю правду-матку» – «чтобы по справедливости». Они способны любить и с такой же силой ненавидеть. Потому что их любовь – это разновидность обладания. Парни с окраин всегда самоутверждаются, а это, как известно, без боли для других не обходится.
Конечно, не у всех бритоголовых одна и та же начинка. Речь идет о тех обстриженных головах, которые, как писал Замятин, особой, квадратной формы. Эти квадратные головы – удобное вместилище для угловатых идей. Они несут с собой заряд невыплеснувшейся агрессии, накопившейся за много лет. «Кожаная голова» рукам покоя не дает. Все должно быть правильно. Без примесей. Без глупостей. Их бритоголовость – это упрощенность во всем, это мода на голые стены в доме, воинствующий антиэстетизм, культура варвара-воина, чья уродливость – элемент устрашения.
К слову, все, кто всерьез занимался по горячим следам психологией нацизма – Юнг, Райх, Фромм, – так или иначе отмечали, что когда ослабевает вера в Христа, появляется другая религия, другая эстетика, другой менталитет – первобытно-патриархальный. Его зонд направлен в глубь веков, к языческим истокам, к культу предков, ригидной справедливости, простым, но понятным мыслям и решениям, простым, но понятным мужественным обрядам.
Сейчас в России золотой век охранников: они и у палаток в грязных переходах, и в богатых магазинах, на стоянке автомобилей и на стройплощадке, в школе и в больнице, летом и зимой, с покрытой и непокрытой, но чаще всего коротко стриженной или бритой головой. Нельзя за волосы в драке схватить – так объясняют они свою «профессиональную стрижку».
В униформах и пыльных туфлях, с рациями или без, они открывают двери дорогих машин и гоняют нищих и бабушек с цветами. Воображению нетрудно представить многих из них вне рабочего времени…
…В 1972 году перед стройотрядом двое моих друзей, решив побриться наголо, пошли в «Чародейку» (сеть лучших парикмахерских того времени). Но получили категорический отказ. Они настаивали, им показали перечень услуг, среди которых бритье головы не значилось. Но среди модельных причесок числилась короткая стрижка под машинку. За десять копеек. Пришлось довольствоваться этим.
Бритая голова, получается, была у нас в загоне. Она числилась лишь по военному или исправительному ведомству. А вне появлялась редко: эпатирующий школьник, поругавшийся с родителями подросток, на спор, назло… Теперь это мода. Дешево и сердито. Массовость, может быть, и размыла маргинальный протест, но спрессовала его энергию. Она томится, ищет себе выход. Ей надо разрядиться. Ей в общем-то не важно, куда будет направлена взрывная волна. Все равно в сторону волосатых.

Анатолий БЕРШТЕЙН

откуда скинхеды...

Движение скинхедов зародилось в Англии в начале 60-х годов ХХ века на базе трех агрессивных молодежных движений – hard-mods (стиляг), taddi bous (гопников) и boot bous (футбольных фанатов). Сначала это были в основном молодые пролетарии – портовые рабочие, парни с окраин.
Между 1967–1969 годами возникло название skinhead‘s (кожаные головы) и устоялся внешний вид «скинов» – тяжелые ботинки, джинсы на подтяжках или военные брюки, армейские футболки, татуировки (нацистская или тюремная символика) и обязательно стриженная «под ноль» голова.
Именно тогда стал вырисовываться привычный облик скинхеда: крайний национализм, мужской шовинизм, приверженность к откровенно насильственным методам. Тогда «скины» не заботились о чистоте расы, а просто избивали тех, кто отличался от них. Но потом за скинхедов взялись политики неонацистского толка, и в результате мордобои были подведены под расистскую теорию.
В начале 90-х годов «скины» появились и в России. К 1994–1995 годам движение «скинов» стало более или менее массовым. Сейчас в Москве и Санкт-Петербурге насчитывается, по разным оценкам, около 8–15 тысяч скинхедов, еще 15 тысяч в остальной России.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru