РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
ТОТ, КТО ЗНАЕТ БОЛЬШЕ НАС

Зачем ребенку нужно постоять на сцене

Это только потом мы почему-то оказываемся экономистами, строителями, бухгалтерами, адвокатами, врачами. А сначала – музыка, танцы, балет, пение или спорт. У каждого своя история о том, как он был артистом: счастливая или не очень, печальная или смешная, которую невозможно забыть.
Но оказывается, быть в детстве артистом нужно еще и потому, что педагоги, работающие с детьми, видят и знают про них то, что не дано видеть родителям. И главное, умеют им помогать.
Рассказывает Людмила Алексеевна Смирнова – преподаватель музыки Университетского колледжа №5, руководитель мужского хора.

В музыке, тем более на сцене, проявляются все психологические особенности любого ребенка. По тому, как он поет, играет на инструменте, я могу сказать, какие у него проблемы. Он поет два-три дня, а я вижу, что не все в порядке с математикой. Многие удивляются, спрашивают, откуда я это знаю. А это все в пении есть. Или проблемы с русским языком. И хотя нет ни таблицы, ни правила, из которых бы это следовало, я вижу проблемы каждого ученика в силу своей практики. И любой профессионал видит то, что родителю трудно разглядеть.
Если во время игры пальцы подвижны, значит, мелкая пластика развита, значит, он может быть успешен в русском языке. По тому, как он слышит, как развит у него музыкальный слух, можно сказать, что и фонетический слух у него есть. Профессиональные знания учителя музыки дают возможность судить о том, какие у ребенка могут возникнуть проблемы в обыденной жизни. По тому, как он стоит на сцене, насколько он открыт, сразу виден тип характера. Один все время прячется, старается закрыться нотами, а второй все время на виду.
Так уж сложилось и продолжает складываться из года в год, что нас всех воспитывают в основном женщины. Дома – мама, в школе – учительница, и в педагогический колледж из года в год поступают в основном девочки. В нашем колледже их 600. А мальчиков 80.
Мальчикам вообще очень трудно психологически выживать среди девочек. Обычно им в женском коллективе нечем заняться. Ведь к нам приходят не самые удачливые мальчики. У каждого есть своя история: психологическая, педагогическая, житейская. Раз он ушел из школы в 9 классе, значит, там уже что-то не сложилось, было некомфортно, и он психологически не смог там находиться. А если в школе было не все ладно, значит, и дома был разлад.
Замкнутого человека видно сразу. А мальчики часто бывают закрытыми. И к нам они приходят в 15 лет – уже не мальчики, еще не юноши, а подростки, которым нужно время, чтобы подрасти. Очень часто они даже по центру коридора боятся пройти. Пришел мальчик в колледж – он один и ходит у стенки. И я говорю ему: «Твоя задача – ходить по центру коридора». В прямом смысле учу ходить, не держась за стену. Это, может быть, не совсем правильно с точки зрения этикета, но для психологической раскрепощенности – очень верно.
Конечно, любой совет важен тогда, когда в нем нуждаются. И мой совет не каждому пригодится. Но придет время, и он обязательно вспомнит то, что я ему говорила. Ведь парни, они такие – у них все это остается где-то там, на потом.
Поэтому мне казалось: для мальчиков надо придумать какое-то дело, как будто начал все сначала, как реку перешел, и пути назад нет. И надо искать впереди, а сзади ничего нет.
А что может быть демократичнее, чем пение, хор? Ведь голос, он всегда с тобой. Плохо ли, хорошо ли, но всегда можно спеть. Вот так пять лет назад в колледже появился мужской хор.
Многие из тех, кто пришел в хор пять лет назад, были с нулевыми певческими данными в пятнадцать лет. А теперь поют. Это все воспитывается, все нарабатывается. И хотя кому-то дано больше, кому-то меньше, научить петь можно практически каждого, было бы время у учителя и желание у ученика. Только одного можно научить за полгода, другого – за год, третьего – за два.
В хоре все должны быть одинаковыми. Но при этом каждый должен быть личностью. Если все серые мыши – хора не получится.
Хор – это процесс очень интересный и захватывающий. Он может получиться каждый день и каждый день разрушиться: исполняем произведение – и я вижу хор, произведение закончилось – и передо мной опять мальчики. Хотя я не люблю называть их мальчиками, чаще обращаюсь к ним: «Парни, мужики, мужчины».
Короткий миг репетиций – это наша жизнь. Жизнь в музыке. Мы с ними в это время совершенно одинаково творим. И то, что мы создадим, уйдет в вечность и там останется. Поэтому каждый раз – как в последний раз. И они это понимают.

И хотя я всего лишь педагог, пытаюсь им все время быть полезной. Пытаюсь учить разрешать конфликты. Говорю: «Постарайся разрешить конфликт в свою пользу. Найди слова, аргументы, сумей подойти – кругом же дамы, значит, не надо вставать в позу». Я и в жизни не люблю, когда говорят, что я им вторая мать.
Я им старший товарищ, человек, который к ним очень расположен. А материнское отношение у меня к одному-двум, у которых нет матерей. Остальным же мои материнские чувства совсем ни к чему.