ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ
МЕРИДИАН
Учитель должен быть безоружным
Записки из лондонской школы для
несовершеннолетних преступников
В любой самой совершенной, самой
отлаженной системе возможен брак. Социальные и
образовательные системы даже богатых,
благополучных стран совсем не идеальны. И всегда
находятся те, кто выпал, переступил границы, стал
преступником с точки зрения закона, общества.
Только подобные случаи нельзя списать в
закономерный брак, потому что это люди, часто
очень молодые, подростки. Проблема их
возвращения к нормальной жизни решается с
трудом. Точнее говоря, трудом, усилиями
энтузиастов, добровольцев. Государство со своими
глобальными программами оказывается гораздо
менее эффективным. К счастью, есть люди,
способные изменить чью-то отдельную судьбу. Если
эти люди объединяются, а государство
поддерживает их или хотя бы не мешает, то
возникает целая система реабилитации малолетних
правонарушителей, исправления брака семейного,
школьного, общественного.
Шестнадцатая попытка
Путем непосильного труда и долгих
занятий Эшли справился с очередной премудростью
английского языка: выучил правила чтения
гласных. Он сиял от удовольствия, когда
учительница заметила его новое достижение, а
заодно похвалила письмо.
Эшли 18 лет, и крепок он как бык. Но чувствует себя
не слишком уверенно. Неумение писать не
единственная его проблема в жизни, но и не
последняя. Как стыдно бывает в банке просить
кого-то заполнить бланк или прочитать
инструкцию, стыдно постоянно зависеть от других.
Эшли успел со скандалом покинуть 15 школ. Он не
помнит точно ни одной из них. Везде вражда, нигде
не хотелось остаться, поучиться.
Последние три месяца, с тех пор, как попал в
Фелтхем, лондонскую тюрьму для
несовершеннолетних преступников, он занимается
старательно и вполне успешно. Правда, не в
тюремной школе, а индивидуально, с
учителем-добровольцем.
10 лет добровольные наставники (их называют
тьюторами) из лондонской благотворительной
организации приходят в тюрьму учить подростков
элементарным навыкам чтения, письма и счета.
“Меня научили слушать. Я впервые сказал, что
именно мне непонятно. Я чувствую, что узнаю много
нового”, – написал Эшли на прощание, уходя на
свободу.
Не так, как в школе
Тьюторы стараются, чтобы их занятия как
можно меньше напоминали традиционную школу. Даже
класс сделали непохожим на обычный кабинет.
Скорее склад всяких нужных вещей. Много ярких
прочных книг, разбросанных в беспорядке по
причине активного использования. Это
всевозможные справочники, журналы,
иллюстрированные энциклопедии, в том числе по
разным видам спорта, об устройстве машин и
компьютеров – словом, о том, что интересно
современному подростку. На стенах красочные
таблицы, географические карты, специальные
плакаты, помогающие при чтении и письме.
Заключенные не обязаны сюда приходить. Они могут
предпочесть тюремную школу, но большинство
выбирают индивидуальные занятия с тьютором. Даже
агрессивные или, наоборот, погруженные в себя
дети с удовольствием идут на урок, чтобы ощутить
себя персоной, значимой, важной для другого
человека. Эти занятия – ниточка связи с внешним
миром, опыт общения со свободным человеком,
одетым в штатское и безоружным.
А теперь без грамоты пропадешь
Часто причина школьных неуспехов
кроется в банальном неумении читать. 70%
заключенных в возрасте от 15 до 21 года читают как
8-летние дети, иногда хуже. Не умея читать и
считать, подросток не может найти хорошей работы.
Поэтому занятия с тьютором ребята считают своей
удачей. Именно в личном контакте с учителем видят
они причину своих успехов (92% опрошенных
учеников).
Тьюторы стремятся каждому ученику дать то, что
ему необходимо. Кто-то нуждается в поддержке и
похвале. Кому-то хватает двух-трех занятий, чтобы
ликвидировать пробелы и вернуться к базовой
школьной программе. А кого-то спешно учат писать
свое имя и узнавать на карточках самые
распространенные надписи, вроде “Выход” или
“Стоянка запрещена”. Срок заключения бывает
слишком короток, чтобы научить неграмотного
подростка всем буквам и правилам чтения.
Твердая почва для благих порывов
Большинство тьюторов работают в
организации не первый год. Учительница Эшли, к
примеру, школьный педагог и журналист,
перешагнула порог тюрьмы два года назад. Ее
встревожили публикации в местной прессе о
неблагоприятных условиях содержания малолетних
преступников. Ей захотелось увидеть все своими
глазами. Чем-то помочь ребятам. Она говорит, что
индивидуальные занятия требуют большей
подготовки, чем школьные уроки. “Внимание этих
подростков очень неустойчиво, приходится все
время что-то изобретать”.
Неужели ей, женщине, не страшно оставаться в
комнате один на один с преступником? Поначалу она
приглашала на уроки надзирателя. Потом поняла,
что присутствие постороннего мешает. Страх
прошел. Конечно, в тюремной учебной комнате есть
кнопка аварийного звонка, но за 10 лет работы
организации ею никто не пользовался.
Новых тьюторов, даже с педагогическими
дипломами, тщательно готовят опытные работники,
есть специальные курсы, семинары. Одних благих
намерений мало. Ребятам нужны не только
разговоры по душам, но и реальные знания.
Всего в Лондоне более полутора тысяч
добровольных учителей для несовершеннолетних
преступников. Работа ведется в тесном
сотрудничестве с официальными лицами,
социальными службами. Для кого-то она остается
формой проявления гражданского чувства,
милосердия, кто-то посвящает этому всю жизнь.
Разговор в коридоре
Линда бежит на урок. Я останавливаю ее на
минутку и спрашиваю, что она думает о Джоне.
– Отличный парень! Ему можно доверять. Ребята
хорошо к нему относятся.
Это лестное мнение сложилось не сразу. Когда Джон
вышел из тюрьмы и начал ходить в колледж, он
принял серьезное решение:
– Каждый может извлекать опыт из своей жизни. А я
еще недавно знал только наркотики и тюрьму.
Чувствовал себя в колледже прямо младенцем
каким-то. Народ посматривал на меня искоса. И я
рассказал всю правду. Ребята все знают, и это
здорово! Я не думаю, стоило–не стоило
рассказывать. Уже рассказал. Только не смейся!
Ладно?
Он грозит мне пальцем и старается не встретиться
глазами. Его смущает собственная откровенность.
В тюрьме Джон готовился к экзаменам, занимался
гимнастикой, издавал тюремный журнал.
– У меня в тюрьме мозги включились, – смеется он.
– Я теперь всего добьюсь. Уверен на 110%. Я много
читаю, занимаюсь. Парни даже зубрилкой дразнить
стали.
Джон, вернувшись в колледж, чувствует поддержку
со стороны администрации. Для него организованы
дополнительные занятия по математике, языку и
информатике. Джон переживал, сможет ли он
поступить в университет.
– Да там полно бывших преступников, – успокоила
Линда.
– Я сам себя наказал. Я сделал много ужасного,
знаю. Но я здесь один такой, с горьким опытом
ошибок. Я могу рассказать остальным то, что они не
узнают из книг. То, что поможет им избежать беды.
Чтобы говорить о себе, я должен выучить язык,
сложный язык, научиться менять регистры. Так я
смогу и себя самого собрать, склеить по кусочкам.
Я теперь владею и правильной, книжной речью, и
разговорной, более естественной, непринужденной.
У меня рот открылся от изумления.
“Непринужденная речь? Ну и выражения для бывшего
уголовника”. Он поймал мой взгляд:
– Не иронизируй! Хорошо?
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|