РЕАЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА 
 

Реальная школьная жизнь проще и сложнее, чем педагогические теории. И учитель всегда балансирует между этой сложностью и этой простотой. Он ищет равновесия, он старается соединить высокие педагогические истины и тот опыт, который приходит к нему в общении с детьми. Как же найти эту точку равновесия?..
Эти два текста сошлись здесь, на газетной полосе, как будто случайно, но если внимательно их прочитать, то кажется, будто один отвечает на вопрос другого. Но где здесь вопрос, а где ответ – решайте сами…

...Простое в сущности дело

Записки об одной маленькой школе

Я боюсь голубых мечт. Красивых идей. Разговоров о том, что бывают такие семьи, в которых хорошо и уютно всем – и родителям, и детям. О том, что есть школы, где ученики и учителя – большая дружная семья, в которой всем хорошо и уютно. Я боюсь утопий, которые на практике приобретают приставку “анти”.

Для начала

...У меня их тринадцать человек. Детей. В возрасте от 11 до 14 лет. Я преподаю им литературу. Я разговариваю с ними о литературе. Я очень хочу, чтобы они научились читать по-настоящему. Чтобы они почувствовали, что Гоголь – это вовсе не скучный дядька, который жил в доисторические времена, что “Героем нашего времени” можно зачитываться взахлеб. Я хочу, чтобы слова “перст” и “ланиты” перестали быть для них незнакомыми смешными словами. Я, быть может, слишком многого от них хочу. Но они не обижаются.
Мои дети называются “средняя ступень” Малой школы. Есть еще младшая и старшая ступени. А сама школа живет уже пятнадцать лет, мигрируя из одного помещения в другое. Благо скарбом она не слишком обременена. Бывали в ее истории периоды относительного благосостояния и почти уже полной безнадежности. Всякое, в общем, бывало. Как со всяким делом, которое на взгляд административно-обывательский кажется странным, а потому не внушающим доверия. Но вопреки всему школа живет. И дело делается. Простое, в сущности, дело.

...А потом уже латынь, словесность, алгебра

Мы привыкли к такому определению – “дети из неблагополучных семей”. Мы привыкли слышать о том, что таких детей год от года становится все больше. Слово “привыкли” звучит здесь ужасно, больно. Но что врать-то? Привыкли ведь… И хорошо, что есть школы, приюты, клубы, где таким детям помогают стать хоть немного счастливее. Жаль только, что таких школ и приютов мало, неизмеримо меньше, чем это необходимо.
Но я буду говорить не об этом. Я хочу спросить себя (в который-то раз уже?) и вас, почему из вполне благополучных детей вырастают неблагополучные взрослые? Как это происходит? И не слишком ли часто? Приходит в школу талантливый, доверчивый человек, а уходит из нее замкнутый, с нехорошими глазами подросток. “Не всегда же так, – ответят мне, – и потом, не надо забывать, что у детей бывает трудный возраст”. Конечно, не всегда. Конечно, переходный возраст. Но только ли в возрасте тут дело? Может быть, в чем-то еще? Может быть, дело в том, что обычная средняя школа просто не умеет воспитать и обучить, не надломив, не искалечив. Или, скажем так, не имеет такой возможности. Крошечная зарплата, недостаток учителей, да просто парт новых не хватает. Где уж тут за всеобщим счастьем гнаться… Только легче от этих аргументов не становится. Плюс семья, где родители заняты добыванием хлеба насущного, и ни на что другое у них ни сил, ни времени не остается.
В Малой школе как раз учатся вот эти самые дети из благополучных (или внешне благополучных) семей. Обычные дети. С еще неискореженными судьбами. Они радостно откликаются на любой призыв, который начинается с “А давайте…”. Давайте нарисуем карту Российской империи, какой она была в XVIII веке. Давайте споем песенку по-французски. Давайте сочиним сказку. Давайте! Существовать с ними рядом – одно удовольствие. Но. Те же самые родители, которые радостно отдавали школе своих шестилеток, те самые, что приводили сюда двенадцатилетних детей, которые не могли ужиться в обычной школе или гимназии (“Понимаете, учительница называет его идиотом, а одноклассники дразнят!”), те же самые родители забирают своих чад, когда близятся выпускные экзамены и поступление в институт. Почему? Что происходит?
Спрашиваю одну маму, которая хочет отдать своего сына в приличный лицей – после того как мальчик проучился у нас четыре года. Она смущается, потом говорит: “Знаете, все-таки нужно, чтобы Леша привыкал к нормальной жизни. А то у вас все как-то слишком необычно”. Помолчала и добавила еще: “Ведь если он сейчас привыкнет к тому, что так хорошо вокруг, то потом ему будет трудно”. И смотрит на меня вопросительно. Что я могу сказать ей на это? Сама я застала Лешу веселым пареньком, увлеченным до одержимости химией. Но мне рассказывали, что когда он пришел в Малую школу из пятого класса обычной, районной, он был замкнут и угрюм. На уроках втягивал голову в плечи и смотрел в одну точку. С учителями и с детьми не разговаривал. Боялся. Потом выправился мальчик, понял, что никто на него кричать и ругаться не будет, даже двойку никто не поставит. Потому что двоек вообще нету. И что теперь? Пусть привыкает “по-волчьи выть”? Опять?
Главный принцип Малой школы – сохрани в человеке “наделенность каким-то вечным детством”. Помоги как можно дольше относиться к миру не как к враждебному существу, которое только и ждет того, чтобы наброситься и растерзать. Сначала – это, а потом уже латынь, словесность, алгебра, французский…
Родители считают, что такой подход хорош для маленьких детей. Или для тех, которым совсем уж солоно пришлось в “нормальной школе”. “Но ведь нельзя же растить детей под стеклянным колпаком, в тепличных условиях! Они станут инфантильными или, не дай Бог, беззащитными! У них должно быть чувство реальности” – такие слова звучат рефреном в родительских заявлениях. И лишь немногих удается убедить в том, что “чувство реальности” у детей и так будет, не слепые же они. Другой вопрос в том, будут ли они воспринимать реальность со знаком “плюс” или со знаком “минус”. А беззащитность… Кто сказал, что честные и чистые сердцем люди более беззащитны, чем все остальные? По-моему, только такие люди и способны правильно отнестись ко всем тем глупостям и гадостям, которые высыпает на них жизнь. Но помимо этого они смогут радоваться и тому хорошему, что в ней, в этой самой жизни, есть. А если научить детей смотреть исподлобья, то, пожалуй, они многого и не увидят.
И все равно. В старшей группе остаются пять-шесть человек. Собственно “уроков” у них уже нет. Есть индивидуальные занятия по интересам. Кто-то собирается на филфак. Кто-то – в медицинский. Занятия с ними проводят, исходя из этого. От этого пляшем как от печки, а не от государственной программы, да простит нас Министерство образования. Для самых скептических читателей скажу, что все ребята поступают в вузы. Учатся там без больших проблем. Успешно заканчивают. И некоторые, к особенной школьной радости, возвращаются к нам. Преподавать английский. Или биологию. А те остальные, которых родители решили поскорее приспособить к взрослой жизни, приходят в гости. Часто приходят. Сидят на уроках. Смущенно улыбаясь, заглядывают в учительскую:
– Вот, я опять к вам. Можно побыть немного?
– Конечно, можно. Только разве тебе не надо быть сейчас в школе?
– А я прогуливаю…
Вот так. И это те самые дети, что еще недавно рвались в класс.
Чаще других приходит девочка Настя, нынешняя десятиклассница англий-
ской спецшколы. Моя бывшая ученица. Спрашиваю ее:
– Ну, как тебе там?
– Ничего, – говорит, – нормально.
– А рассказы писать не перестала?
– Да ну их, – отвечает. – Кому они нужны…
Повзрослела Настя. Совсем по-взрослому рассуждает: “Кому они нужны…” Родители, наверное, довольны. Дочь получает пятерки, готовится к институту, глупостями не занимается. Все в порядке, значит. Все в порядке? Не знаю.

Кем надо быть, чтоб быть счастливым?

Дети учатся. Играют. Спрашивают. Изобретают. Их пока не очень интересует словосочетание “найти свое место в жизни”. Зато оно интересует нас, учителей. И родителей оно тоже интересует – не меньше, чем нас. “А сможет ли Вася найти свое место в жизни после окончания вашей школы?” Это еще один из часто задаваемых родителями вопросов. Я теряюсь, когда меня об этом спрашивают. Во-первых, я не всегда понимаю, что имеет в виду мама/папа под “местом в жизни”. Во-вторых, я же не оракул. Я надеюсь, что у Васи все будет хорошо, и прикладываю к этому возможные усилия. Но человек предполагает, а Бог располагает… Какие могут быть гарантии?
Будет ли нашим детям легко в большой жизни? Вряд ли. Скорее всего, что нет. Потому что мы не стремимся подготовить их к преуспеванию. Мы хотим, чтобы они были порядочными людьми. Не идеальными, нет, а просто порядочными, совестливыми. А преуспевание – на любом поприще – это не главное, а побочное. Наверное, так (хотя в современном обществе такой взгляд на вещи, боюсь, не очень популярен). Если наша воспитательная модель дает результат хотя бы в 6 случаях из 10 – мы рады. Но что же это за модель такая? А модели, собственно, и нет никакой. Минимум понуканий и сентенций. Максимум – инициативы, общения. И прежде всего – “лекарь, исцелись сам!”. В классе нельзя лицемерить. Учитель не может быть на уроке одним, а в буфете – другим. Школа-то маленькая. Все всем видно. Потому что если дети заявляют: “Вот вы говорите нам то-то и то-то, а сами делаете совсем по-другому”, – то это уже недоверие. Недоверие к “взрослой” этике и к ее проводнику – к учителю. И все. И накрылась любая, самая прекрасная, воспитательная модель медным тазом.
Так что же насчет места в жизни? Как помочь ребятам определиться с ним? Или, вернее, как направить их так, чтобы не нужно было помогать, а только – не мешать? Есть два стремления, которыми мы стараемся увлечь ребят: стремление делать дело, которое тебе самому кажется самым важным и нужным, и стремление “жить не по лжи”. А если еще получится сделать так, чтобы эти два вектора не тянули тебя в разные стороны, а как-то согласовывались между собой, то, считай, ты – счастливчик. Мы очень хотим, чтобы именно это ты и считал счастьем.

Не мудрствуя лукаво

Никаких особенных педагогических изысков в Малой школе нет. Есть лишь несколько основополагающих вещей. Здесь не ставят плохих отметок за невыполненное задание. Но почему-то и необходимости такой нет. Задания обычно выполняются. А то, что вызывает затруднения, можно всегда обсудить с учителем. “Как же так, – удивляются разумные взрослые, – ведь если не ставить пятерок и двоек, то зачем же ребенок будет хорошо учиться?” Правильно, наличие оценок – это наиболее легкий способ создания мотивации. Выучи неправильные глаголы, а то получишь двойку. Но мотивацию, желание учиться, можно создать и другими способами. Во-первых и в-главных, сделать так, чтобы на уроке было интересно. А дальше – все отдается на откуп учителю. Отсюда – второй основополагающий принцип: авторская программа для каждого предмета. Учитель в Малой школе – это прежде всего практик, который не только преподает свой предмет, но и занимается им как делом, которое ему самому кажется самым важным и нужным. И почти всегда увлеченный учитель заражает своим увлечением учеников. При таком подходе, конечно, трудно избежать некоторого, что ли, субъективизма. Но зато легко избежать рутины и скуки.
А что еще? Да в общем-то все. Остальное – это ежедневная импровизация. Ощущение того, что тебе, учителю, хочется идти в класс и не хочется заканчивать урок. И хочется еще поговорить с детьми, обсудить с ними что-то, касающееся урока, или нечто, урока совсем не касающееся. Нарисовать с малышами картинку, почитать им “Конька-Горбунка”. Выпить со старшими чаю после уроков, послушать их рассуждения “о будущности”. Ощущение, что и детям хорошо с тобой. Хорошо без всякого заигрывания с твоей стороны. Что они рады притащить тебе все свои опусы, все свои “эссе на тему”, спросить у тебя что-нибудь эдакое, подловить по дороге к метро и еще раз “договорить обо всем на свете”.
Так и живем, не мудрствуя лукаво. Понимая, что “объять необъятного” не сможем, что все равно у детей будет что-то такое, чем они не захотят поделиться, что, может быть, кто-то из них растеряет, вырастая, то, что мы старались в нем сохранить. И от этого никуда не денешься. И Бог с ними, с голубыми мечтами. Не в них в конце концов дело. А дело в том, что стараться нужно каждый день. Стараться помочь детям не стать взрослыми в плохом смысле этого слова. А там уж – будь, что будет.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"