ШКОЛЬНЫЕ СТРАСТИ
Тест на страх
Как в учителях воспитывают комплекс
вины
Известная фраза «Закажи русскому
человеку Америку открыть – он тебе Индию
откроет» безупречна. Вот свежий пример того, как
идея ЕГЭ «вышла на улицу» и превратилась в
навязчивый синдром.
Разговариваю со знакомой учительницей из
районного города. В бурном потоке живой
информации как бы между прочим выплескивается
эта история. Я слушаю и внутри холодею. Никаких
оснований не верить у меня нет. Все до обидного
просто и повседневно.
…В конце первой учебной недели 2004 г. из
Владимирского управления образования пришла
телефонограмма: срочно составить и сдать списки
учащихся старших классов с оценками,
выставленными за полугодие по алгебре, биологии,
истории, литературе: на следующей неделе
начнется областная проверка состояния
преподавания этих предметов. Проверяющие при
помощи компьютера отберут двадцать учащихся для
двухчасового тестирования. Оценивать ответы
будет компьютер! Как объяснили учителям, цель
внезапного мероприятия – проверка
объективности выставления оценок учащимся.
Учителя заволновались: «А по какому учебнику? За
какой период? По какой программе? Будет ли
краеведение? А будет ли скидка на то, что в
профильных классах ради углубленного изучения
математики и физики сняли часы истории и
литературы? Наконец, какого типа тесты, их же
много…»
Но учителям, оказывается, это знать
необязательно: спрашивать детей будут «строго по
стандартам» (!!!), за весь период, а оценки они
всегда обязаны выставлять объективно! Более
того, самих учителей в скором времени ожидает
тестирование по педагогике и психологии!
А поскольку наши учителя не приучены обсуждать
приказы начальства, тем более сомневаться в их
истинности, никто не стал уточнять, «по какому
праву и по каким критериям». Все привычно
затосковали. Забытые за каникулярные дни
комплексы вины и расплаты воскресли, тяжелые
предчувствия вновь проснулись: «Я работаю без
учебника… У меня экспериментальный учебник… Я
учу по авторской программе, утвержденной в ИУУ, а
детей спросят по стандарту... Я никогда не провожу
тесты и вот детей подвела… Что же, я так мало
внимания уделяю отсроченному контролю, вот мне и
поделом… Наверное, я завышаю оценки, а надо быть
принципиальнее, жестче… У меня все классы
слабые, но как их учить без хороших оценок… Ну
вот, теперь начнут склонять мое имя на всех
совещаниях, не отмоешься… Все у меня не так…
Пусть только тронут – уйду… Пусть работает кто
может, а я…»
Маховик отчаяния заработал. Одни, чтобы не
поддаваться бесплодным и унылым мыслям, в
выходные пригласили детей в школу для
дополнительных занятий, другие сокрушались в
кругу родных, а моя собеседница и вовсе слегла:
«скорая» диагностировала стенокардию – ох уж
это до боли знакомое провинциальное «к нам едет
ревизор»! В общем, на тесты дети пришли нарядные и
чистые, как на праздник…
Услышав об этом, как не позвонить в городской
отдел народного образования и узнать, что же
происходит, о какой внеплановой проверке может
идти речь и на каком основании чиновники
изобретают мероприятия, способные травмировать
учителя?!
Ответственный работник городского отдела
образования был несказанно удивлен. Но в голосе
– плохо скрываемая настороженность: откуда
такая информация? От учителя? Ничего
удивительного! Они просто не поняли, что идет
запланированная аттестация школ, хотя уже второй
год областной департамент образования аттестует
школы таким образом! А в этой аттестации целый
ряд составляющих: собеседование с
администрацией школы по нормативно-правовым
документам, анкетирование учителей на предмет
психологического климата в школе, школьникам
даются элементарные учебные тесты. Причем все
тесты анонимные! Комиссию интересует общая
картина образовательной деятельности школы, а не
какие-то отдельные учителя или оценки. На основе
этих результатов составляется и оглашается
справка. И ничего кроме. Прошедший год показал,
что ничего сверхъестественного в такой проверке
нет.
От сердца отлегло: значит, все хорошо, права
учителей никто не нарушает… Но откуда в таком
случае паника? Может, ее сеет администрация?
Неверно информирует о предстоящем мероприятии,
нагнетает ажиотаж, валит с больной головы на
здоровую – но зачем?
Значит, и списки учеников с выставленными за
полугодие оценками не нужны? – спрашиваем мы уже
более оптимистично.
«Нет, – говорят на том конце провода уже более
уверенно, – списки нужны. Контрольная группа
учащихся должна представлять всю шкалу оценок.
Видимо, администрация школ произвольно
интерпретирует информацию. Но вы же знаете, у
страха глаза велики. Один директор вообще взял
бюллетень на время аттестации. Наверное, хочет
лучше приготовиться».
Тон уже полушутливый и доверительный, напряжение
спало, «слово найдено»: все несчастья от
произвольных интерпретаций.
Что ж, и в самом деле никто не отвечает за тот
образ, который принимает в голове учителя та или
иная рекомендация, равно как и за то, в какой
форме ее доносят до этой головы. И если
рекомендация воспринимается как директива –
учитель виноват сам… Может быть, завуч пошутила,
а учителя не поняли. У некоторых из них психика
настолько расшатана, что слова сказать нельзя –
в слезы. Тут уж ничего не поделаешь. В конце
концов, можно понять и естественное желание
администрации использовать факт проверки как
стимул к лучшей работе…
Вот так. Как всегда, учитель – крайний. Сам же и
виноват, что всего на свете боится…
Ну хорошо, про то, что испуганный учитель сам
виноват в своих страхах – это мы поняли. Но
все-таки, по поводу чего весь сыр-бор? Что же это
за тесты такие, вокруг которых столько драм и
переживаний? Что об этих тестах может сказать сам
образовательный чиновник, с которым мы ведем
разговор? Зачем они и о чем они?
Ответ на этот вопрос поразил наше воображение:
«Мы этих тестов не знаем, не видели, не
интересуемся. Знаем только, что тесты присылают
из Москвы».
Вот как! «А кто же эти тесты обрабатывает?»
Но и это работникам городского отдела
образования неизвестно: наверное, кто-то в
Москве.
«А каковы результаты тестов? Вас информируют?»
«Нет, ничего такого не сообщали. Если уж всю
правду сказать, мы думаем, что материалы этих
тестов нужны для… чьего-то диссертационного
исследования. А то, что получаем мы в результате
такого рода «проверки», – это некая
обобщенно-обтекаемая справка. В ней дается лишь
общая картина, и она вполне удовлетворительная».
Зато ощущение от состоявшейся беседы отнюдь не
удовлетворительное. Ведь речь об учителях –
задерганных, замороченных разными новомодными
словами и в результате плохо представляющих
себе, чего им ждать от ближайшего будущего. И «на
всякий случай» боящихся всего на свете. В конце
концов, давайте поймем простую вещь: когда
учитель слышит слова: «проверка с помощью
компьютера», «двухчасовое тестирование»,
«оценивать ответы будет компьютер», ему не до
психологических изысков…
Ах, как мило потешаться над учительскими
страхами – вот уж воистину боится собственной
тени! Но, с другой стороны, не система ли
управления образованием вырабатывала – упорно и
методично, из года в год – эти странные
учительские условные рефлексы, вбивая в подкорку
страх перед всевозможными плановыми и
внеплановыми проверками!
Не понимать это – цинично.
И потому любые управленческие эксперименты
требуют невероятной осторожности. И самых
подробных и внятных разъяснений. Чтобы, например,
у школьной администрации не появлялось
дополнительного повода поманипулировать
учителем или учеником. А у учителей и учеников не
возникло ощущения, что их в очередной раз гоняют,
как крыс и мышей – по свистку, по лабиринту,
вырабатывая условные рефлексы не лучшей
этиологии.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|