Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №30/2003

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

ЛИНИЯ ЖИЗНИ 
 

В.М.ТИХОМИРОВ, Профессор МГУ
А.М.АБРАМОВ, член-корреспондент РАО

“Как сделаться великим человеком”

К столетию Андрея Николаевича Колмогорова

Андрей Николаевич КолмогоровНазвание этой статьи о Колмогорове подсказано Колмогоровым. Андрей Николаевич разделял бытовавшие в Древней Греции взгляды на течение жизни. Человек при нормальных обстоятельствах проживает примерно 20 олимпиад (“олимпиада” – это, естественно, четыре года). Вершина жизни, то есть период наиболее полного раскрытия таланта и проявления жизненной энергии, приходится на XI олимпиаду – с 40 до 44 лет. Жизнь А.Н.Колмогорова вместила 21 олимпиаду. Его XI олимпиада началась в 1943 г., и в том же году он подробно расписывает по предстоящим четырем десятилетиям (т.е. на следующие 10 олимпиад) план работы вплоть до 1983 г. Этой очень серьезной, глубоко продуманной и во многом реализованной (как по результатам, так и по срокам) программе он дает шутливое название “Как сделаться великим человеком, если на это хватит охоты и усердия”.
Описанная выше “греческая концепция” дает некоторые основания для распределения сил в различное время жизни. Духовное пространство жизни Андрей Николаевич описывал примерно так. Каждый человек живет как бы в нескольких сферах. Первая из них – это он сам, вторая – это его окружение – семья, друзья, близкие, ученики; третья – это его работа, четвертая – Родина, пятая – все человечество. И долг каждого – наполнить свою жизнь глубоким содержанием и потом много трудиться, с тем чтобы посвятить ее благотворному служению всем остальным сферам.
Мало кто сумел следовать этому нравственному императиву лучше, чем сам Андрей Николаевич. Он доказал, что при разумном и серьезном отношении к строительству собственной жизни человек может сделать фантастически много. Человеческий мозг – совершеннейший инструмент, способный при правильной самоорганизации к глубочайшим творческим прорывам и открытиям.
Заслуги Андрея Николаевича уже при жизни были отмечены очень высоко. Сам он спокойно относился и к необычайной славе, и к формам признания. А их было много. Академик в 35 лет. Лауреат Ленинской и Государственной премий. В числе правительственных наград – Золотая Звезда Героя Социалистического Труда и семь орденов Ленина. Лауреат известнейших международных премий – Бальцина и Вольфа (Нобелевских премий математикам не присуждают, но эти две вполне ей равнозначны). Почетный член десятков зарубежных академий и научных обществ. Отношение современников удачно характеризует легендарная фраза: “К Колмогорову испытываешь паническое уважение”.

Вершины, с которых открывается школа

Мировую славу и признание принесли А.Н.Колмогорову его выдающиеся достижения практически во всех областях математики. Но гений Колмогорова оказался универсальным. Уже в начале своего творческого пути он был одержим “смутным желанием заниматься математикой, имеющей выходы в физику и естествознание”. И это “смутное желание” было реализовано. Вслед за Ньютоном, Лапласом и Пуанкаре он совершил прорыв в осмыслении сокровенной натурфилософской проблемы вечности Солнечной системы. Им создана теория процессов, позволившая воссоединить идеи Фурье, Ньютона, Эйнштейна, Смолуховского. Открыт новый закон природы в области турбулентности. А еще были блестящие работы (в том числе основополагающие) в кибернетике, биологии, океанологии, геологии, метеорологии, кристаллографии, истории, языкознании, стиховедении...
Но самую большую часть жизни А.Н.Колмогоров посвятил труду учителя. Он основатель многих научных школ. Руководитель 90 кандидатов и докторов, 20 из которых выбраны членами РАН и других академий. С 1930 г. до последнего дня жизни Андрей Николаевич – профессор Московского университета, основатель кафедр и лабораторий, автор многих программ и учебников, создатель новых курсов для студентов мехмата.
В полном соответствии с “Календарным планом” с 1963 г. основное внимание Андрея Николаевича обращено к школе. Активнейшую работу по организации математических олимпиад и кружков для школьников он начал еще в середине 30-х годов. В 1963 г. возглавил Комиссию по математическому образованию АН СССР и создал школу-интернат № 18 физико-математического профиля Мосгороно при МГУ. Долгие годы руководит попечительским советом школы, читает замечательные курсы и отдельные лекции, работает в летних школах, ходит со школьниками в походы, проводит музыкальные и литературные вечера, рассказывает о своих путешествиях. Андрей Николаевич бывал во многих странах. Дважды ходил в рейсы на корабле “Дмитрий Менделеев”, являясь научным руководителем океанологической экспедиции (в 1971 г. это было кругосветное путешествие). Он побывал во многих уголках СССР, был в многодневных лодочных путешествиях, исходил многие тысячи километров пешком и на лыжах.
В 1970 г. академики И.К.Кикоин и А.Н.Колмогоров создают журнал “Квант”. В 60-е годы начинается реформа математического образования, которую справедливо назовут колмогоровской: он несомненный лидер. Последние 24 года жизни подавляющее большинство работ (только опубликованных – более 200) связано со школой: создаются учебники, факультативные курсы и программы, читаются многочисленные и весьма содержательные лекции для учителей.
В истории можно указать лишь один подобный пример человека, добившегося в своей области мирового признания и с полной отдачей долгое время работавшего с детьми и для детей. Это Лев Николаевич Толстой.

Начало жизни и начала математики

Годы детства, отрочества, юности очень многое определяют в жизни человека. И именно к этим периодам Андрей Николаевич многократно возвращается в своих воспоминаниях, интервью, статьях по педагогике. Этот факт, несомненно, указывает и на глубину его чувств, переживаний, размышлений в начальные периоды жизни, и на источники его мироощущения. Гений Колмогорова родом из детства. (Андрей Николаевич часто высказывал такую мысль: независимо от реального возраста человек по психологии восприятия и внутреннему состоянию как бы задерживается в определенном возрасте, не совпадающем с биологическим. Чем меньше этот “внутренний возраст”, тем человек талантливее. На прямой вопрос: “А вам сколько лет?” – он ответил: “Мне четырнадцать”. В нем действительно была некоторая детская увлеченность, ощущение радости от открывающегося мира, искренность и чистота.)
Ранний период жизни А.Н.Колмогорова, определивший его характер, систему ценностей, жизненные и педагогические принципы, заслуживает самого пристального внимания. (Вообще следует заметить, что в исследовании столь популярной сегодня проблемы одаренности изучение биографий людей, убедительно доказавших своим творчеством собственную одаренность, – одно из главных направлений.)
Дед (по материнской линии) Яков Степанович Колмогоров занимал видное положение в Ярославле. Одно время он был предводителем угличского дворянства. (Прадед его пожалован во дворянство указом Николая I в 1844 г.) Однако дочери придерживались весьма либеральных демократических и даже радикальных убеждений. Мама – Мария Яковлевна (1874–1903) и его тетя Вера Яковлевна (1863–1950) содержались несколько месяцев в предварительном заключении. Сохранились два секретных донесения департамента полиции Министерства внутренних дел о подчинении М.Я.Колмогоровой гласному надзору в 1895 г. как политически неблагонадежной, а в 1897 г. уже как обвиняемой в государственном преступлении.
Детство Андрея Николаевича было омрачено трагедией. Брак родителей не был зарегистрирован, мать умерла при родах (он родился 25 апреля в г.Тамбове). Отец, Николай Матвеевич Катаев (принадлежал к партии правых эсеров), участия в воспитании сына не принимал. Агроном по образованию, после революции Н.М.Катаев служил в Наркомземе. Был командирован в Курскую губернию, где пропал без вести во время деникинского наступления.
После происшедшей семейной трагедии родные сделали все, чтобы создать атмосферу любви и заботы для маленького Андрея. Воспитывали его тетушки, и в первую очередь Вера Яковлевна, ставшая приемной матерью. Радикальные демократические взгляды сохранились: существует легенда, согласно которой прокламации во время жандармского обыска в 1903 г. были удачно спрятаны в колыбели Андрея. Но в его воспитании в наибольшей мере сказались принципы толстовской педагогики. (Однажды на вопрос “Не назвали ли вас в честь Андрея Николаевича Болконского?” он уверенно ответил “да”.)
Первые семь лет жизни Андрей провел в имении деда (с. Туношна под Ярославлем). Он с раннего детства регулярно занимался посильным трудом. Дворянские и крестьянские дети воспитывались вместе. В усадьбе был замечательный разнообразный сад, сказочное место для прогулок, игр и наблюдений. (Позднее старожилы рассказывали, что после разорения усадьбы одичавшие розы росли до 30-х годов.) Начало жизни сам он описывает так:
«Радость математического “открытия” я познал рано, подметив в возрасте пяти-шести лет закономерность:
1=12, 1+3=22, 1+3+5=32, 1+3+5+7=42 и так далее.
В нашем доме под Ярославлем мои тетушки устроили маленькую школу, в которой занимались с десятком детей разного возраста по новейшим рецептам педагогики того времени. В школе издавался журнал “Весенние ласточки”. В нем мое открытие было опубликовано. Там же я публиковал придуманные мною арифметические задачи.
Семи лет меня определили в частную гимназию Е.А.Репман в Москве. Учиться в этой гимназии, организованной кружком радикально настроенной интеллигенции, было интересно. Гимназия с совместным обучением мальчиков и девочек (по программе мужских гимназий) все время находилась под угрозой закрытия. Отличные успехи на экзаменах с “представителями от округа” воспринимались нами как дело долга и чести. Организация занятий была своеобразна. Одно время я мог заниматься математикой на класс старше, чем по другим предметам.
Впрочем, на время интерес к другим предметам взял верх. Первое большое впечатление силы и значимости научного исследования на меня произвела книга К.А.Тимирязева “Жизнь растений”. Потом вместе с одним из своих друзей (Н.А.Селиверстовым) я увлекся историей и социологией. Увлечение это было настолько серьезно, что первым научным докладом, который я сделал в семнадцатилетнем возрасте, был доклад в семинаре профессора С.В.Бахрушина о новгородском землевладении. В докладе этом, впрочем, использовались (при анализе писцовых книг XIV–XV веков) некоторые приемы математической теории.
В 1918–1920 годах жизнь в Москве была нелегкой. В школе серьезно занимались только самые настойчивые. В это время мне вместе со старшими пришлось уехать на постройку железной дороги Казань – Екатеринбург (теперь Свердловск). Одновременно с работой я продолжал заниматься самостоятельно, готовясь сдать экстерном экзамены за среднюю школу. По возвращении в Москву я испытал некоторое разочарование: удостоверение школы мне выдали, даже не потрудившись проэкзаменовать.
Техника тогда воспринималась как что-то более серьезное и необходимое, чем чистая наука. Одновременно с математическим отделением университета (куда принимали всех желающих без экзаменов) я поступил на металлургический факультет Менделеевского института (где требовался вступительный экзамен по математике). Но вскоре интерес к математике перевесил сомнения в актуальности профессии математика. К тому же, сдав в первые же месяцы экзамены за первый курс, я, как студент второго курса, получил право на 16 килограммов хлеба и 1 кг масла, что по представлениям того времени обозначало уже полное материальное благополучие. Одежда у меня была, а туфли на деревянной подошве я изготовил сам.
Впрочем, в 1922–1925 гг. потребность в дополнительном к весьма маловесомой в то время стипендии заработке привела меня в среднюю школу. Работу в Потылихинской опытно-показательной школе Наркомпроса РСФСР я вспоминаю теперь с большим удовольствием. Я преподавал математику и физику (тогда не боялись поручать преподавание двух предметов сразу девятнадцатилетним учителям) и принимал самое активное участие в жизни школы (был секретарем школьного совета и воспитателем в интернате)».

Первые учителя

Итак, критичность мышления, любознательность, упорство, трудолюбие и даже осознание “радости открытия” проявились очень рано. Важно отметить и стремление к самостоятельной постановке задач. В конце концов, вся жизнь (и не только ученого) – это постановка и решение разнообразных задач. В этой связи нельзя не привести формулировку другой задачи, придуманной Андреем примерно в пятилетнем возрасте: “Имеется пуговица с четырьмя дырочками. Для ее закрепления достаточно протянуть нитку по крайней мере через две дырочки. Сколькими способами можно закрепить пуговицу?” Чтобы оценить сложность задачи и ее качество, настоятельно рекомендуем читателям найти полное решение задачи пятилетнего композитора.
Гимназия, в подготовительный класс которой Андрей поступил в 1910 г., находилась в Мерзляковском переулке, во дворе нынешнего Дома Полярников. Она была организована двумя женщинами – энтузиастками просвещения Евгенией Альбертовной Репман и Верой Федоровной Федоровой. Учебное заведение было необычным. Совместное обучение было тогда лишь в двух московских гимназиях. Отсутствовала процентная норма. Осуществлялись многие педагогические эксперименты.
В гимназии царил дух свободы. Преподаватели старались заметить и поддержать всякие ростки одаренности. В гимназии Репман училось совсем немного учеников, просуществовала она всего 10 лет, но из нее вышли несколько видных ученых: академики АН СССР А.Н.Колмогоров, В.А.Трапезников, Л.В.Черепнин, чл.-корр. АН СССР В.Г.Богоров, академик Американской академии Г.Кротков, профессора Д.Д.Ромашов, Н.Д.Нюберг.
Андрей Николаевич с благодарностью вспоминал своих учителей. Преподавательницу русского языка Т.В.Сапожникову и ее сестру Н.В.Сапожникову, учительницу химии и географии. Математику преподавал Н.А.Глаголев (брат профессора Московского университета Нила Александровича Глаголева, автора школьного учебника геометрии и редактора издававшегося в советское время знаменитого учебника геометрии А.П.Киселева). Его сменила после того, как он был призван в армию, А.Н.Цветкова, ученица видного геометра А.К.Власова. Очень много дала своим ученикам Н.А.Строганова (французский язык), получившая образование в Париже. Она знакомила учеников с произведениями французской классической и современной литературы, вела философские и этические беседы на французском языке. Историю преподавала ученица профессора Московского университета С.В.Бахрушина (позднее член-корр. АН СССР и академик АПН РСФСР) Заозерская. “Желающим заниматься историей она давала очень много в смысле подлинно научного духа”, – говорил о ней Андрей Николаевич. С.А.Нюберг преподавала латынь. Она не ограничивалась чтением текстов, а сопровождала их рассказами о римской культуре и истории, давала психологические портреты ее деятелей, поэтов и ученых.
Андрей Николаевич на всю жизнь сохранил чувство глубокой привязанности к своей школе, своим учителям и особенно к “семейству Репман” (с гимназией были связаны брат Е.А.Репман и его жена).

Необыкновенная гимназия

В эти годы у Колмогорова начали складываться первые искренние дружеские связи с некоторыми из школьных товарищей, и прежде всего с братьями Селиверстовыми. Выросший в женской среде, он особенно высоко ценил те черты мальчишества, которых был, как казалось ему, лишен он сам, – озорство, удаль, отвагу, ловкость, спортивность. Всеми этими свойствами, и притом в высшей степени, был наделен младший из братьев – Глеб. Среди других школьных друзей – Сергей Мусатов (будущий художник, прототип Ивашова-Кондрашова из романа А.И.Солженицына “В круге первом”), Николай Нюберг (сын С.Н.Нюберг, в будущем видный специалист по цветному зрению, товарищ Андрея Николаевича по путешествиям и науке), семейство Кротковых, Д.Д.Ромашов.
В этой же школе училась Анна Дмитриевна Егорова (1903–1988) – дочь известного русского историка, чл.-корр. АН СССР Д.Н.Егорова, ставшая в 1942 г. женой Андрея Николаевича.
Круг интересов мальчика в период учебы исключительно широк. Он всерьез увлекается биологией, физикой, математикой (в возрасте 14 лет по энциклопедии Брокгауза и Ефрона), занимается шахматами. Вместе с одним из своих друзей, Н.Селиверстовым, увлекается историей и социологией и хочет стать лесоводом. И в эти же годы юноша мечтает об организации на одном из необитаемых островов государства-коммуны и сочиняет конституцию государства, где должны были осуществляться принципы высшей справедливости. (В 1982 г., когда шла война за Фолклендские острова, Колмогоров заметил, что эта конституция писалась для государства, которое предлагалось создать на острове Южная Георгия с учетом его специфики.)
Вспоминая гимназические годы, Андрей Николаевич отмечал следующее:
“Думаю, что очень большое значение имела общая атмосфера в частной гимназии Е.А.Репман. Эта гимназия была организована кружком демократической интеллигенции (из частных гимназий она была одной из самых дешевых по размерам платы за учение). Классы были маленькие (15–20 человек). Значительная часть учителей сама увлекалась наукой (иногда это были преподаватели университета, наша преподавательница географии сама участвовала в интересных экспедициях и т.д.). Многие школьники состязались между собой в самостоятельном изучении дополнительного материала, иногда даже с коварными замыслами посрамить своими знаниями менее опытных учителей. Делался опыт ввести в традицию публичную защиту кончающими учащимися выпускных сочинений (типа вузовской дипломной работы).
По математике я был одним из первых в своем классе, но первым более серьезным научным увлечением в школьное время для меня были сначала биология, а потом русская история. Русской историей в семинаре С.В.Бахрушина я продолжал заниматься в первые свои университетские годы. Так что основная роль гимназии для меня заключалась в вовлечении в общую атмосферу исследовательской работы. Впрочем, и наша преподавательница математики А.Н.Цветкова была на высоте”.

Математический анализ новгородской истории

О своей первой научной работе он часто рассказывал преимущественно в форме короткого полуанекдота. Когда он успешно завершил свой доклад, то, не будучи удовлетворен лестной оценкой С.В.Бахрушина, потребовал большей ясности: “Но я доказал свой результат?” На это С.В.Бахрушин, ученик великого В.О.Ключевского, со свойственной историкам дореволюционной школы принципиальностью ответил: “Ну что вы, молодой человек! Вы же нашли пока только одно доказательство. Для историка это мало. Нужно по меньшей мере пять доказательств”. В финале Колмогоров добавлял: “И тогда я окончательно ушел в математику, где достаточно одного доказательства”. В одном из поздних интервью, рассказывая о трудной для него проблеме выбора основной сферы занятий, он отмечал: “Пишу об этих моих блужданиях, чтобы отметить, что не всегда такая рассеянность интересов свойственна лишь будущим неудачникам”.
При жизни он никогда не говорил ученикам, что сохранил рукопись своей первой научной работы. Найденный в архиве текст позволяет посмотреть на многое по-новому.
Во-первых, знаменательны сроки начала и конца работы: ноябрь 1920 (А.Н. – 17 с половиной лет) – январь 1922 г. (А.Н. еще нет 19). В эти годы еще не завершенной Гражданской войны обстоятельства никак не способствовали высокоинтеллектуальным и длительным занятиям юношей. К тому же Колмогоров в это время уже интенсивно занимался в университете, был посвящен в члены “Лузитании” – знаменитой школы академика Н.Н.Лузина.
Во-вторых, писцовые книги ХIV–XV вв. – это разрозненные, гигантские по объему сведения о налогообложении в Новгородской области. С точки зрения обыденной это весьма малоувлекательный, труднопонимаемый текст. С точки зрения профессионального историка, получение результата из анализа писцовых книг – очень сложная задача.
В-третьих, важно подчеркнуть: Андрей Николаевич получил нетривиальные результаты во многом потому, что впервые применил к решению проблемы из истории методы элементарной теории вероятностей. Историческое исследование провел математик.
Первая научная работа А.Н.Колмогорова не утратила своей актуальности и новизны за 70 лет. В 1994 г. монография “Новгородское землевладение ХIV–XV вв.” вышла в свет в издательстве “Наука”. В ярком предисловии, высоко оценив работу, академик В.Л.Янин заметил: “История потеряла гениального исследователя, математика навсегда приобрела его”.

Аксиома единственности истины

Этап ученичества завершен. В том же 1922 г. он получает свой знаменитый результат в теории тригонометрических рядов. Эта работа приносит ему мировую известность. Начинается цикл поразительных достижений, продолжающихся многие десятилетия.
Рассказ о том, какое сильное влияние на педагогические принципы Колмогорова оказали его детские и юношеские впечатления, его личный опыт работы учителем и воспитателем, требует специального серьезного обсуждения. Поэтому, ограничившись замечанием о том, что и гимназический опыт, и опыт Потылихинской школы явно просматривается в стиле работы ФМШ при МГУ, вернемся к колмогоровской “теории пяти сфер”. Приведем два эпизода, свидетельствующие о том, сколь последовательно А.Н.Колмогоров отстаивал принципы и убеждения, сформировавшиеся в начале жизни.
В одном из последних интервью он отметил: “Я, во всяком случае, жил, всегда руководствуясь тем тезисом, что истина – благо, что наш долг – ее находить и отстаивать независимо от того, приятна она или неприятна. Во всяком случае, в своей сознательной жизни я всегда исходил из таких положений”. Верность этой позиции требовала большого мужества – всегда находятся люди, придерживающиеся принципиально иных взглядов на взаимоотношения с истиной…
Печально известно такое явление, как лысенковщина, принесшая неисчислимые беды нашей биологической науке и сельскому хозяйству. Как известно, полный захват командных высот Т.Д.Лысенко произошел в 1940 г., когда 7 августа был арестован академик Николай Иванович Вавилов. Но именно в 1940 г. А.Н.Колмогоров публикует в “Докладах Академии наук СССР” (том XXVII, № 1 за 1940 г.) статью с совершенно вызывающим названием “Об одном новом подтверждении законов Менделя”. Проведя статистический анализ результатов экспериментов Ермолаевой (аспирантка Т.Д.Лысенко), якобы опровергнувших законы Менделя, Андрей Николаевич доказал: “Материал этот, вопреки мнению самой Ермолаевой, оказывается блестящим новым подтверждением законов Менделя”.
В 1988 г. в нашей устной беседе известный советский генетик академик Н.П.Дубинин, вспоминая реакцию на статью А.Н., сказал: “Трофим взъярился”. Ярость нашла достойное выражение. 2 июля 1940 г. в те же “Доклады” были посланы (и вскоре опубликованы) заметка Т.Д.Лысенко “По поводу статьи А.Н.Колмогорова” и представленная им же статья Э.Кольмана “Возможно ли статистико-математически доказать или опровергнуть менделизм?”. Эта статья – политический донос на А.Н.Колмогорова, содержащий обвинения в “махизме” и покушении на основы марксистско-ленинской философии.
Короткое письмо Т.Д.Лысенко – образчик агрессивного невежества. Заканчивалось письмо “замечательной” фразой: “Мы, биологи, не желаем подчиняться слепой случайности (хотя бы математически допускаемой) и утверждаем, что биологические закономерности нельзя подменять математическими формулами и кривыми. Считаю, что в полемике акад. Колмогорова и аспирантки Ермолаевой прав не акад. Колмогоров, а аспирантка Ермолаева”. Остается заметить, что до ареста Вавилова оставался месяц. Отстаивание научной истины А.Н.Колмогоровым в то время могло стоить ему и жизни, и свободы…

Талант и эпоха

Андрей Николаевич всегда проявлял живой интерес к бурным политическим событиям, свидетелем которых был. В 1917 г., когда проводились выборы в Учредительное собрание, ему было 14 лет, но он активно агитировал за “список № 4” (партия кадетов). Андрей Николаевич много размышлял об исторической судьбе России. Видимо, не случаен его интерес к Новгородской республике. В 80-е годы он как-то заметил: “А вы знаете, я часто думаю, что было бы, если бы в 1918 г. к власти пришла Маруся Спиридонова”.
В годы Великой Отечественной войны Андрей Николаевич принимает самое активное участие в разработке оборонных проблем. В известном фильме военного времени “Небесный тихоход” не говорится о том, что использование “кукурузников” в качестве ночных бомбардировщиков было вынужденной мерой: многие современные самолеты были уничтожены. Возникла проблема: не было таблиц для бомбометания с малых высот на низких скоростях. Андрей Николаевич собрал группу студентов и аспирантов мехмата, и за пару недель работы в августе 1941 г. на арифмометрах “Феликс” таблицы были составлены.
В военные годы А.Н. получает новые важные результаты в теории стрельбы, активно сотрудничает с Артиллерийским управлением. Именно по вызову этого управления он одним из первых членов академии уже 22.III.1942 г. возвращается в Москву из эвакуации (Казань). Из членов Президиума АН СССР он покинул Москву последним (16.X.1941), организуя эвакуацию академических учреждений. 1 сентября 1942 г. профессор МГУ А.Н.Колмогоров уже читал лекции.
Отношение современников к А.Н.Колмогорову очень точно выразил академик Андрей Петрович Ершов. Признанный лидер школьной информатики, в 1984 г. он стал лидером официальным. В связи с этим его очень интересовал опыт колмогоровской реформы. Состоялся ряд встреч с одним из авторов этой статьи. Последняя встреча была в мае 1988 г. – будучи неизлечимо больным и зная об этом (он скончался в декабре 1988 г.), А.П.Ершов готовился к докладу на VI Международном конгрессе по математическому образованию в Будапеште. Колмогоровской реформе он уделил много внимания. Вот одна цитата:
“Думая о драматической судьбе колмогоровской реформы и ее идейном лидере, я не могу не провести параллели с судьбой другого гениального современника Андрея Николаевича Колмогорова. Я имею в виду писателя и поэта Бориса Леонидовича Пастернака и его главный труд “Доктор Живаго”. Та же мера таланта, высокого профессионализма и способности к рядовой работе. Та же несочетаемость со многими реалиями повседневной жизни и обстановки. Та же неразрывная связь с культурой и природой. Та же смертельная ревность и пристрастность со стороны братьев по цеху. То же высокое ощущение своей бескомпромиссной предназначенности для некоторой общечеловеческой миссии”.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru