Михаил КОРДОНСКИЙ:

«Я им не врал никогда...»

По данным МВД, в России насчитывается 15 тысяч скинхедов. Их группировки «являются серьезным фактором, дестабилизирующим социально-политическую ситуацию в стране».
«Как правило, агитация действует на 13–17-летних подростков, – сказал на недавней встрече с журналистами представитель Управления по борьбе с организованной преступностью МВД В.Комаров. – Поэтому МВД сконцентрирует усилия на оперативно-профилактической деятельности».
Похоже, мы уже привыкли к подобным заявлениям. Хотя всем понятно, что методы работы государственной воспитательной машины казенными называются не зря. А результаты этой деятельности чаще всего нулевые, если не считать отчетности.
При этом известен опыт иных, более эффективных, способов работы с такими детьми. Единичный, трудно дающийся. Но, похоже, в его изучении и обобщении никто не заинтересован...
…В Одессе с 2000 по 2002 год работала социально-педагогическая программа “Площадка”. В помещении «клуба по месту жительства», в обычном подвале, было создано место общения неформалов различного толка, в том числе и скинхедов. По сути, это был педагогический эксперимент по работе с участниками экстремистских молодежных группировок.
Сегодня мы беседуем с руководителем «Площадки» Михаилом Борисовичем Кордонским.

– Часто говорят, что скинхеды понимают только силовые аргументы. Правда ли, что к скинхедам неприменимы другие подходы: педагогический, психологический? Может быть, здесь нужны какие-то особые умения, смелость, открытость?
– Наверное, ваш вопрос стоит понимать не как методический, а как этический. Главное с детьми, особенно с этими, – искренность. Я еврей, но это ничуть не мешало им со мной общаться. Я им не врал никогда. А это, по факту жизни, для них важнее “пятого пункта”.
– И все-таки. Вам заявляют: евреи продали Россию, все выходцы с Кавказа – преступники, их нужно депортировать. Что, по сути, тут возразишь?
– Так примитивно говорят только “бойцы”. Фюреры гораздо умнее, и с ними можно разговаривать на другом уровне. Если в какой-то группе не видно умного фюрера, то или эта группа нестабильна и, следовательно, недееспособна, или фюрер вне ее или внутри, но прикидывается бойцом, не доверяет. Когда наблюдаешь их повседневную жизнь в течение нескольких месяцев, это увидит любой опытный педагог.
– Что противопоставить этим жестким структурам сознания, как с ними работать, взаимодействовать?
– Жестким структурам сознания ничего жестко противопоставлять не надо. С ними живешь по принципу “капля камень точит”. Мягкая капля – жесткий камень. Жестким структурам поведения нужно противопоставлять силу правоохранительных органов.
– Каким образом строилась работа вашей “Площадки”?
– Воспитательный клуб – тоже очень жесткая структура. Он создается как среда обитания, до того, как в него придет первый посетитель. В случае с “Площадкой” информация распространялась по местам тусовок, осенью. Холодает, а вот помещение, где можно тусоваться в тепле. Человек первым делом узнает, чего здесь нельзя. Есть условные “нельзя”: шуметь и толпиться на улице у входа. Условие нарушения: пойди и договорись с соседями, чтобы не писали жалобы, или с участковым, чтобы эти жалобы игнорировал. Сделаешь это – шуми.
Есть безусловные “нельзя”: наркотики, насилие, угроза насилием, мат. Без “почему”. Потому что я, зав. клубом, так хочу. А у меня в руках ключи от бронированной двери, которую я, если не захочу – в следующий раз не открою. Наркотики – это табу. Никакое человеческое сообщество не существует без иррациональных табу, это – синкретическая прарелигия, превращающая стаю в социум.
Так что, все остальное можно? Этот вопрос не произносится, он исполняется. У ролевиков появляются мечи, и начинается фехтование с битьем лампочек. Граффитчики рисуют на стенах внутри и около. Хакеры навешивают прикольные вирусы на компьютер и пьют пиво. А скины у нас тоже есть. Появляются свастики, записи рок-групп и приветствия “Слава России”. Получается, что это можно. На искусственной территории создается искуственный социум, и начинается длительная дискретная ролевая игра, которая и называется “воспитательный клуб”. Я играю роль правового государства: разрешено все, что не запрещено. Только уголовный кодекс игровой – в три строчки. Пока табу не нарушаются, я сижу в углу и читаю книжку. Как только замечаю угрожающие интонации или расширенные зрачки, резко исполняю свои обязанности блюстителя. Они играют граждан, проверяющих это “государство” на прочность и на честность в исполнении собственных законов. Если эта модель установлена, то можно сказать, диалог уже начат.
– Вы могли нарисовать «проверенный на практике» портрет скинхеда; проследить, как становятся скинхедами, где корни такого жизненного выбора?
– Портрет: сильный, здоровый, энергичный подросток или молодой человек из благополучной, но небогатой семьи. Учится или работает, занимается спортом, не употребляет наркотиков, выпивает умеренно. Посвящает часть досуга участию в бескорыстной общественной деятельности: публичных силовых акциях против некоторых национальных меньшинств, которые, согласно убеждениям скинхедов, наносят ущерб интересам нации и государства.
А насчет того, почему становятся скинхедами… Во-первых, не все ладно в датском королевстве. Межнациональные проблемы существуют, межнациональные конфликты существуют. И не только в Чечне, Израиле и Латвии. Например, недавно в Одесской области был цыганский погром, но скинов там и близко не было. Его учинили местные жители.
Во-вторых: как правило, в скинхеды идут дети из небогатых семей, у которых нет стартового капитала, которые не могут получить хорошее образование. Но что еще важнее – это дети со склонностью к риску, удали и славе. Их нишей могли бы стать экстремальные виды спорта: альпинизм, парашютный спорт и даже, извините за выражение, горные лыжи. Но именно эти виды спорта не каждой семье по карману.
Когда они подрастут, из них могут получиться хорошие солдаты. Не срочной службы, конечно, – какая там доблесть, а контрактники. Один из известных мне скинов отслужил срочную и пошел в военкомат наниматься. Ему сказали: родной брат у тебя в тюрьме, твоя биография подпорчена. Вот и стало одним скином больше.
И наконец, существует положительная обратная связь, создаваемая массовой пропагандой. Очень красноречивый факт: большинство известных мне скинхедов узнали о существовании скинхедов... из СМИ. Я не призываю к цензуре. Я призываю к правде. Если бы соотношение количества информации о криминальных молодежных сообществах соответствовало пропорциям жизни, то скины занимали бы свое 47-е или 64-е место после торговцев наркотиками, проституток, воров...
– Как, по вашему мнению, могла бы строиться государственная молодежная политика в отношении скинхедов, прочих группировок националистического толка?
– Если обсуждать организационную, а не силовую составляющую, то это развитие экстремальных видов спорта, как общее, так и “точечное”, например дотации конкретным тренерам, педагогам, которые смогут убедительно доказать, что у них в секции занимаются именно скины. Причем понятие “спорт” в данном контексте нужно понимать педагогически.
Недавно у меня дома в гостях были один ролевик, один панк и один скинхед. Все трое – самые что ни на есть носители идеологии. Они подружились на “Площадке” и решили создать свой клуб исторического фехтования и ролевых игр. Собственно, уже создали, тренируются в парке, несмотря на холодную по нашим южным меркам зиму. Ищут на три раза в неделю по 3 часа спортзал и на один раз – место, где собраться и попить чаю. Пришли советоваться. Я спрашиваю у скина:
– А там в помещении... двери закрывать изнутри надо? Ваши там свастики и жесты будет видно, “Коловрат” будет слышно? Это же разные помещения нужны.
– Да нет, – отвечает, – мне это надоело. Мы вот на турнир поехать хотим.
Вот и одним скином меньше. Только не смогу я им найти ни спортзала, ни комнаты для чаепития, ни снаряжения, ни денег на поездку…
– Возможно, я ошибаюсь, но… Мне кажется, есть разница между теми скинхедами, с которыми вам довелось работать, и, скажем, членами московских группировок “наци”. Последние просто не пошли бы на встречу с вами – слишком сильны идеологические установки.
– Даже если так. Кто профессиональнее: фюреры скинов или мы? Чьи идеи сильнее – их или наши? На войне побеждают лучшие солдаты и генералы, в идеологической борьбе побеждают жизнеспособные идеи и лучшие профессионалы. И ресурсы, конечно. Лозунг Суворова “побеждать умением” имеет границы применимости.