СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА 
 

Что такое хорошая сельская школа? Та, которая кормит своих учеников завтраками со своего огорода, та, которая обеспечивает им городской уровень образования прямо дома, при помощи заочного обучения? Или та, которая сохраняет особенный, сельский колорит? А может быть, вообще вопрос надо ставить по-другому? Хорошая – значит, живая. Живая в своем стремлении наладить контакты с внешним, нешкольным миром и влиять на этот мир, а не только приглашать взрослых людей к детям в школу вести кружки и уроки. Живая, потому что учебный процесс движется не от одного пункта программы к другому, а от ребенка к ребенку, от ребенка к его родителям и учителю. Но, оказывается, это невероятно трудно.
Свои же коллеги не понимают и осуждают за излишнюю альтернативность. И не всякие родители с таким образом учения соглашаются.
Трудно плыть против течения и пытаться изменять маленький сельский мир. Всегда есть опасность сделаться бессмысленным революционером.
И всегда приходится думать, куда и зачем идешь.

И не городские, и не сельские...

Поселковой школе приходится выстраивать отношения с детьми, которые живут словно в двух разных мирах

Сколько уже всего написано о судьбах современной сельской школы, сколько здравых вариантов предложено, чтобы спасти ее от исчезновения, растворения в городской культуре! Некоторым даже кажется, что сельская школа, стоящая на крестьянских, жизненных и педагогических ценностях, – единственно возможный достойный образ школьного бытия в деревне. Наверное, так и есть, особенно в тех регионах, где до центра не доехать, где много земли и люди хотят эту землю возделывать. Но существуют сельские школы, так сказать, поселкового типа, где сельское хозяйство играет в жизни взрослых и детей вспомогательную роль. И смотрят такие школы чаще всего в сторону города. А на поверку выходит, что они и не городские – слишком слабенький образовательный потенциал – и не сельские – связь с землей, природой опрометчиво утрачена.
И дети растут в непонятном вакууме, без устойчивых ценностей и представлений о жизни. “Поселковый” тип сознания человека, а тем более ребенка, наверное, самый разрушительный, порождающий психологию перекати-поля, которого никто и ничто не держит.

Дети, не нужные никому. Кроме нас самих

Есть такая интеллигентская болезнь – мифотворчество. Придумывает себе человек красивую сказку и в ней живет. А еще лучше, если его вдохновит какая-нибудь благородная идея. Например, дать совершенно незнакомым детям возможность жить по-человечески: не пить водку, не драться, не материться, путешествовать, читать, рисовать, смотреть хорошие фильмы. Они же всего этого лишены, пусть будет свет в их головах, а не… Красиво, правда? Только, оказывается, надо быть ко многому готовым.
Например, научиться разделять отношение к жизни детей “домашних” и “уличных”. И школы для них, живущих в одном селе, оказывается, надо строить разные, хоть и под одной крышей, – собственно школу и школу-приют, социальный центр.
Ни для кого не секрет, что большинство поселковых детей никак и нигде не воспитываются, а часто и деться такому ребенку некуда – дома его не очень-то ждут. Вот и болтаются подростки целыми днями по улицам, воспитанные уличной культурой, где выживание, приспособление и удовольствие – главные двигатели жизни. Старшие бьют маленьких, навалившись на одного всем скопом, отбирают деньги. Шестилетки, еще не выучив как следует буквы, уже твердо знают, что бить надо ногой в лицо – наверняка. И с радостью матерятся. А рядом подрастают малыши из семей среднего класса, для которых эта уличная среда непонятна и опасна. Высоким забором не отгородишься, живут-то на одной улице. Значит, один выход – всю эту улицу воспитывать, образовывать. Никому не нужны эти дети. Но некоторые взрослые за головы хватались, глядя на то, что происходит с ребятишками. И школа возникла – трудами священника приходского храма Рождества Христова, нескольких молодых местных родителей и их помощников. Школа “Рождество”, что означает “рождение”. Рождение детей и взрослых к новой, осмысленной, яркой жизни. Не человека с психологией “юзера” – пользователя, а работника, делателя.

Отчаяние и надежда

Живой организм развивается постепенно и весьма причудливо. Дети-то наши как раз обременены этой “пользовательской” психологией, где главное – дайте, принесите, сделайте мне. А надо, чтобы человек сам что-то сделал. Главная забота учителей сейчас – социализация старших ребят, подростков. Многие приехали в село вместе с родителями-переселенцами в поисках работы, у большинства – неполные семьи. Откуда же взяться представлениям о нормальной человеческой жизни? Школа не может заменить ребенку маму и папу. Но дать опыт дружной жизни может вполне, особенно если к воспитанию подключаются молодые парни. Именно для этого все наши походы по Подмосковью, вылазки в музеи, изучение античной и отечественной культуры, занятия историей, спортом, живописью и игрой на флейтах, чтения. Вместе ходим в храм, отмечаем праздники и дни рождения. Но школа-то все-таки сельская, поэтому и огородик свой завели, и живность – “школьную корову” Красавку, которую ребята пасут и кормят. А недавно еще и теленок родился.
Так бы мы и жили дальше, выполняя функции сельского социального центра, но подросли малыши – “домашние дети”. Сделали школу для них, совсем другую, где нашлось место и творческой проектной деятельности, и групповой работе, и самообучению при помощи дидактических Монтессори- материалов, стоящих на полках в классе. И родители малышей – наши первые помощники. Хорошая получилась школа, дружеская, семейная, братская. Семейная не потому, что преподают здесь родители учеников, а по духу и общему укладу жизни.
И как во всякой семье, дети растут, болеют, падают и встают. Только мы об этом то ли плохо помнили, то ли вовсе не знали. Как-то быстро забыли, что большие пришли к нам, чтобы приткнуться, прислониться, спрятаться от этой проклятой улицы. Только не думайте, что они оставили ее раз и навсегда: первые же трудности и необходимость сознательных усилий по изменению жизни утягивают их назад, и класс пустой. Или почти пустой. Принцип “открытой двери” – железный принцип. Сами придумали, сами и не вздыхайте, если вдруг никого нет.
В этом случае помощи ждать неоткуда. Родительских собраний не будет никогда, потому что родителям этих детей неинтересно, что и как происходит с их чадами. Они решают собственные социальные проблемы. Значит, все придется делать самим – учить пользоваться вилкой и носовым платком, книгами, общественным транспортом, исправлять двойки, объяснять, почему не надо нарушать честного слова. Учить другим само собой (для нас!) разумеющимся вещам. И видеть, как эти привычки не приживаются, видеть, как уличная стихия захватывает и выкручивает наших (уже!) ребятишек, как они один за другим исчезают… Можно, конечно, плакать, это помогает какое-то время. А дальше что? Все зря? Развернуться и уйти, хлопнув дверью? Это не выход. Значит, убеждать себя, что наш проект не полное безумие, что мы все-таки хорошее дело делаем. Звать с собой друзей, иначе кто еще будет заниматься таким рискованным делом – воспитанием детей, которые никому не нужны, которые могут все бросить, не прийти, обмануть, даже украсть? И пожаловаться некому, да и незачем. Сами же все устроили, сами и расхлебывайте.
И еще. Мы попросту не знали, что нельзя подходить к поселковым детям с мерками педагогики крестьянской, когда сама земля воспитывает человека. Нельзя тем более уповать на их скорое приобщение к высокой культуре. Нельзя, нельзя, нельзя… Но и надежду терять нельзя. Какая без этого педагогика?
Самое удивительное, что союзники вдруг появятся оттуда, откуда не ожидаешь. Сегодня какие-то сельские школы активно сотрудничают с местной властью, какие-то привлекают спонсоров и попечителей из числа богатых односельчан. А у нас в Рождествено ситуация невероятная – за два года в селе возникла еще одна школа рядом с уже существующей общеобразовательной средней. Более того, администрация местной школы не рассматривает нас в качестве конкурентов, а, напротив, всячески помогает. Ведь среди наших учеников много таких, на которых у той, “большой школы” при всем желании сил не хватает.

Обыкновенная усадебная педагогика

Вообще-то так уже было: в девятнадцатом веке школы возникали в деревнях при приходском храме, или при участии земства, или при поддержке местного помещика. Соответственно и направления развития получались разные. В приходской школе давали фундаментальное начальное образование, пригодное для взрослой крестьянской жизни. Земские школы добавляли свой колорит, обучая крестьянских мальчишек не только грамоте, но и основам естествознания, истории и географии. А школы, организованные в усадьбах, сочетали в себе принципы земской и приходской школы, соединяя в одном образовательном процессе ценности Евангелия, трудовой крестьянской жизни на земле и дворянской утонченной культуры. Не зря типовая, как бы мы сейчас сказали, застройка усадьбы включала барский дом, усадебный храм, хозяйственные постройки и школу.
Наша школа получается именно такой – усадебной. И не случайно. Село Рождествено глубоко укоренено в русской культуре. Усадьба графов Кутайсовых – это единственно возможная почва, чтобы делать школу, не оторванную от здешних жизненных обстоятельств и, с другой стороны, этим обстоятельствам кое-что противопоставляющую. Альтернатива уличным ценностям – воспитание детей по закону совести, в любви, для служения и помощи. Нашим ребятам трудно: приходится жить словно бы в двух мирах – между светом и темнотой. Не у всякого есть силы быть на стороне света. Они разворачиваются и уходят обратно, в знакомую тьму.
...Но восходит солнышко. Дети возвращаются по совершенно необъяснимым мотивам. Возвращаются, похожие на людей. Налаживается опять человеческая жизнь – по совести, с обязательствами, радостью и общими заботами. До следующего раза. Но те, которые все-таки остаются, делаются другими.
Просто надо быть готовым все начинать сначала.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"