РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
МАЛЕНЬКИЙ ТРАКТАТ

У меня все мое, а у ребенка – общее?

Нужно ли учить делиться через “не хочу”

– Прикольная у тебя девочка. – Мы с мамой Сашкиного приятеля стоим рядом с качелями и болтаем о том о сем, не спуская глаз с малышни. Уже полдень, сильно припекает, и хочется выпить горячего кофе с ледяной водой.
– Ну, знаешь, – продолжает она, – бывают дети скучные, пресные, как... Как манная каша.
В это время моя Санька уже сползает с качелей, и по ее напряженному лицу понимаю, что назревает конфликт. Ну точно! Рванула спасать свой велосипед. Его как раз оккупировал гражданин полутора лет в кепке. Сейчас подбежит и строго скажет: “Это мой велосипед. Слезай”. На этом сантименты и закончатся. Ну а дальше детской душой овладеет первобытная стихия. Санька обычно топает ногами и верещит: “Аддай-адай-ада...” Не помогло? Берет велосипед за раму и стряхивает оккупанта через руль.
Хлопотливая мама гражданина в кепке подхватывает своего карапуза и приговаривает так тихо, чтобы весь двор слышал: “Вот, сынок, какие родители жмоты, такие и дети... Ты таким никогда не будь...” Та-ак. Это уже в мой огород.
И ладненько. Подождем – увидим. Через два-три месяца в этом карапузе тоже проснется чувство собственности – “дорастет”. Что тогда? Сценарий известен. Обычно такие скорые на приговор мамаши действуют так. Насильно, продираясь сквозь крик, отчаяние и слезы своего ребенка, наказывая его окриками, шлепками и отчуждением, приучают “делиться”. Отдавать свои игрушки по первому требованию соседского мальчишки. Ведь не дай бог тот водиться не будет! Пройдет год. Стараясь угодить матери, подавляя слезы и желание оставить свое при себе, малыш будет по первому требованию отдавать любимую лопатку ненавистному Васе. Мучаясь и не понимая почему.
Мои мысли прерывает карапузова мама, не считая конфликт исчерпанным:
– Подумаешь, испортился бы ее велосипед... Делиться же-шь надо!
Подхожу к ней ближе.
– Послушайте, это ведь ваша “пятерка” у подъезда стоит? Дайте мне ключи. Я покатаюсь и отдам...
Смотрит на меня бешеными глазами, как ледяной водой окатывает.
– Что вы смотрите на меня, как на сумасшедшую, ведь делиться же-шь надо! – говорю.

...Присаживаюсь на скамейку рядом с качелями. Сашка занялась каким-то жучком и не требует моего участия в накрывании его формочкой. Гошина мама жалуется:
– Мой тоже собственником стал. В его альбоме телефонный номер записала – другой бумаги под рукой не было, так развыступался...
И тут вступили “скрипки”. На скамейке рядом сидели три старушки. Заволновались, запричитали.
– Так ваши дети ни с кем дружить не будут. Ой, да подумаешь – совок. В этом возрасте все общее.
Да нет, не все. С утра Сашке объясняла, что нехорошо детей с качелей сгонять.
– Качели, – говорю, – общие. Лесенка – общая, песочница – общая.
Сашка перебивает:
– А бабушка Люда – общая?
– Нет, – говорю, – бабушка Люда только твоя.
– Да, – загалдели бабульки. – Все сейчас модных книжек начитались, воспитывают по-американски, а потом тебе твой же ребенок денег на хлеб не даст.
Важный аргумент. Книжек, каюсь, не читала, кроме Спока, никаких. Там про жадность, кажется, ничего не было. И про старость пока не думала, уж во всяком случае в связи с деньгами на хлеб, которые мне Сашка не даст.
С маленьким ребенком трудно жить будущим, живешь настоящим. А в настоящем я вижу большое горе моей девочки, когда у нее отбирают любимую вещь.
Перед моими глазами прошли месяцы мучений одной маленькой девочки, Сашкиной подружки, которая старше ее на полгода. В ней чувство собственности проснулось раньше и с утроенной силой. И закончилось все чуть ли не нервным срывом. Вот как это было.
Мы познакомились, когда Василисе было полтора года. Задумчивое личико, огромные карие глаза и несовместимые с их серьезностью бесшабашные кудряшки. Первые слова, первые куличики из песка и... первая обида на отца. Играя в мяч с ней, он предложил включить в игру другого малыша. “Нет, не дам мяч!” Но малыш так просил, что отец, улучив момент, когда Василиса отвернулась, кинул мяч и ему. Расплакалась... Незаметный в череде быстро сменяющихся событий эпизод. Теперь я уверена – Василиса его запомнила.
С тех пор мы пережили вместе многое. Зимние вьюги, осеннюю слякоть с бесконечной темнотой за окнами, занудные насморки с лихорадочными поисками хорошего врача и столь же бесплодные поиски подходящего детского сада...
И серьезные обиды, когда ясные глаза вдруг туманятся недоумением: “Почему мама отдала мой совок постороннему?” А мама Вера просто не обратила внимания на свое движение. Она держала совок в руке, с кем-то разговаривала, Василиса стояла далеко... В это время подошел какой-то малыш, попросил совок и – Вера дала. Вдруг с другого конца площадки раздались рыдания. Василиса все видела.
Ну правда, кому придет в голову в такой ситуации прерывать интересный разговор, тащиться через всю площадку к своему ребенку и спрашивать: “Можно ли дать совок тому мальчику?”
А дальше случилось вот что. Вера стала строго отслеживать ситуацию и при малейшем проявлении Василисиной жадности, а иначе говоря – при малейшем пробуждении чувства собственности заставляла ее делиться или просто не обращать внимания на то, что кто-то из детей взял ее вещь. Каждый раз прогулка заканчивалась бурными слезами и скандалом.
Через три дня, выйдя с Сашкой гулять, я увидела во дворе Василису, которая сидела рядом с мамой на лавочке, придвинув к себе поближе велосипед, крепко обхватив и прижав к себе игрушки. Она не хотела идти в песочницу – там играли потенциальные похитители формочек – и боялась отойти, оставить свой велосипед. “Иди поиграй, я посторожу, так и быть, твои вещи”, – предложила Вера и в ответ получила мрачный, исподлобья, взгляд.
Как потом выяснилось, она уже не доверяла свои вещи маме, отцу, начала обходить стороной все дворы, в которых играли дети.
Результат получился обратный! Разумное чувство собственности превратилось в болезнь. Конечно, девчонку можно было сломать. Еще немного слез, скандалов – и Вера сделала бы из нее коллективистку. Но ведь это был бы уже другой ребенок. Вера вовремя спохватилась.
Наступило лето, мы разъехались по дачам. А осенью опять встретились во дворе. И Василиса на Сашкин вопрос: “Можно мне твою лопатку?” – вдруг отвечает: “Да, можно...” – и протягивает.
– Вера, поздравляю. Что ты с ней сделала?
– Да ничего особенного. Сначала ходила с ней, отбирала у других ее игрушки, сама у нее спрашивала, можно ли мне взять что-то из ее вещей. Доверие к себе восстанавливала. Потом научила меняться: берешь чужую игрушку – взамен предложи свою. Заметила: Василиса дает игрушку, только если просящий вызывает у нее симпатию.
Пока Вера рассказывала, Василиса болталась на качелях. Вдруг к ее велосипеду приблизился незнакомый мальчик. Василисино лицо исказилось в преддверии плача. И тут... Сколько буду жить, не забуду этой сцены. Маленький детеныш собрал волю в кулак. Она сдержала слезы, сцепила губки в тонкую нить, слезла с качелей и побежала спасать свое добро... И только когда она, не добежав пяти шагов, вдруг не выдержала, остановилась и разрыдалась, я поняла, чего стоил ей этот пробег, чего стоит ей вообще заново учиться обращаться со своим чувством собственности, так неосторожно попранным родителями несколько месяцев назад.
Три часа мы с Сашкой отгуляли, пора домой. Сашка всем говорит “пока-пока” и машет рукой черно-землистого цвета. На щеках – песочные разводы, на коленке – дыра. Утром не было!
Сколько же ошибок мы, молодые родители, делаем, прежде чем находим компромисс с собственным ребенком. Я помню свою растерянность и возмущение, когда Сашка в полтора года отказалась надевать предложенные красные колготы и сквозь ее вопли и протесты я наконец поняла, что она хочет синие. Каждым поступком впоследствии она доказывала мне, что тоже человек, со своими желаниями и вкусами.
Сейчас я уверена: Сашка права, отстаивая свою собственность. Она поступает так же, как и взрослые, – дает свои вещи только тем, кому доверяет. Да, поначалу она пыталась это делать моими руками: “Ты поди, поди, отбери у него...” Пришлось объяснить ей, что свои вещи она в состоянии защитить сама. А заодно наглядно доказать, что на похитителя ее слезы нагонят только тоску, в крайнем случае дрожь, но выпустить заветное ведро не заставят. К тому же похититель не всегда знает, чью именно вещь он ухватил. Об этом ему нужно деликатно сказать, не подтверждая свои слова тумаками.
Сложнее всего каждый день снова и снова объяснять Сашке, что вопросы собственности в цивилизованном обществе решаются мирным путем. Но что делать? Именно мирным переговорам научиться труднее всего.