Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №41/2002

Вторая тетрадь. Школьное дело

КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД

Натэла ЛОРДКИПАНИДЗЕ

Цвет без вкраплений

“Азазель”. Версия Алексея Бородина

После спектакля открывать книжку не понадобилось. Инсценировку «Азазеля» сделал автор и сказал, что сделал ее в двух вариантах – видимо, один из них его не устраивал. К тому же фабула помнилась хорошо, помнился и насмешливо-иронический взгляд, с которым Борис Акунин вводил читателя в детективный мир своего сочинения.
Б.Акунин – памятливый книгочей. Ему, по-видимому, представлялось наивным выпускать из рук то, что могло придать старомодно-приятный тон его сочинениям. Ему было жаль расставаться с князем Мышкиным, с эпизодом, где тот, впервые увидев портрет Настасьи Филипповны, был поражен ее красотой. И в руках Эраста Фандорина – героя «Азазеля» – появляется портрет красавицы Амалии, в которую он мгновенно влюбляется. Только о страданиях, угаданных князем в чертах женщины, тут ни слова. Это как раз ни к чему. Жаль было расставаться Акунину и с игрой в фанты, которая происходила в гостиной Настасьи Филипповны. Это был выгодный ход, возможность обнаружить если не характер, то намек на него. И дача в Кузьминках, где собирались террористы (нечаевцы? бакунинцы?), которых изловил другой герой «Азазеля» – Бриллинг, тоже пошла в ход. Многое пошло в ход, и даже имя крупного жандармского чиновника было Лаврентий. Цитаты, намеки он обратил в манеру повествования, в стиль.
Не будем притворяться – занимательность повествования с явным оттенком модного ретро в языке и описаниях большинству читателей очень понравилась. Правда, потом, с появлением новых «фандоринских» книг, те, кто ждал от писателя кроме занимательности не-
ординарных суждений, от своих надежд вынуждены были отказаться. Акунин шел своим путем. Продолжил, например, чеховскую «Чайку», заставив задуматься над тем, кто убил Треплева.
Почему Акунин отдал «Азазеля» в руки Алексея Бородина, более чем понятно. Достаточно вспомнить репертуар Российского молодежного, где рядом с “Лоренцаччо” Мюссе был превосходный Расин («Береника») с Евгением Дворжецким в роли императора Тита, где играют «Капитанскую дочку» и «Дневник Анны Франк» – спектакль строгого мужества и редкого сострадания.
Так что же в данном случае определило выбор Бородина? Трудно представить его в роли новоявленного детективщика – как-то не получается, но что-то в «Азазеле» его, несомненно, заинтересовало. Возможность попробовать свои силы в новом жанре? Такого рода предположение напрашивалось само собой, но если в какой-то степени оправдалось, то в “бородинском ключе”. Театр не устраивал своей молодежной аудитории экзамен на знание классики. Конечно, хорошо, если бы она внимательно ее читала, но режиссер, актеры, художник Станислав Бенедиктов заботились о другом. Они хотели, чтобы похождения Фандорина и выигрыш им кровавого и запутанного дела был обеспечен не только проницательностью, храбростью и юношеским пылом сотрудника Сыскного управления при московском обер-полицмейстере, но «составом души», который в первую очередь управлял его поступками. Он оттого и показался несерьезным противником Бриллингу – чиновнику особых поручений при шефе жандармов, – что тот подчинял свои действия иным правилам жизни.
Мы уже упоминали Бриллинга – не последнюю фигуру в департаменте, занимающемся сыском и мнящем себя защитником Отечества. Фандорин смотрел на Бриллинга с откровенным обожанием новичка, с охотой признал в нем шефа – само слово ласкало слух, а всякого рода технические новшества, перенесенные из быстрого Петербурга в сонную Москву, завлекли его до чрезвычайности.
Не дожидаясь, пока Иван Францевич, следуя фабуле, будет стремиться уничтожить Фандорина как раз за то, что Эраст Петрович блестяще выполнил гибельное поручение, театр своими средствами сдувает с Бриллинга героический флер. Артист Евгений Редько делает это изящно, как бы даже играючи. Его герой настолько упоен стремительным взлетом своей карьеры, что ему просто-напросто не сидится на месте. Он уже у руля власти – отдает приказания (слова срываются с его уст почти без пауз), все время куда-то спешит, и это хлестаковское мельтешение заставляет отнестись к нему как к человеку, не заслуживающему доверия.
Режиссер и актер понимают, что разоблачительные приемы, отработанные ТВ по отношению к злодеям, здесь не к месту, а подбираются к самой природе человеческой ненадежности, когда самоуверенность закрывает пеленой самые умные глаза.
Психологическая верность портретов – сильная сторона творчества Бородина, и здесь она оказалась спасительной. Уберегла спектакль от глупой детективщины, но не выплеснула вместе с водой ребенка.
Фабула, разумеется, берет свое и требует от постановщиков, в первую очередь от художника, энергичной смены мест действия. В романе их множество – Москва, Лондон, Петербург, снова Москва, где ставится точка. При современном развитии сценической техники с быстрой переменой мест можно было бы вполне справиться, но Станислав Бенедиктов сделал это особенно эффективно, просто и изящно. Едва отзвучит реплика и понадобится новое место действия, сверху на штанкетах спускаются плоскости с геометрическим рисунком, образуя то пространство, которое необходимо спектаклю. И то, где Бриллинг будет морочить голову Фандорину, и то, где респектабельная леди Эстер (Нина Дворжецкая) будет рассказывать тому же Фандорину разумный план разумного переустройства мира.
Не поторопимся сказать, что Илья Исаев в роли князя Зурова – очередной жертвы красоты Амалии – открыл фигуру, доселе сцене малоизвестную. Акунин не дал ему такой возможности, собрав все первое, что приходит на ум при сочетании слов «гуляка-гусар». Дуэлянт, из десяти раз девять попадает в десятку, не дурак выпить и провести ночь за карточным столом. Однако Исаев играет весь этот «обязательный» набор не по принуждению, а с веселым увлечением. Лихое его молодечество обаятельно, и ничуть не удивляешься, что жизнь Фандорину спас именно он. К тому же якорем собственного актерского спасения служит ему любовь к Амалии – не роковая, как мы чуть было не написали, подпав под предложенный штамп, а настоящая, позволяющая увидеть в персонаже Исаева не типаж, но образ.
Финальную точку в спектакле ставит тоже любовь. Крушение любви. Из глубины сцены, нелепо раскинув руки и уставившись в зал невидящим взором, бежит молодой человек с поседевшей головой. Бомба – свадебный подарок поборницы справедливости леди Эстер – убила его невесту, навсегда изменив радостную натуру Эраста Фандорина.
Горе, однако, еще впереди, а пока Петр Красилов, новый актер РАМТа, «сбежавший» туда из Ленкома, никак не может унять бьющую через край энергию. Он умирает от безделья в скучной казенной комнате – то вскочит, то сядет, то потопчется на месте – и как только узнает о самоубийстве («Азазель» начинается с крови), вымаливает себе возможность расследовать необычное происшествие.
Он, конечно, по природе сыщик, но пока щенок-сыщик, и актер упивается представившейся его герою возможностью не столько себя показать (конечно, и это приятно), но совершить то, что может наполнить его существование живым, полезным, интересным делом.
Он увлечен сам и увлекает зал, и несколько вопреки литературным двусмысленностям романа белое оставляет белым, а черное – черным, а не в крапинку.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru