ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ
ОТРАЖЕНИЯ
Движущиеся картинки вместо теологии
Почему и как анимация вышла в авангард
искусства
Как-то я прочитала у одного
замечательного автора, теоретика киноискусства
С.И.Фрейлиха, что из всех видов кино наиболее
адекватно выражает современное мировосприятие
мультипликация. Что она теперь является школой
для развития всех искусств. А недавно в Доме
кинематографистов был вечер, посвященный итогам
Международного фестиваля анимационных фильмов
«КРОК-2001». Зная о мультипликации, что она –
искусство искусств, я не могла пропустить такое
событие.
Прежде всего я была удивлена, обнаружив,
что мультипликация – повод для разногласий,
идейного противостояния. А идеи, вызывающие
споры в зрительном зале, не
социально-общественные и не имеют отношения к
политике. Проблемы, которые затрагивает
анимация, бесконечно важны, но это не бытовые и не
психологические проблемы. Речь в мультфильмах
идет о самом мироздании, а проблемы –
мировоззренческие. И я поняла, почему С.И.Фрейлих
так высоко ставит анимацию! Если правомочно
разделение на высокие и низкие жанры и
дисциплины, то анимацию можно отнести к
«высочайшим» жанрам и сравнить с самым избранным
факультетом, определить примерно на то же место,
которое занимала историческая картина в
Академии художеств в Петербурге в XIX веке или
теология в средневековом Германском
Университете…
Во всяком случае, публика на вечере анимации
дискутировала о смысле жизни. Представители
разных мировоззрений сошлись как обитатели
параллельных миров. Ведь мировоззрение и есть
мир обитания. На экране вступили в спор
инопланетяне-режиссеры. Дело в том, что в
современной анимации два параллельных искусства
– сюрреальности и сюрмечты, каждое из которых
имеет своих приверженцев.
Почему же в анимации сплошной сюр? Разгадка – в
корне самого слова «анимация», который означает
«одушевление» – оживление любой вещи.
Одушевление предполагает предельное
прочувствование. Вещь должна переполниться
эмоциями, чтобы приравняться к живым. Чувства
оживляют вещь, а живое закономерно подвержено
метаморфозам. Сюр – попросту от безграничных
возможностей.
В Германии живет и работает великий аниматор
Рыбчинский, создатель невиданных и невероятных
(до того, как он придумал, казавшихся
невероятными) технологий. Каждый раз вместе с
новым техническим (и неизбежно
сюрреалистическим) приемом из его рук выходит
новая философская притча. Сюр – орудие
исследования мира, философия в картинках. Сюр
посредством метафоры рассекает неразъятые глыбы
мироздания. А так как вопрос о смысле жизни все
еще не решен, анимация вышла в авангард
искусств…
В анимации мир сюрреальности и есть мир нашей
реальности. А мир сюрмечты, соответственно мир
сюрнереальности, – вымышленный мир. Два сюра
разнятся, как небо и земля. Сюрреализм – метод,
можно сказать, аналитический. Так познается мир,
где бесконечно расползается зона непостижимого,
где наука – тоже путь от знания к незнанию (Юрий
Лотман), где в небе продолжает зиять вечный и
самый огромный (по величине равный космосу)
вопрос (поэтическая перефразировка того же
вопроса Бродским: «А Вы не замечали, чем это
обычно заканчивается?»). Мир, где жизнь нелогична,
изменчива и страшна, как вещь, подверженная
метаморфозам. Великий аналитик реальности в
анимации – Ян Шванкмайер, чешский режиссер.
Сюрмечта – это поэзия в анимации. Поэтический
образ – всегда некоторая цельность посреди
аморфной массы. Поэтом в отличие от аналитика
руководит не потребность разложить, изложить,
познать наш реальный мир. А обратное – найти
зацепки для скрепления частей, поставить яркую
заплату на рваное пространство, пришить ее
нитками фантазии, цветными или белыми в случае
неудачи. Сгармонизировать хаос. Поэт должен
домыслить, чтобы осмыслить. Осмысливать и значит
поэтизировать. Поэзия подразумевает смысл.
Поэзия – особое состояние отрешенности, веры,
надежды. Великий созидатель гармонии – Норштейн.
Его поэма – «Сказка Сказок».
Сюрреализм разрабатывает тему «безвыходности».
Началось с Алисы, она не могла выйти в сад – дверь
то чересчур мала, то безнадежно велика.
Цинциннат, герой Набокова, из тюрьмы прокопал
лаз... в комнату палача. Герой Шванкмайера рушит
стену, за которой новая стена, и так до
бесконечности… Краеугольный камень
анимационного фильма – именно последний, за
которым или новая стена, или бескрайний простор.
А поэзию делает ощущение свободы. Поэтом
управляет желание передать это ощущение (недаром
Пегаса изображают с крыльями), поделиться своей
сюрмечтой… Концовка – ответ на вопрос
Бродского. В «Сказке Сказок» нет единой концовки.
Они мерцают и чередуются – то поезд в никуда, то
сказочный белый вол. Как будто автор колеблется,
не может решить, не знает, бывают ли чудеса.
Человеку свойственны и воля к мечте, и любовь к
истине. Философ Владимир Соловьев сказал об этом:
«Два близких между собой желания, как два
невидимых крыла, поднимают душу человеческую над
остальной природой: желание бессмертия и желание
правды». Выворачивая мир наизнанку и
рассматривая грубые швы, равно как и дивясь ярким
заплатам, человек ищет ответ на тот же глобальный
вопрос. Из миров сюрреальности и сюрмечты один –
подлиннее, зато другой – лучше… Разумеется,
предпочтительнее обитать в лучшем из миров, где
Белый вол помогает услышать музыку вещей,
забыться и разулыбаться. На время. Из зрительного
зала мы выходим все в тот же рваный мир, попадаем
в сферу давления того же космического вопроса.
Нарочно не думать невозможно и в поэтическом
образе нельзя спрятаться навсегда: это воздушный
шар с ненадежно подвешенной корзинкой, это сон.
Экзистенциалисты полагают, что мир бессмыслен и
абсурден, но он лишь гримаса на лице подлинного
бесконечного бытия. Именно в предельной
абсурдности видимых вещей прозревают иную
сторону бытия, необходимость высшего смысла и
оправдания.
Сюр – это реализм, дошедший до предела, до
последней шпалы, для того чтобы сделать еще шаг –
за грань, туда, где не проложены рельсы. Чтобы
познать, что скрыто за абсурдом нашей жизни,
нужно познать сам этот абсурд. Чтобы найти выход
– сперва исследовать каменные стены. Которые в
мультфильме еще страшнее, чем наяву, потому что
сюрреалист анимирует их каменные души. Зато он
предполагает изнанку мира – красочную и яркую.
Сюрреалистом был еще Платон с его миром теней. Он
стал бы замечательным аниматором. Хэппи-энд
сюрреалиста – за рамками анимационного фильма,
за последней каменной стеной. Там выход, свобода,
смысл. «Легкость не оттого, что жизнь легка, а
оттого, что узнаем тайны бытия…» – сказал об
этом С.И.Фрейлих.
Невозможно жить в бессмысленном мире. Анимация,
будучи искусством поиска смысла и открытия тайн
мироздания, предлагает верить в счастливый
конец, но полагает разные пути. А нам остается
выбрать себе дорогу. Бездорожье безнадежно.
Когда не можешь верить в сказку, остается искать
истину. Если истина слишком трудна, просто
необходимо мечтать. А это значит, что нельзя не
быть зрителем и почитателем хотя бы одного из
направлений в анимации.
К сожалению, идея анимационного фильма зачастую
несравненно интереснее исполнения. Как будто не
все мультипликаторы догадываются, что трудятся в
высоком искусстве.
Не могу не выделить особо один фильм. Забыть его
невозможно. Это – сюрмечта в духе Норштейна,
совершенная, поэтичная, светлая мысль, прекрасно
изображенная. Англо-голландская картина «Отец и
дочь», режиссер – Микаэл Дюдок де Вит. В финале
вместо солнца в небе вращается велосипедное
колесо счастья. А если не верите, смотрите
Шванкмайера – он покажет все пятна на солнце.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|