Я ИДУ С УРОКА.
ВСПОМНИЛОСЬ

Андрей Платонов, корова и нечто

Как-то раз я купил сборник рассказов...

 В прозу Андрея Платонова я влюбился на предпоследнем курсе института. И было это в начале 70-х. Кто-то из сокурсников сказал, что в «Пушкинской лавке» продают свежеизданный сборник рассказов, который стоит купить, правда, придется переплатить за нагрузку – один из пожелтевших шедевров «Политпросвещения».
В лавке я попытался от нагрузки улизнуть. Тогда в продуктовых магазинах была заведена мода продавать ходовой товар с неходовой нагрузкой. Баночку сгущенки, к примеру, можно было купить только вместе с ржавой банкой баклажанной икры. И в газетах тогда шла усиленная разъяснительная работа среди населения о незаконности этих самых продуктово-торговых хитростей. А тут – книги!.. Однако и «Пушкинской лавке» – одному из самых тогда известных букинистических магазинов в Москве – нужно было к майским праздникам выполнять план.
Демонстративно оставив оплаченный из скудной студенческой стипендии политиздат на прилавке и выйдя из «Букиниста», я отправился в ближайшую – через дорогу – библиотеку. Предупредил на вахте, что у меня с собой своя книга, и уселся в читальном зале у окна...
Угол стола, подоконника и переплета рамы до сих пор перед глазами – настолько я был потрясен прочитанным. Комок подходил к горлу от этой корявой платоновской вязи.
Потом пару месяцев кряду я всем своим знакомым надоедал тем, что при встрече совал в руки драгоценный сборник – чтобы прямо здесь, при мне, читали. И пока приятель перелистывал страницы, я, прислушиваясь к их шелесту, «вычислял», на каком он сейчас месте.



И вот прошло ни много ни мало 20 лет. И уже в первой половине 90-х я решил одному из своих учителей-экспериментаторов сделать подарок в честь приближающегося конца учебного года. Для подарка выбрал один из сборников Платонова – их к тому времени у меня порядком накопилось.
Пока ехал в метро, перелистывал. И в очередной раз – комок к горлу (но именно тогда мне показалось, что наконец-то я уловил техническую сторону загадочного платоновского стиля!). Приехал, вручаю сборник и слышу достаточно равнодушное «спасибо». Оказывается, Платонова учитель знает по рассказу «Корова», который уже года два как печатается в «Литературе для 6 класса». И что на уроках делать с этим рассказом, он не представляет – ученикам (а значит, и ему) скучно!
Я тут же, как ненормальный, начал взахлеб рассказывать и о первой своей встрече с Платоновым, и о том, как в годы застоя на театральном отделении в школе искусств я помогал семиклассникам искать стиль чтецкого исполнения платоновского рассказа «Одухотворенные люди», и про то, как по пути к нему мне в очередной раз слезы застилали глаза, и что сегодня в метро мне впервые открылся механизм магического воздействия платоновской прозы.
Я даже попытался было это свое открытие растолковать. Но это, как говорится, «суп от супа»! Что толку твердить про случившиеся открытия. Лучше помочь собеседнику обрести открытия свои, индивидуальные.
Обычно я советую прибегнуть к помощи герменевтических процедур, например блужданий. Но тогда я почему-то решил показать, как читали Платонова мои ученики. Вслух Платонова я читал впервые! (Я так благоговел перед его прозой, что на самом деле избегал читать ее вслух. Даже когда работал с семиклассниками – не в моих было правилах работать с показа: варианты звучания они искали самостоятельно, а я всего лишь помогал.) Не предупреди я, что собираюсь показать чтецкие находки не свои, а ученические, – возможно, и пошло бы у меня все наперекосяк. А тут ответственность: надо же товар – находки учеников – лицом показать! Одним словом, получилось. Понравилось и мне, и моему учителю.
А осенью звонит он мне и сообщает, что Платонова они уже прошли – вперед программы – и получилось замечательно. «Что именно?» – спрашиваю я. Оказывается, в конце очередного урока учитель под дружный хохот класса прочитал школьное сочинение Васи, которым заканчивается рассказ «Корова»:
«У нас была корова. Когда она жила, из нее ели молоко мать, отец и я. Потом она родила себе сына – теленка, и он тоже ел из нее молоко, мы трое и он, четвертый, а всем хватало. Корова еще пахала и возила кладь. Потом ее сына продали на мясо. Корова стала мучиться, но скоро умерла от поезда. И ее тоже съели, потому что она говядина. Корова отдала нам все, то есть молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости, она была доброй. Я помню нашу корову и не забуду».
Домашнее задание он дал такое: отредактировать это школьное сочинение!
На следующем занятии оказалось, что двое учеников считают, что ни исправить странности, ни улучшить сочинение нельзя. Это они, видно, рассказ в учебнике отыскали и прочли. Остальные насторожились: рассказ ведь читать не задавали. В наступившем замешательстве учитель открыл учебник и начал тихо читать. Все замерли.
Как уж учитель обсуждал прочитанное, не знаю. Только в результате класс согласился, что их домашние улучшения никуда не годятся. Написать лучше, чем у автора, – нельзя!



Тонкий ценитель литературы М.Гершензон считал, что восприятие искусства подчас подобно скольжению по льду. Льду равнодушия. Задача герменевтики, как и любого учителя, – помочь читателю растопить в себе этот лед. И тогда можно будет погрузиться в живительную реку. А нырнув, кончиками пальцев дотронуться даже до дна!
В общем, моему учителю герменевтическая импровизация явно удалась. И этот его странный ход – отредактировать осмеянного вначале Платонова – дал блестящие результаты. По превращению равнодушных читателей в прекрасных учеников.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"