Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №34/2001

Третья тетрадь. Детный мир

Небо вверх ногами

Сколько будущего может уместиться
в одной маленькой луже?

Малыши с задумчивым видом бродят по лужам, девочки рисуют мелками на асфальте. Проносятся на роликах и велосипедах мальчишки. Земля свободна от снега. Человек – от зимы и печали. Он улыбается просто так всем встречным. Верные приметы городской весны.
Из года в год я наблюдаю одно и то же и честно стараюсь понять. Что означали для меня и моих друзей в детстве, для моих нынешних учеников бесконечное копание в земле, валяние и пачканье, лужи, песочницы, наполненные сырым тяжелым песком, шалаши, индейские набеги? Вообще все игры, в которых мы общались с природой? Почему мы так страстно играли, несмотря на родительские запреты и взбучки из-за порванной грязной одежды? Не знаю.
У меня нет ощущения, что в изменчивом и бесконечно разнообразном детском мире можно что-то окончательно знать. Я всего лишь удивляюсь и предполагаю...

Земля под ногами

Земля под ногами привлекает человека с того дня, как только он оказался способным передвигаться по ней без чужой помощи. В полтора года малыш тащит ее в рот, стоит только маме отвернуться. Наверное, не только потому, что кончики пальцев и ротик – первые информаторы младенца, позволяющие ему собирать достоверные сведения об окружающей жизни. Наверное, еще и потому, что маленький человек, не принадлежащий еще к взрослому миру культуры, растворенный в природном царстве, стремится отметить таким образом свою к нему принадлежность. Поваляться в садовом или лесном “мусоре” означает для него то же, что и для всякого реального лесного жителя: это место – мое!
К тому же земля и вообще все, что валяется под ногами, никому не принадлежит, а значит, можно взять себе. Тем более что своих по-настоящему собственных вещей, за поломку и утерю которых не ругают, у ребенка довольно мало. Малышня, как скупые рыцари, трясется над своими стеклышками, камушками, листочками, выпрашивая у родителей красивые коробочки для коллекции.
Желая удовлетворить эту детскую потребность, в школе, где я преподавала в начальных классах, каждый год первого сентября мы открывали “летний музей”, и за пару дней полки заполнялись сокровищами, найденными во время каникул.
Для ребенка это действительно настоящее чудо – ежегодное появление первой травки и всякого мусора, скрытого под снегом. Мне кажется, если бы кто-нибудь из взрослых предложил в качестве лабораторных работ по природоведению устроить раскопки на школьном дворе, дети были бы ему очень благодарны. Недаром совок и ведерко – в числе первых наинужнейших, любимейших детских игрушек.
А что говорить о бесконечном детском интересе к тому, как живет всякая зелень! Человек растущий, чувствующий в себе движение непонятных жизненных соков, может долгое время с энтузиазмом заниматься выращиванием чего угодно. Если, конечно, взрослые поймут, поддержат и помогут. Как мне теперь кажется, вовсе не случайно, а педагогически продуманно существуют в хороших школах небольшие участки земли для детских сельскохозяйственных экспериментов. Так было у Рачинского, Толстого, Сухомлинского, Шацкого, в школах мадам Монтессори и Селестена Френе.

За пределами песочницы

Удивительно, что игры с землей и песком не надоедают в течение многих лет. Верхний возрастной предел подобных радостей, по моим наблюдениям, – двенадцать-тринадцать лет. Если находится подходящая куча песка (особенно где-нибудь на стройке), подростки в течение многих часов, совершенно не смущаясь, возводят песчаные города и плотины. При этом их уже привлекают не эксперименты с фактурой, формой и возможностями материала, как это бывает у дошкольников. Им неинтересно строить одну большую башню со множеством ходов и дорожек, чтобы возить по ним машинки, как это делают второклассники. Им важно создать свою песчаную цивилизацию, где все будет почти по-настоящему. И главное, жизнь в этом мире зависит только от них.
...Когда мне было тринадцать лет, я оказалась самой старшей в нашей летней разновозрастной компании. На берегу нашей речки возвышались огромные песчаные кучи – будущий дачный пляж. Мы с упоением закапывали друг друга в горячий песок, лепили традиционные замки. Но это было привычно-скучно. Пусть малышня возится – решили мы и стали возводить сооружение века – огромную песчаную страну. Там были многоэтажные дома, непохожие друг на друга, замысловатые каналы, сады из сломанных веточек. Был даже зоопарк песчаных животных, фигурки которых мы с особенным удовольствием лепили, смачивая речной водой. Ощущения были фантастические: мы совершенно забыли о своем возрасте, времени и пространстве. Важно было только успеть сделать город за один раз. Когда мы очнулись и засобирались домой, оказалось, что провели на берегу на два часа больше положенного и наши родители давно уже бегают по поселку, перепуганные насмерть...
Как я теперь думаю, эти захватывающие игры приближали нас, воспитанных родителями-атеистами, к ощущению существования Бога. Мы создавали новый мир, уподобляясь Творцу. Перемазавшись в глине и песке, мы были здорово похожи на первого (глиняного же) человека, в которого Господь вдохнул душу живую. Возможно, тогда мы чувствовали лишь обыкновенную щенячью радость свободы, когда из-под твоих рук выходит все, что ты хочешь. А теперь жизнь в наших песчаных странах представляется мне первой настоящей попыткой вынырнуть из природного мира, к которому мы так долго принадлежали, и ступить на землю человеческих отношений. Преобразование природы было знаком того, что мы выросли и готовы от нее отделиться.

Опрокинутое небо

А вот еще тема – лужи, которые я про себя давно прозвала корабельными. У каждого в детстве был этот опыт – перемерить дворовые лужи на глубину, длину и ширину. Мудрые родители покупали резиновые сапоги выше колен и шерстяные носки. Немудрые – прогоняли от них прочь под страхом лишения прогулки. А дети-то, оказывается, постигают с их помощью географию, физику и метафизику.
...В нашем дворе та легендарная лужа жива до сих пор. После каждого существенного дождя она выходит из берегов.
Кажется, все дети нашего дома знали, что, если набрать воду из лужи хотя бы в малышовую формочку (а лучше в случайную стеклянную банку или бутылку с помойки) и поставить ее на солнце, можно наблюдать таинственную жизнь песчинок и камушков, блестящих в глубине. А если повезет и на день рождения подарят хотя бы самый простой детский микроскоп, можно бесконечно долго рассматривать капли грязной воды, воображая себя микробиологом. Бросив в лужу что-нибудь из кармана, можно было наблюдать физические свойства предмета. Проезжающие мимо машины оставляли радужные пятна бензина, которые мы могли рассматривать бесконечно. Это было необыкновенно: как будто небо спустилось на землю и прямо под ногами проплывают разноцветные облака. Смешно и удивительно чудесно: мой длинный зеленый дом помещается в нашей луже! Это опрокинутое небо долго не давало мне покоя и во взрослой жизни: среди первых фотографических опытов – бесконечные этюды-отражения.
И еще были опыты по физике, особенно мартовскими утрами перед уроками, когда проверялась прочность льда. А что уж говорить о корабликах, которые, кажется, навсегда стали метафорой детства.

Возвращение в райский сад?

В нашей компании летом всегда считалось главным придумать какую-нибудь игру, чтобы можно было погрузиться в нее чуть ли не на все каникулы. И каждый год игра была одна и та же. С вариациями в зависимости от потребностей возраста – “лесные братья”, “следопыты”, “индейцы”, “Робинзоны”. Игры, в которых мы уподоблялись первым (или единственным!) людям на свете. Переживание цивилизаторских восторгов, создание своего дома, в котором вполне реально можно было жить или хотя бы ночевать, были главными событиями каникул вплоть до восьмого класса. Скорее всего потому, что именно такие занятия наиболее точно отвечают потребностям ребят десяти–двенадцати лет в независимости и создании чего-то своего, уже неигрушечного.
Недаром на долгой жизни в лесу строится выдающаяся в педагогическом смысле скаутская методика, недаром наши коммунары всегда жили в палатках на опушке. В городе подросток чувствует себя зависимым и управляемым – слишком сложными навыками надо обладать, чтобы устроить самостоятельную радостную жизнь здесь. А таковых навыков у него еще нет. В лесу страшнее, неопределеннее, но и легче. Все-таки можно построить дом, развести костер, создать безопасный мир. И главное, что ответственность просыпается настоящая: не приготовишь – не поешь.
...Каждый год наши лесные игры начинались с одного и того же – с изготовления луков и стрел, предусмотрительно выброшенных мамами в прошлом году. Это был священный ритуал, как и День разбитой коленки, означавший, что наконец лето началось.
Мы безуспешно пытались добыть огонь, положив перед собой учебник истории для пятого класса. У нас не было захватывающей игры в “Тарзана”, поразившего воображение наших родителей, зато в наследство достались качели-“тарзанка”, прикрученные толстой веревкой на страшной высоте над обрывом.
Обязательным элементом этих наших игр была ежедневная жизнь на деревьях, где мы устраивали наблюдательные пункты и просто болтали, а по вечерам, в сумерках, рассказывали “страшилки”, делились заветными мечтами. Возле самого любимого всеми дерева всегда устраивали шалаш – предмет нашей многодневной заботы.
В девчонках просыпался женский домохозяйственный инстинкт, и они усердно обустраивали шалаш внутри. Мальчишкам важно было иметь место, “штаб”, где можно безбоязненно пробовать курить, потому что все индейцы курили. А для меня это был маленький дом, где мы всерьез собирались жить. Место защиты и тепла, где впервые по-настоящему осознали себя как компанию друзей.
Почему наши дети до сих пор с таким восторгом откликаются на все эти игры с природой? Почему мальчики Чехова, Алексея Толстого, Сетона-Томпсона так всерьез играли в индейцев? Почему мои друзья, родившиеся чуть ли не сто лет спустя, продолжали жить этим опытом?
Может быть, оттого, что лесов у нас слишком много, они и становятся естественным фоном детских дачных и деревенских игр? А может быть, потому, что так неосознанно проявляется тоска человеческая по раю, в котором жили первые люди? Вечному, прекрасному, недостижимому Первому Саду, Первому – в мире – Лесу, где не было страхов и забот, а только чистая радость и удовольствие от познания нового, безграничного мира?

Елена ЛИТВЯК


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru