Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №6/2001

Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

«Мы, конечно, одиноки и не современны...»

Из дневников и очерков Бориса Константиновича Зайцева

Когда он появился на свет, еще был жив Тургенев.
И место рождения – тургеневский город Орел. Дом, где родился Зайцев, стоял на Левашевой горе. Дядя Николай жил на Дворянской улице и показывал маленькому Боре в окно на особняк через дорогу: здесь жила Лиза Калитина из «Дворянского гнезда».
Родители тоже любили и чтили Ивана Сергеевича. «Записки охотника» Боря получил за что-то в гимназии как награду. Перечитывал потом и в голод, и в холод, и в войну, в парижских подвалах под завывание сирен. После войны хлопотал о возобновлении Тургеневской библиотеки в Париже – немцы всю дочиста вывезли ее, и все книги пропали. Никакому известию из России так не радовался он в старости, как известию об издании собрания сочинений Тургенева. Подписка была объявлена в Москве зимой пятьдесят четвертого, в дни небывалого мороза, но двести двадцать тысяч человек пришли отдать деньги за подписку. Зайцев был до слез тронут вестями об этой подписке. «Нигде, кроме России, такого произойти не могло...» – писал он в парижской газете.
Через несколько дней исполнится 120 лет со дня рождения Бориса Константиновича Зайцева.

Дмитрий ШЕВАРОВ

Из письма другу,
июнь 1940

Все теперь держатся друг за друга. Мы покидаемые, Париж уходит, каждый свой, остающийся дорог особенно...

Дневник
11 апреля 1941

...Все еще своим пером, на своей бумаге продолжал я странное свое занятие. Литература, конечно, роскошь. Но я не могу из нее выйти – вероятно, и дух жизни отошел бы от меня тогда... А самого главного все равно не узнаю, всю жизнь о нем думал, а не узнаю. Но ощущаю спокойствие – и то Бога надо благодарить... Велика была его милость ко мне. Но я не заслужил.

15 апреля 1941

...Я так устроен: знаю отлично, как страшен, жесток, гибелен этот мир, но... мне дано видеть не гадость, а прекрасное его и светлое, чем тьму и зверство. По писанию моему всей полноты мира не узнаешь. Я односторонен. Так мне назначено.

1 мая 1941

Жизнь – это смена путешествий, вплоть до последнего.

27 июля 1941

...Свет сквозь зеленую листву – мой друг. Я заметил это давно, в Провансе.

10 ноября 1941

Жизнь не может быть легкой и безгрешной, но женщина может тянуть вверх или вниз. Слава Богу, есть натуры: если бы и хотели, вниз тянуть не могут.

29 июля 1942

За эти дни узнали, хорошо ощутили чувство бездомности: с чемоданчиками, в метро (от одной не нашей квартиры к другой не нашей...) С «Адом» (над переводом поэмы Данте Зайцев работал почти полвека. – Д.Ш.) я спустился в подвал одним летним утром, когда вдали глухо бухали выстрелы: не хотелось его оставлять наверху на разгром...

2 апреля 1943

Слушал русское радио. Исчисляли генералов, полковников и подполковников, отличившихся при взятии города. Казалось, переберут и капитанов, поручиков... Но до пролетариев не дошло. Ограничились барами. Как слащаво, как скучно! Почему так ужасно грустно? Ведь это не в первый раз. И всегда то же... Я бы хотел горсточки скромности моего народа, смирения, поэзии, звуков небес...

Из статьи «Письмо другу»
24 мая 1947

Великая культура есть великая человечность. Человечность уважает человека – даже порочного, преступного. Бог дал жизнь, Бог дает смерть. Человек не волен над своей и над брата смертью... Мы, конечно, одиноки и не современны. Мы любим тишину, благообразие, свет, поэзию, доброту. Нас считают отсталыми – теперь нужно другое. Вокруг нас нет шума и жизненного успеха. Но, представь, чем я больше живу, тем сильнее убеждаюсь, что «отстал», собственно, мир. О, конечно, не от нас с тобой лично. Но от Истины, имя которой дерзаем мы призывать...

Из статьи «Братья писатели»
5 июля 1947

Каждый живет, как ему следует... Одни банкиры и миллионеры, а другие пешочком или в метро. И без вилл. Это ничего. Зато вольны. О чем хочется писать – пишут. Что любят, того не боятся любить.

3 сентября 1947

Дай Бог стране нашей света и мира. Дай Бог, кому назначено, в некий час увидать ее, послужить ей на родной земле. Нам, старшим, на это мало надежды. Для нас Россия осталась больше в снах, иногда в выражении глаз русских, в косичках русских девочек...

Из статьи «Рождественское письмо»
6 января 1950

Есть в жизни то, что питает: луч солнца, звук песни, улыбка ребенка... – мало ли еще что! – от Божественного дыхания.
Этим живем. И это есть настоящая действительность. Прекрасное стихотворение так же всегда существует, как Господь...
А от страшных и скучных кошмаров, живущих призрачно, останется горсть пепла.



Рейтинг@Mail.ru