Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №91/2000

Вторая тетрадь. Школьное дело

Уроки литературы – против самой литературы

Мы все время размышляем, как правильно преподавать этот предмет, как лучше составить программу. Но дело, может быть, совсем в другом: не в изучении книги, а в понимании жизни

Однажды учительница литературы предложила своим десятиклассникам отправиться в школьную библиотеку, порыться в книгах и поставить на отдельную полку только те из них, которые им хотелось бы прочесть, или любимые из уже прочитанных. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что этот юношеский набор был абсолютно иным, чем предлагала ребятам она все десять школьных лет. Более того, ее идеалы и ценности, рожденные в раздумьях над литературными шедеврами, зачитанными когда-то до дыр, словно бы испарились в выборе учеников. Как же так? Может, программы плохо составлены? А может, дает себя знать перекресток времен, неизбежно требующий поворота жизненных смыслов? Но как в таком случае сегодня преподавать литературу? Или, может, правы западные педагоги, вообще вычеркнувшие из школьного расписания предмет “литература”?
Мы решили сегодня продолжить разговор о литературном образовании школьников, начатый в нашей газете 21 ноября.

Если отвечать честно, а не “как надо”...

Перед вами анкета о литературных пристрастиях московских старшеклассников. Мы попросили задать вопросы и потом обработать ответы ребят Надю Иваницкую, недавнюю выпускницу средней школы.

Почему смотреть телевизор, играть в компьютерные игры, слушать записи на магнитофоне или плейере ты полюбил(а) больше, чем читать?

Это модно, модно, модно, это легче для восприятия, это удобно и быстро. Я читаю очень медленно, и поэтому очень скучно.
Почему вы решили, что я отношусь к продвинутой молодежи, которая бредит Internet, слушает тяжелый рок или Grange и поэтому совсем не читает книг??? Может, я чистокровная “ботанка” в очках, которая выполняет в этой жизни предназначение книжного червя и проглатывает каждый день столько информации, сколько вам и не снилось? На самом деле я не представляю жизни without musik, потому что это моя стихия, в которую я погружаюсь с головой.
Лично для меня ничто не сравнится с удовольствием посидеть в кресле с хорошей книгой.
Я люблю играть в компьютерные игры, потому что там можно изменять сюжет. Там игрок полностью отвечает за своего героя. Я не люблю телевидение, потому что ничего хорошего там никогда не показывают. А читать могу не отрываясь, если книжка интересная.
Чтение в школе расценивается как обязанность. А какой же нормальный человек в такое редкое свободное время станет выполнять надоевшую обязанность?
Что за глупый вопрос! Конечно, TV, IBM и мофон – это хорошо. Но книжки тоже нужны. Еду в метро и книжку читаю, а вовсе не плейер слушаю. На музыку уходит совсем другое время: я под нее математику делаю.
Музыка – это моя жизнь, так как я сам музыкант. Читать – это долго, у меня не хватает времени и терпения.
Потому что в наше время пословица “делу – время, потехе – час” уже не актуальна. Скорее наоборот. Телевидению уделяется главное время, иногда просто невозможно оторваться от просмотра сериалов или музыкальных клипов. А чтение – это нудная работа.

Мне лучше посмотреть фильм по программному произведению, чем прочесть его, потому что...

Нет, в фильмах все перевирают, а у нас такая учительница по литературе, которая спрашивает все дословно, так что телевизором не обойдешься.
При чтении я должен надрываться и заниматься тем, что придумывать сценки, а в фильме уже все готово. Он для этого и сделан. А вообще ни одна книга не заменит фильм с компьютерной графикой.
Это быстрее и удобнее. Хотя если произведение интересное, то можно и прочесть. А, например, “Войну и мир” я не в силах был читать, поэтому посмотрел фильм – и готово.
Нет, до такого, чтобы только посмотреть фильм, а роман не читать, я еще не дошел. Но, наверное, дойду: времени совсем нет.
Фильм отнимает 2–3 часа времени против 13–14 дней чтения. К тому же фильм можно посмотреть несколько раз, а книгу уже второй раз читать невозможно – ни физических, ни духовных сил не хватает.
Не факт, не факт. Книга бывает гораздо интереснее. Я убедилась в этом на своем опыте: прочитала Стивена Кинга “Худеющий”, а потом посмотрела фильм. Книга оказалась прикольней.

Какие книги ты мечтаешь прочитать? О каких произведениях вспоминаешь с настоящим удовольствием?

Хочу прочитать всего Стивена Кинга, мечтаю дочитать, наконец, “Войну и мир”.
Мне нравится Шекспир, я люблю его комедии и трагедии, считаю его самым лучшим писателем. Ведь он придумал “Ромео и Джульетту”, “Гамлета”, все его произведения оригинальны. Ну а что такое, например, “Евгений Онегин”? Абсолютно обычная любовная история, ничего оригинального Я вообще не понимаю, почему из Пушкина сделали что-то вроде Бога. Я читала много произведеий Пушкина, и ни одно меня не впечатлило. И не оставило хороших воспоминаний.
С настоящим удовольствием я вспоминаю о нескольких книгах. Это “Лолита” Набокова, “Парфюмер” Зюскинда, “Сто лет одиночества” Маркеса и “Театр” Моэма. Я бы с удовольствием прочла “В поисках утраченного времени” Марселя Пруста, “Имя розы” Умберто Эко, “Игру в бисер” Германа Гессе.
Читаю преимущественно детективы, на остальное времени нет.
Я мечтаю прочитать книгу, которую сам напишу.
Я не мечтаю о книгах. Ни о каких. Все, что хотел, я уже прочитал. Только напрасно потерял время.
Я очень люблю книги о чем-нибудь странном и непонятном, мистическом и фантастическом. Хотела бы прочесть побольше таких книг, как “Пикник на обочине” и “Отель “У погибшего альпиниста” братьев Стругацких.
Любимая книга – “Евгений Онегин” (читала пять раз). Еще хочу прочитать “Анну Каренину” и “Психологию бессознательного” Зигмунда Фрейда.
Я многое хочу прочитать, но пока мечтаю одолеть Достоевского: вроде бы все культурные люди прочитали, а у меня как-то не получается. Впрочем, впереди у меня вся жизнь.

Тому, кто равнодушен к чтению, школьный курс дается легче

Незадолго до своей кончины академик Дмитрий Лихачев с гневом и горечью писал о “чудовищной” перспективе сокращения школьного курса литературы, подчеркивая, что именно уроки литературы дают школьникам возможность приобщиться к идеалам нравственной высоты и развить эстетический вкус. Что ж... казалось бы, логично и убедительно, но мне позиция ученого показалась тогда и кажется теперь неожиданной и парадоксальной. Ведь не кто иной, как он сам, писал, что “ученый-литературовед – главный разрушитель литературы. Это отчасти объясняет, почему литература не оказывает никакого нравственного, воспитательного воздействия на литературоведов и почему среди них так много эстетически невосприимчивых читателей” .
Школьный курс литературы является, конечно, литературоведением, но вдобавок выхолощенным, обстриженным, одномерным, невероятно скучным. С неизменным успехом он достигает только той цели, которую, хочется думать, все же не преследует.
То, что литературовед не “любит” литературу, – это совершенно понятно и в высшей степени простительно. У него другие задачи: он не читатель, а исследователь, он изучает литературный процесс, художественные феномены, историческую обстановку, поэтическую структуру, аллюзии, реминисценции и так далее. Литература вызывает у него интеллектуальное притяжение, а вовсе не трепет эстетического восторга, слезы нравственного потрясения или просто интерес – “чем там дело кончилось”.
Мы, кажется, забываем ту элементарную истину, что читатель читает книгу для удовольствия. Да, удовольствие может быть нелегким, переживания от прочитанного – болезненными, восторг – бессонным, но все-таки это именно удовольствие. Духовного обогащения через скуку и отвращение не бывает.
Мой многолетний опыт преподавания на филологическом факультете Ростовского университета свидетельствует, что никто – никто! – из студентов не любил в школьные годы уроков литературы. Все до единого тяготились тем, как доводилось “проходить” программные произведения. При этом своих учителей литературы некоторые студенты вспоминали с любовью – за то, как выяснялось, что те вели литературные кружки, организовывали поэтические вечера, где можно было читать стихи Марины и Анны, делиться впечатлениями, где не висела топором над головой перспектива сочинения.
Когда книга становится умным, своевременным, горячим словом в разговоре души с жизнью, это переживания и воспоминания незабываемые. И хотелось бы пережить снова, да с возрастом уже не получается: огрубелость восприятия, корка скептицизма, какая-то душевная недоверчивость взрослого человека – все это не способствует... Мешает также, как ни странно, сама наша ментальность, неотчетливые, но действенные общественные установки. В самом деле, немолодому, солидному, серьезному гражданину вообще не положено, как-то странно и даже смешно любить что-либо, кроме трех объектов – семьи, родины и работы, в любви к которым как раз следует активно признаваться. А если седеющий человек признается в том, что, мол, “гармонией упьюсь, над вымыслом слезами обольюсь”, – его, мягко говоря, не поймут и в лучшем случае посчитают инфантильным.
Но ведь было же? Листаешь страницы – и совершается открытие, начинается волшебство. Весь мир озаряется, наполняется новыми богатствами и смыслами, сам себе кажешься иным, лучшим, в школе с замиранием сердца вспоминаешь – дома ждет книга... Честное слово, глубокая увлеченность книгой больше всего похожа на влюбленность. Когда книга неотрывно, взахлеб дочитана, начинаешь перечитывать ее снова, на этот раз медленно, надолго отрываясь и задумываясь. Сразу хочется как можно больше узнать и об авторе, и об истории замысла, и о том, что интересные и умные люди думали о тех же героях и проблемах, которые тебя так захватили.
Разумеется, входящие в школьную программу произведения Пушкина и Гоголя, Достоевского и Толстого, Лермонтова и Блока – это именно такие создания творческого духа, которые способны глубочайшим образом увлечь молодого читателя, открыв ему головокружительное богатство смыслов. Тем хуже для них и для читателя.
О том, что переполняет душу, хочется говорить. “От избытка сердца глаголют уста”. Но о любимом (человеке ли, произведении ли) хочется говорить с понимающим и дружески расположенным собеседником; тогда это огромное наслаждение – разобрать все подробности, углубиться в загадки, подняться до обобщений, задуматься над противоречиями, проследить историю... Только вообразите, что о человеке, в которого вы влюблены, вам пришлось бы высказываться на оценку, по плану, предписанному учебником, перед изнывающими от скуки слушателями и требовательно-недовольным учителем. Это пытка. Конечно, увлеченному читателю на уроках литературы приходится особенно тяжело.
Когда речь заходит о далеких гимназических временах, мы без особого сопротивления признаем, что изучение классики не притягивает ученика к ней, а отталкивает от нее. Читал охотно Апулея и Цицерона не читал – внепрограммного Апулея и программного Цицерона...
Об изучении литературы в советские и постсоветские годы не принято говорить, употребляя единственно верные тут слова отвращение, скука и досада. Напротив, по совершенно бессмысленной привычке употребляется лживая формула: “Любимые со школьной парты писатели... любимые со школьных лет герои”. Как бы не так! Не кто-нибудь, а писатели постоянно все как один признаются, что школьный курс поселил в них такое стойкое отвращение к русской классике, что только с возрастом они смогли его преодолеть. Но у них были серьезные причины и стимулы преодолевать укоренившееся отвращение, а у других выпускников веских причин нет, так с какой стати вздумалось бы им открыть “этого вашего Чехова”?
Знаменито высказывание Альберта Эйнштейна, что ему для физико-математических открытий Достоевский дал больше, чем великий математик Гаусс. В наши дни академик-математик Никита Моисеев на вопрос, что нужно сделать, чтобы российские исследователи добивались больших успехов в области точных наук, ответил так: “Нужно увеличить количество часов литературы в школе”. Это парадоксальное утверждение надо правильно понять. В сущности, ученый говорил о насущной необходимости гуманитарной культуры, но способствует ли ее подъему большое количество часов литературы в школе? В былые времена старшеклассники изнывали над Чернышевским с его романом “Что делать?”, который глубоко перепахал Ленина, но передавали друг другу и читали запоем роман Булгакова “Мастер и Маргарита”, переписанные в тетрадку стихи Гумилева. Теперь и Мастер с Маргаритой, и Гумилев попали в программу, и сразу оказалось, что это нудьга неподъемная. Юные головы, которые именно так, как надо, кружились над ночным полетом Маргариты или над “Заблудившимся трамваем”, теперь трещат от скуки, выдавливая из себя ответ на вопрос “что хотел сказать автор?” или какой-нибудь в этом роде.
Телевизор отнимает у детей книгу? А вот введите в школьную программу курс “Телевидение” и посадите ребят писать сочинение “Принципы монтажа в мелодраматическом сериале” или “Идейная концепция “Дог-шоу”, так они быстро возненавидят и шоу, и мелодраму.
Охи и ахи “ребята стали меньше читать”, “растет нечитающее поколение” раздаются давно, но ни одного, в сущности, серьезного исследования на эту тему до сих пор нет.
Моя гипотеза сводится к тому, что не телевидение с Интернетом тут виноваты, а именно школьный курс, переводящий литературу и чтение из сферы свободы в сферу принуждения.

Елена ИВАНИЦКАЯ



Рейтинг@Mail.ru