Ребенок не готов к школе? Нет, это школа не готова принять ребенка таким, каков он есть. А школу, в которой детям хорошо, закрывают...

“Разве мы кому-нибудь мешаем?”

Шестилетний Артем спросил меня об этом, когда узнал, что его школе осталось жить несколько дней

И я все думаю над его словами. Кому мешает крохотная школка на сорок мест? Все пять лет ее жизни ветер менялся почти ежедневно: можно – нельзя, быть или не быть. Одни солидные люди одобрительно качали головами. Другие недоумевали, но тоже не спешили решать ее судьбу. Вроде бы дети счастливые и здоровые, с удовольствием занимаются, торопятся в школу, боятся пропустить самое интересное. И родители радуются, приводят потом и младших, и племянников, и детей друзей. Но с другой стороны: как это можно учиться, все время самому выбирая, что, сколько, когда, как и где изучать? Как это ребенок может самостоятельно проходить программу начальной школы? А если он переедет, как вольется в новую для него ситуацию? И почему в классе дети трех возрастов, а не одного, как положено? А вдруг ребенок выучит что-то лишнее, а самое главное пропустит?

Учителя терпеливо объясняли. Разновозрастная детская группа – это нормально, даже более продуктивно, чем обычный класс. Потому что друг друга дети слушают часто охотнее и быстрее научат. К тому же лишь иногда учителю приходится объяснять нечто всем разом. И тогда развертывается парадоксальная ситуация: поскольку это редкое событие, дети внимательно слушают и страшно гордятся, что им сегодня была прочитана лекция, которую они конспектировали. А выбирать количество, темп и формы освоения информации – это просто удобно и даже полезно для здоровья. Ведь не станет же взрослый футболист тягаться с взрослым же педиатром в изучении анатомии. Ясно, они освоят ее в разном объеме. Зато в своей области будут более компетентны. Так же очевидно, что и формы должны быть разные, главное, чтобы они позволяли ребенку быть открытым миру, и тогда он возьмет от него гораздо больше. А книжку, в конце концов, удобнее читать в кресле, а не за партой.

Так говорили Монтессори-учителя, и взрослые дяди уходили, призадумавшись. Школа продолжала жить: дети писали не только замысловатые диктанты, но и сочинения для детского журнала, сдавали изложения, но и статьи в школьную и даже взрослую газету, решали задачки, запоем читали, осуществляли собственные маленькие исследования, ставили спектакли, снимали фильмы. Взрослые радовались, видя уверенность и энтузиазм восьмилетних учеников.

Временами казалось, что так будет всегда. Учить своего ребенка в экспериментальной школе в середине девяностых хотели многие. Тем более что такая Монтессори-школа тогда (да и сейчас) по всей России была одна. Почти каждый месяц приезжали со всей страны люди, которые хотели и своим детям дать такое образование.

Я не знаю, что изменилось. Может быть, времена настали другие. Теперь, когда в школу приходят люди в строгих пиджаках, учителя уже не спешат рассказывать об ответственности, самостоятельности, открытости и доброжелательности своих учеников. Они знают, что это никому не интересно. Потому что спрашивают о другом: почему у этого мальчика неправильные соединения букв? почему в сочинении так много ошибок? Потому что мальчику всего восемь лет, и он пишет сочинение, когда главное – успеть за мыслью, а рука еще слишком непослушна. Зато он знает, как работает паровой двигатель, кто такой Кутузов, и может безошибочно написать слово “главнокомандующий”.

Но это опять же никому не нужно. Нужно, чтобы дети одного возраста в одно и то же время изучали под руководством учителя что-нибудь одно. Чтобы потом легко было прийти и проверить. А что там вы говорите о самостоятельности, ответственности, открытости, помощи – это все потом, этому и во дворе научиться можно, незачем для этого открывать особенные школы. Главное – чтобы ребенок в любое время мог легко перейти в любую другую.

Словно бы для того, чтобы проверить, смогут эти дети так сделать или нет, и был осуществлен контроль за их знаниями. Никто не отрицает необходимости периодической проверки детских умений. Это интересно всем: учителям, родителям, да и самим детям тоже. И они достаточно регулярно сдают всевозможные зачеты, контрольные и тесты. Учителя внимательно изучают их и делают выводы. Но прекрасно понимают, что эти срезы вовсе не дают объективной и полноценной информации о ребенке. Что узнать и понять можно его лишь тогда, когда ты ежедневно наблюдаешь его жизнь и постоянно размышляешь над этими наблюдениями.

Но, видимо, для людей контролирующих нет конкретного ребенка – очень одаренной Маши или неусидчивого Пети. Есть просто ученик третьего или четвертого класса, ребенок вообще, который к третьей четверти должен был усвоить, к примеру, правописание безударных падежных окончаний существительных и деление с остатком. А раз должен усвоить, значит, не может забыть уже об этом никогда, даже на время каникул. Наверное, исходя из этих соображений, и стали они предлагать детям контрольные работы в первый день после каникул. Три контрольные подряд. Первого апреля. Такая злая шутка. Как вы думаете, сколько там было двоек и пятерок? Но делать нечего, срез посчитали объективным, и действия проверяющих ни у кого сомнения не вызвали. Так и решилась судьба этих счастливых и веселых детей. Только теперь родители третьеклассников ломают голову: где бы найти такую же хорошую школу, да чтобы в нее приняли посреди учебного цикла. Это же не в первый класс поступать и не в пятый. Вдруг мест не будет? Взрослые нервничают, дети ходят грустные. А Монтессори-школе осталось жить один месяц. Вполне возможно, что очень скоро учителя достанут из архива объемистые папки и начнут писать мемуары. Чтобы потом, лет через семьдесят, кто-нибудь молодой и любопытный прочитал их и захотел сделать Монтессори-школу для своих детей. Учителя грустно улыбаются, потому что именно так уже было в 20-е годы, когда была закрыта Монтессори-школа в Петрограде. История движется по спирали. Она продолжается?

Итак, все-таки можно создать школу, где ребенок, взрастая, как маленький космос, без принуждения впитывает в себя самое интересное из окружающего мира. Он развивается так, как для него естественно, оптимально, чувствуя себя счастливым и совершая чудеса по интенсивности поглощения информации. Ученик Монтессори-школы по сравнению с обычным школьником просто рекордсмен.

Но однажды в школу приходят неизвестные тети и дяди, которые ничего такого про его жизнь не знают и знать про ее насыщенность не хотят. У них есть какие-то замеры, стандартные показатели, которые когда-то кем-то почему-то были выведены для всех и навсегда.

И если ребенок, увлеченный проблемами времени и пространства, в данный момент еще почему-то не читает с такой скоростью, оказывается, что школа подлежит закрытию. Почему?

Кто сказал, что эти показатели – самое важное?

Что именно от них зависят будущие успехи в жизни?

Эта печальная история показывает, насколько наша система управления образованием – в том виде, в каком она существует сегодня – несовместима с живой школой. Школа, которая изо всех сил старается приноровиться к живому ребенку, и система, которая нависает над ней со своей деревянной линейкой, живут в таких разных мирах, что их логики несовместимы и понять им друг друга нельзя. И право школы на существование, оказывается, зависит от того, хороший придет инспектор, понимающий или не очень, в настроении он придет или нет. Захочет вникать или возмутится несоответствию. Но если все зависит только от того, что за человек инспектор – не значит ли это, что сама система не работает?

Разве она работает, если в ней нет никаких противовесов чиновнику, недостаточно компетентному в педагогике, если она не признает никаких объективных критериев, по которым живая, настоящая, добрая школа может доказать, что ребенок в ней развивается, что ребенку в ней – хорошо?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"