Знания надо глотать
с аппетитом

Заметки учительницы начальной школы о книгах
для чтения, по которым занимаются ее ученики

Привычная для всех жалоба: дети стали меньше читать. Действительно, у книг стало больше соперников: компьютерные игры, мультики, боевики на разных телевизионных каналах. Но только ли это?
Многие говорят, что читать успевают только в метро. Но что читают пассажиры? Маринину, серийные женские романы. Исчезают из обихода толстые журналы, не слышно споров о лауреатах разных премий от Букера до Антибукера. Закрадывается мысль, что легкое чтение вытесняет другие книги. Где тот культурный читатель, для которого книги – пища духовная? И что тогда спрашивать с детей? Но, может быть, я преувеличиваю?
Кредо нашей гимназии – воспитание интеллигентных людей, и я бы хотела, чтобы мои ученики стали со временем культурными читателями. Все ведь начинается с азов, а я как раз и преподаю азы. В наступившем году выпущу третий класс и снова возьму первый. А чем ближе к выпуску, тем больше волнуюсь, все ли сделала так, как хотелось.
В начале 90-х наша школа выбрала базовый комплект учебников по чтению Р. и Е.Бунеевых. Он рассчитан на четырехлетнюю школу, но так как у нас трехлетняя, то три из четырех книг комплекта мы проходим за два года, а обе части четвертой книги – “В океане света” – в третьем классе. Поскольку программа в гимназии углубленная, то принимают к нам детей с семи лет, и они уже должны иметь первые навыки чтения. Но если одни читают слово целиком и легко схватывают смысл предложения, другие читают еще по слогам. Хотя при некоторых усилиях к концу первой четверти всем удается безболезненно расстаться с букварем. Параллельно с ним мы читаем и бунеевские “Капельки солнца”. Это не вызывает затруднений. И вот наступает важный период, когда дети сами должны потянуться к интересным для них книгам.
Встречались ли вы с такой странной вроде бы ситуацией, когда у родителей, преподавших детям грамоту и много им читавших, их чада не становятся читателями? Почему? А причина бывает подчас элементарной. Чтение, и особенно на первых порах, – труд нелегкий. И если своевременно ребенка не переводят из разряда слушателя в разряд читателя, у него отстает техника чтения. Ему бы Стивенсона читать, а он еще, может быть, на уровне “Дюймовочки”. Интересные и посильные для чтения книжки вовремя не попали ему в руки. Время пробуждения интереса к самостоятельному чтению было упущено. Читать-то человек, конечно, научится, а вот интерес, бывает, не вернуть. Чтобы читать стало легко, надо читать охотно и много. А у каждой книги свое время и своя очередь. В учебнике тоже этот порядок имеет значение. Размышления о том, как пробудить у ребенка вкус к чтению, и натолкнули меня на эти заметки о первых учебниках по литературе, которые он берет в руки.
Школа выбрала учебники Бунеевых, потому что в них нет ни набившей оскомину политики, ни казенной риторики, ни унылой назидательности. Книги включают и классиков, и современных русских и зарубежных писателей, и поэтов, отрывки из популярных произведений детской литературы. И на своем первом трехлетнем круге по этим книгам я только радовалась, а вот на втором стала задумываться, чего мне в них не хватает, что нас с детьми затрудняет или кажется лишним.
Книга для второклассников “Маленькая дверь в большой мир” посвящена сказкам. В ее первой части – волшебные сказки, сказочные повести и богатырские сказания. И тут начинаешь жалеть, что сказочные повести так близко к началу книги, раньше, чем более легкие разделы в следующих частях. Хочется, чтобы дети эти повести сами прочли и перечитали, не ограничиваясь отрывками из учебника. И главное, они любят эти повести, охотно готовы обсуждать совсем неоднозначные характеры и поступки любимых сказочных человечков. Возникает увлекательная возможность сравнивать Буратино с его прототипом Пиноккио, Изумрудный город и страну Оз с их обитателями, наконец, поговорить о сюжетах сказочных путешествий. Хоббит, Чипполино, Карлсон, Винни-Пух. Все повести следуют в учебнике одна за другой, и каждая из них – это книжка. На перечитывание времени не хватает. И “Маленький принц” Сент-Экзюпери появляется раньше, чем хотелось бы.
Поясняя логику расположения разделов в книге для второклассников “Маленькая дверь в большой мир”, авторы говорят, что волшебные сказки, открывающие ее, увлекательны и просты для понимания. Отрывки из повестей о сказочных человечках – чуть более сложная ступень. А уж дальше следуют более сложные бытовые сказки или сказки о животных. В них, говорят авторы, два плана – реальный и аллегорический. Но и волшебные сказки не так-то просты. Дети чувствуют скрытые в них таинственные глубины. Они легко усваивают, что зачин и концовка сказки – указание на вымысел. Но что скрывается за магическими словами, троекратными повторами действий, превращениями героев, их смертью и воскрешением? Конечно, можно отнести все это к художественным приемам сказки, не вдаваясь в пояснение былых тайных смыслов всего этого. Но самым любознательным интересно докапываться до сути.
А чтобы объяснения стали органичными, в книге не хватает самого первого звена – мифов. Многие ребята, правда, читали мифы о Геракле, Персее, аргонавтах и пересказ для детей гомеровской “Одиссеи”. Все это сейчас издается и переиздается. И все-таки нужен такой раздел именно в учебнике. Мифы отражают верования наших предков, их миропонимание, их представления о жизни и смерти, о мире реальном и потустороннем. И сказки, появившиеся позже, тоже несут печать этого миропонимания. Отталкиваясь от мифа, легче раскрыть символику сказки. Мифы – это и мост к древней истории, которую детям предстоит изучать.
Мифы, сказки, героический эпос подробно разбираются в учебниках литературы, разработанных Л.Стрельцовой и Н.Тамарченко для школ гуманитарного типа. Этот берущий начало в первом классе сквозной курс интересен, но механически черпать из него что-то нельзя, хотя познакомиться с ним не мешает и учителю, работающему по базовым учебникам.
Дети чутко воспринимают любую неправду, которую они заметят. Увидели в учебнике раздел “Любимые книги” и тотчас удивились – не те. Очень уж ответственное название. Вот если бы в нем оказались Том Сойер или простоквашинские герои, или Малыш на пару с Карлсоном, или Маленький принц – возражений бы не было. Но с книгами происходит нередко то же самое, что и с фильмами: спустя несколько лет они уже “не смотрятся”. Вот и к “Приключениям Электроника”, которые в этот раздел попали, ребята утратили интерес. Мама одной старательной девочки рассказала мне, как смеялись родители, узнав друг у друга, что заставили себя прочесть книгу, чтобы пересказать детям. Оказывается, фантастика повести уже утратила свою фантастичность. Клонированное существо не станут держать в футляре. Ребята сразу замечают нестыковки с временем.
Главой о любимых книгах открывается последний учебник бунеевского курса. По замыслу авторов “В океане света” – это история русской детской литературы. Строится она как путешествие двух детей с профессором-филологом на машине времени. Их встречи и разговоры вводят ребят в историческую обстановку, в которой жили авторы упомянутых в книге произведений. Этот вводный текст содержит много полезных сведений, да и сам замысел выглядит заманчиво. Но, увлекшись им, авторы обрекли читателей-учеников на слишком длинный и тяжелый разбег. Они словно бы забывают порой, что обращаются к не слишком опытным читателям.
Начав с XI века, они предлагают, к примеру, детям выучить рассуждение Ярослава Мудрого о книгах: “Велика ведь бывает польза от учения книжного: книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержанье...” Я не привожу текст полностью. Но почему книги – узда “воздержанья”? Почему они наставляют “на путь покаяния”? Утешают в печали? Каждое слово тут надо пояснять, поскольку речь идет о книгах духовных, церковных. Этот смысл от детей ускользает, и текст не укладывается в головах.
О летописях, поучении Владимира Мономаха, культуре Древней Руси мы почти одновременно говорим и на уроках истории, но там это получается более естественно. Кстати, учебник-хрестоматия по истории для 3 класса, составленный Н.Чутко и Л.Родионовой, дети принимают очень хорошо. Он сосредоточивает внимание на узловых моментах истории и предлагает доступные, увлекательные, легко читаемые тексты. И рассказы А.Ишимовой о мести княгини Ольги, о князе Святославе я тоже связываю с уроками истории, где они оказываются уместнее, чем на уроках литературы начала XIX века. Тут мы о них только упоминаем.
А вообще разделы книги “В океане света”, посвященные истокам русской детской литературы, произведениям XVII–XVIII веков, мне представляются искусственными и неудобочитаемыми.
Сказка “О поселянине и медведе” занимает половину книжной страницы, а состоит из трех предложений. Читать ее – бег с препятствиями. Стихи справщика Савватия и Симеона Полоцкого мы, как и рекомендуется, переводим с детьми на современный русский, но не сказала бы, что это доставляет эстетическое наслаждение:
“Неученому – горе, аки сосуд скудельный пуст,
понеже ничто не может добра изнести от своих уст...”
Детям это трудно читать. Вот познакомятся в свое время с протопопом Аввакумом и насладятся его сочным эмоциональным языком, прочтут и “Слово о полку Игореве”. Ну а к детской литературе оно явно не относится. Из него дается небольшой отрывок в трех переводах, которые и предлагают сравнить. Но если произведение не прочитано, не прочувствована его образная система, то какие тут сравнения? Как должны сравнивать стихи А.Майкова и Н.Заболоцкого десятилетние читатели? Больше, меньше нравятся – вот и все.
Авторы учебника соблазнились оригинальным литературным ходом – проиллюстрировать, что читал в конце XVIII века герой С.Аксакова Сережа Багров. Следуя этому замыслу, мы и штудируем статьи из журнала Н.Новикова “Детское чтение для сердца и разума”, стихи А.Шишкова. И вот сегодняшние дети читают об утренней прогулке перед восходом солнца: “Обновленная Натура в торжественном молчании готовилась принять огненного Царя своего, паки на наш горизонт шедшего. Все пернатые были в движении, порхали с куста на куст и приготовлялись к пению утренней песни”... Или вникают в рассуждения Добросердца о воспитании детей: “Склонность наша всегда что-нибудь делать так сильна, что мы не можем ей противиться, и, если не находим доброго и полезного упражнения, то принимаемся за дурное...”
Рассказывать детям о классицизме, о сентиментализме рано. И авторы, разумеется, понимают, какую реакцию вызывают у детей эти тексты.
Возможно, пишут они, эти рассказы “показались вам наивными, простенькими, даже смешными. Но не забывайте: это первая попытка воспитывать детей с помощью литературы”. Но зачем просить извинений за Новикова, Карамзина и Шишкова? Может быть, лучше не давать детям устаревшие произведения? Пусть читают потом историю Карамзина. А над Шишковым, пережившим и Пушкина, и Лермонтова, посмеивались еще в начале прошлого века. Помните эпиграмму Пушкина: “Угрюмых тройка есть певцов – Шахматов, Шаховской, Шишков...” Тем более неловко заставлять детей сравнивать стихи Шишкова со стихами современных детских поэтов, а нравоучительные рассказы Новикова – с рассказами Иосифа Дика, поскольку его назидательность непрямолинейная. Но так ли все просто в литературе? Вот у Зощенко в рассказах о Миньке и Лельке есть в конце непременное открытое нравоучение, но разве теряют они от этого свой юмор и прелесть? Жаль, что ни один из них не попал в учебник. А интересным учебник становится, когда машина времени с профессором и его спутниками делает наконец посадку в XIX веке. Тут уж есть и что почитать, и о чем поговорить.
То, что Сережа Багров станет добрым и умным человеком, у ребят сомнений не вызывает. А каким будет Алеша, предавший подземных жителей в сказке А.Погорельского, они спорят. У литературы, обращенной к детям, есть свои вершины. К ним-то и хочется привлечь взгляд учеников. Пусть читают в учебнике то, что уже выдержало проверку временем. Так и вырабатываются литературный вкус, читательская интуиция. Впрочем, выбор произведений XIX и XX веков не вызывает потребности спорить с авторами. Разве только дверь в сегодняшний день лучше бы оставить пока открытой. Иначе будет возникать вопрос, почему в учебник попадает один, а не другой молодой автор. Почему, скажем, Тим Собакин, а не Олег Кургузов, получивший недавно премию Международного совета по детской книге, или еще кто-нибудь?
Комплекту учебников Бунеевых предстоит, наверное, еще долгая жизнь. А значит, авторы будут его совершенствовать. Потому и захотелось поделиться своими наблюдениями.