Редкостная профессия

Два мотива постоянно противоборствуют в мире: один – так дальше жить нельзя, давайте все переделаем. Другой – дайте спокойно поработать, не надо никаких перемен.
Так что же, нужна реформа школе или не нужна?
...Идет время, все меняется. Неизменным остается одно – роль директора.
Директор может быть хлопотливым и во все вмешиваться. Директор может быть таким, что ученики проходят мимо и не здороваются – не знают его в лицо. Директор может быть эрудитом, может быть просто добрым человеком.
Но он должен быть директором.
Это редкостная профессия – директор школы.
Рассказывают: два директора в сельском районе под Новосибирском. Одна система, одни программы, одни финансы, одно начальство. Но вот в одной школе – никаких проблем. А в другой – всё проблема. И денег нет, и учителей нет, и учебников нет, и жизни нет – все плохо. Довели! Разграбили! Разрушили! Чем они там занимаются, в этой Москве?
А чем занимаются в этой Москве?
Особенность бюрократии в том, что каждый, у кого есть подчиненные, уверен, что он умнее подчиненных и больше, чем они, заботится о деле. Иначе почему в начальники назначили его, а не кого-нибудь другого.
Министерство утверждает базовые планы. Создается в соответствии с Законом «Об образовании» стандарт. Предполагается, что если не будет стандартов, то злоумышленники в каких-то школах не станут преподавать, например, математику или физику и дети не смогут учиться, если их семья переедет в другой город.
То есть нам неявно говорят: вот вы не заботитесь о детях, а мы заботимся. Вы, глупые, не понимаете, что детям нужна математика, а мы – понимаем.
Это старинная беда. Вместо того чтобы облегчать жизнь школы, вместо того чтобы доверять директорам и учителям, высшее начальство берется за чужие  заботы.
Но, скажут, ведь есть же нерадивые учителя и нерадивые директора...
И все-то нам кажется, будто существуют какие-то меры, которые, если их изобрести да наладить контроль, сделают все школы отличными. Мера же эта известна – приказ. Незримая бурсацкая педагогика властвует над высшими умами: потребовать, спросить, наказать.
Никому не приходит в голову простая мысль, что сегодня лишь небольшая часть учителей умеет обучить математике всех детей без исключения. Ну хорошо, введут приказную математику для всех. Значит, опять показуха, процентомания, разбазаривание детских сил, детского времени. Опять все сначала.
Кто будто бы в интересах детей и общего образовательного пространства призывает учителей учить тому, чему они учить не в состоянии, тот призывает их к публичному разврату. Другое слово было бы неточным.
Учить чему-нибудь можно только там, где умеют учить. А где умеют учить – там учат без приказов сверху.
Вот – государство. У него штаты ученых и методистов. У него возможности. Ну создайте хоть одно необычное пособие, ну найдите хоть какие-нибудь методы (притом разнообразные), с помощью которых можно учить детей, не обманывая их и не отнимая у них детства. Ну покажите, как это делается на профессиональном уровне, как это делать на минимуме, который доступен всем или почти всем, – и директора сами будут вводить и математику, и физику, и все, что нужно. Ведь они не враги своим детям. А если враги, то приказы не помогут.
Школа – как человек, она держится на совести и на духе. А дух и совесть есть только у живого человека.
Все в мире мучаются: для чего школа? Школа для жизни? Школа для развития ума и других способностей, которые позволят всю жизнь учиться? Школа как подготовка для университета?
Наша школа прошла все стадии.
В двадцатые годы пытались создать школу для жизни, в основном по Дж.Дьюи. Мы первыми приняли, первыми и отказались от школы для жизни еще не рубеже тридцатых годов и создали могучую школу для вузов. В этом была своя логика. Мы гордились, что наша школа дает всем детям равные возможности.
В семидесятые годы эта система дошла до совершенства: все получают среднее образование, все получают возможность поступать в вуз. Дойдя до совершенства, система стала совершенно нелепой. Образование для огромного числа детей было липовым, а в университет можно было поступить только с помощью репетиторов.
Школа стала не для жизни, не для развития и не для университета, а для школы. Для того, чтобы в стране была хорошая статистика. Но вершина глупости – все-таки вершина. У нас были самые сложные программы. Самая строгая дисциплина. И всюду рассказывают, как иностранцы, приезжая к нам, по ночам переписывали программы. Можем гордиться. У нас в стране много такого, что лучше всех в мире. Но жизнь почему-то не лучше всех.
И вот в этой-то школе, доведенной до вершин стандартных нелепостей, снова произносят слово «стандарт». Только-только стали оживать от стандарта – и опять. Хотя бы слова-то побоялись. В доме повешенного о веревке не говорят.
Что же на самом деле может измениться в школе? Вернемся к прежнему: директор.
Лишь директор может придать меру строгости расхлябанной школе и отпустить вожжи в школе слишком зажатой. Лишь директор может сделать так, чтобы в школе появилось уважение к науке, а не только к знанию. Лишь умелый директор будет нацелен сначала на детей, потом на учителей и уж потом на районную, городскую администрацию, а не в обратном порядке, как это часто бывает.
Лишь директор может отстоять творчески работающего учителя, несмотря на то, что тот небрежно ведет журнал и не всегда провожает класс в гардероб. Лишь директор, принимая на работу молодого учителя, чувствует человека, чувствует, кого он принимает. Лишь директор умеет общаться с трудными классами, в которые все боятся войти. Лишь директор умеет позаботиться о каждом из учителей. И лишь директор умеет поднять и поддержать дух в школе. При хорошем директоре всякий учитель чувствует себя человеком, и если кто-то из школы говорит, что у нас в стране учителя не ценят, то можно с уверенностью сказать: у этого педагога неважный директор.
Так где же взять хорошего директора? Вот проблема самая важная – и самая запущенная в нашей стране.
Идеального способа подбора директора нет. Но во многих странах назначение директора – это серьезный процесс, который тянется месяцами. Те, кто хотел бы стать директором, учатся очно или заочно административной работе. Затем создаются избираемые всем населением советы школы или школьных округов. Я выбираю школьный совет таким, чтобы он сумел выбрать хороших директоров. Это главная забота школьного совета. Затем кандидата, специально подготовленного к работе директором, представляют школьному коллективу. Затем заключают контракт, которым защищаются и права директора, и права школы, особо оговорена процедура, по которой от директора можно избавиться.
Учителя во всем мире – как наши или хуже. А директора школ часто бывают лучше наших. В частности, у них у всех есть чувство юмора. У наших с этим слабовато...

№ 52, 1993