Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №1/2014
Третья тетрадь
Детный мир

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ


Домб Григорий

Пока волна времени катится туда и обратно

…Они маленькие и, как уже говорилось в какой-то другой истории, розовые, но похожи на диски, в которых летают пришельцы, или еще – на Землю, какой ее изображали на той старинной картинке, где сквозь хрустальный звездный купол неба к земному диску протягивается в луче света Божественная рука. Или нет, на той картинке, наоборот, человек просунул голову и руку сквозь небесный купол, высунулся в космос, и у него дыхание сперло от восторга и отсутствия воздуха. Речь идет о пряниках с розовой глазурью...

31 декабря 2013 года около десяти утра мальчик по имени Ваня, посланный за хлебом в единственный магазин в новом микрорайоне, застает магазин закрытым, а за не слишком чистым стеклом витрины он видит большую вазу, полную розовых пряников. Пряники были выложены горкой, и не просто так: виден был отчетливо каждый пряник со всеми своими подробностями, и все вместе они были чем-то особенным, как рой пчел или стая декоративных рыб, или как стихи, сочиненные из отдельных слов, или как слова, составленные из букв.
Пряники светились мягким розовым светом, можно сказать, что от них исходило сияние. Хотя в слове «сияние» все-таки есть холодный оттенок, как у святости. Если бывает теплая святость, то пряники светились именно так – тепло.
Мальчик прилип носом и лбом к холодному влажному стеклу и зачарованно смотрел на пряники.
Было легко подумать, что Ваня прямо-таки сошел с картины передвижников или вышел из святочного рассказа Федора Михайловича Достоевского о бедном обез­доленном ребенке, который... ну, дальше по тексту. Но, слава Богу, у Вани есть папа, второй пилот «Боинга-747», и мама, которую, как она любит говорить, душит ипотека, но, это же видно, не задушила, и шансов у ипотеки, пока папа водит самолеты, вроде бы нет.
Тут что-то другое... что? Ваню послали за хлебом, но про хлеб он забыл совершенно. Он стоит и смотрит на пряники, хотя магазин уже открыли и мимо Вани проходят люди в магазин и обратно. Некоторые проходят просто так, но большинство обращают внимание на Ваню, и, разобравшись, в чем дело (ребенок зачарованно пялится на пряники), взрослые придумывают каждый свою причину, в силу которой мальчик не может отвести глаз от розовых пряников.
Некоторые даже принимают деятельное участие. Покупают сколько-то граммов или того больше пряников и наделяют ими Ваню. Ваня молча и без выражения берет их и заталкивает в тесные карманы голубой куртки, а когда дареные пряники в карманах не помещаются, опускает за пазуху, задумчиво оттягивая ворот толстого свитера. За пазухой тоже пространство небезразмерное, так что в конце концов Ваня складывает дары прямо у ног, отчего получается горка разноцветных пакетов. Кроме пряников, Ване выносят конфеты, плитки шоколада, хлопушки, бенгальские огни и даже один надутый гелием шар в виде алого сердца, на котором нарисовано «I love you, Russia!». Не выказывая никакой внятной благодарности дарителям, Ваня снова прижимается к стеклу.
Многие дарители смущаются от Ваниной неблагодарности, оглядываются, как будто сделали что-то неподобающее, некоторые сердятся – то ли на себя, то ли на Ваню. Придя домой, они продолжают переживать детскую неблагодарность, но к вечеру, когда приходят гости, они решают, что сердиться совершенно ни к чему. Тогда они обязательно рассказывают про Ваню, про пряники, про подарки, про свое удивление, про все, а некоторые даже про то, как сердились. И рассказ получается замечательный, искренний, легкий, совершенно новогодний, а рассказчик оказывается в центре внимания всей компании, отчего приходит в совсем уж замечательное состояние духа, и в этом состоянии с ним случается в новогоднюю ночь много чего хорошего.
Некоторые же посетители магазина, сами склонные к озорству, быстро соображают, что Ваня устроил розыгрыш. После мгновенного замешательства лица у этих людей разглаживаются, рты растягиваются в улыбку от уха до уха, и, подмигнув Ване, они, довольные своей сообразительностью, покидают сцену. В этом игривом и довольном собой состоянии они встречают Новый год, уважая себя еще больше, отчего и окружающим тоже достается толика радости и веселья.
Одна молодая женщина – не замужем, без детей, стройная, спортивная такая – подумала про Ваню то же, что передвижники и Федор Михайлович Достоевский. Она подумала, что Ваня – бездомный мальчик, и представила, как она его, Ваню, усыновит и как он вдруг закричит: «Мама! мама!» – и кинется к ней на шею, и она обнимет его и будет плакать и повторять, всхлипывая: «Ванечка, сыночек, сыночек!»
От этих мыслей молодая женщина смутилась и быстрым шагом поспешила к себе домой. По дороге ей стало совершенно ясно, что она очень хочет иметь семью и детей. Едва она зашла в квартиру, как в дверь позвонил ее бывший одноклассник Вова, который ей, сказать по правде, нравился, но... «Вова! Это же всего лишь Вова, несерьезно», – обычно думала она. А сейчас вдруг усомнилась. Забегая вперед: вскоре они поженились, у них родилось много здоровых и красивых детей, они жили долго, очень долго, пока им это до смерти не надоело.
Надо сказать, мужчины, которые в магазине обратили внимание на молодую женщину, отметили ее беззащитность, они могли бы захотеть удочерить ее, но такая мысль им никогда не приходила в голову, и в этот раз места для нее тоже не оказалось. И хотя мысль об удочерении так и осталась бездомной, сама возможность мысли и возможность желания – они оставили свой след, и мужчины из магазина вышли просветленные, полные добрых чувств и хороших намерений неизвестного происхождения.
Один мужчина был с усиками а la Эркюль Пуаро. Весь вечер он сидел в компании друзей с размягченным выражением лица и уже перед самым наступлением Нового года сделал признание в том, что он и есть тот знаменитый британский сыщик бельгийского происхождения, находящийся в России под прикрытием. Никакого секретного дела у Пуаро в России не было, просто однажды он безнадежно влюбился в русскую аристократку, талантливую дерзкую красавицу, не дружившую с законом. Прошли годы, он не мог позабыть свою любовь, и в память о ней ему вдруг захотелось увидеть и понять Россию. В этом признании не было никакого смысла, но ему не хотелось больше таиться. Близость предполагает искренность – не так ли, друзья мои? Надо ли говорить, как в этот вечер друзья смотрели на чудаковатого бельгийца, который подарил им в эту новогоднюю ночь возможность быть рядом с великим человеком.
А другой мужчина – в лыжной шапке – встречал Новый год один, на работе, потому что в эту ночь он дежурил в плохо отапливаемой будке охранника на въезде в новый микрорайон. В будке он вспомнил о Ване, мысли его перешли на детство вообще, он вспомнил свою школу, вспомнил учителей, которые уже, наверное, состарились. Подумав о престарелых учителях, он решил, что обязательно, когда разбогатеет, купит зеленый остров в океане, остров с идеальным климатом. На этом острове он устроит приют для состарившихся бездомных учителей, где они, учителя, смогли бы во всякое время года гулять в легких одеждах, декламируя стихи и играя на музыкальных инструментах, ни в чем не зная нужды. И от этой мечты мужчине, о котором мы знаем только то, что он в вязаной лыжной шапочке и работает охранником, – от этой мечты ему стало хорошо и тепло. Ему даже показалось, что в новом году весь мир переменится к лучшему. А почему нет?

***

Всем стало хорошо! И все цепи причин ведут к Ване, который прижался лбом к холодному стеклу витрины и смотрит на пряники. Только не надо чувствительной ерунды типа «переживание прекрасного ребенком» или «вселенная детского воображения». Все не так, и суровая правда жизни состоит в том, что всем стало хорошо, но Ваня был бесконечно одинок!
Ничего удивительного! Когда тебе случается узнать нечто очень-очень важное, что все вокруг тебя знать не могут или не хотят, ты замкнут этим знанием в кокон, и все, что попадает к тебе, исчезает без следа, и ничего не может от тебя вырваться наружу. Лишь по косвенным признакам «на кончике пера» люди узнают о твоем открытии, толком и не понимая, чему радуются. Но ты один, один, как Ваня!
Этому есть объяснение. Но его, это объяснение, нельзя дать со стороны, оно может только прийти само или... прибежать. Вот! Бежит, бежит!

***

Краем глаза мальчик видит, как мимо по ступенькам крыльца быстро, вприпрыжку поднимаются красные сапожки. Сапожки уже почти забежали на крыльцо, но тут как будто зависают, и девочка, которая в красных сапожках, обращает внимание на мальчика.
Девочка зависла на мгновение, потом заскочила в магазин и выскочила из него, держа в руках пакет с хлебобулочными изделиями.
Мальчик не успевает сформулировать мысль, хотя она очень простая, но девочка быстро делает это за него. Он не хочет, чтобы девочка убежала, и она не убегает.
Девочка спускается с крыльца и становится рядом. Она тоже упирается носом и лбом в витрину и смотрит на пряники. Она – лукавая девочка и знает, что сейчас мальчик улыбнется, поэтому улыбается первая.
– А хочешь подарки? – спрашивает мальчик.
– Не знаю, – отвечает девочка. – Я, конечно, хочу, но мне не разрешают брать подарки неизвестно от кого.
– Мне тоже, но я же – известный, кто!
– Известный, ты живешь в доме напротив детской площадки.
Она смотрит на мальчика и задумывается. Это как-то странно, но она видит сразу и в одном образе много других, составленных из волн времени, которые перекрывают друг друга. Одна волна катится отсюда, от этой витрины магазина в далекое, бесконечное будущее до самого края времен, и там, отраженная от края, катится назад, встречаясь с временами, которые покатились в будущее после нее. Отраженные волны времени приносят странные картинки.
Она видит солдата, бывалого солдата где-то в далекой жаркой стране. Вместе с другими солдатами он разбирает захваченные в бою трофеи. Вот! Мешок с трофейными пряниками. Про такой девочка даже слышала песню. Эти пряники – почему-то отчетливо видно – польские, с мармеладом внутри. Откуда они в этой жаркой стране? И почему мальчик тут?
– Не то! – говорит мальчик-солдат, толкая ногой в шнурованном высоком ботинке мешок с пряниками. – Это не те пряники! Нет, не те! Я не буду больше солдатом!
И тут же вдруг мальчик оказывается в роли сосредоточенного мудреца, сидящего в странной маленькой каменной комнатке с узеньким окошком, больше похожим на щель. Открывается тяжелая дверь, в комнатку набивается туча народа и обступает мудреца. Гости достают откуда-то пряники и пытаются затолкать их в рот мудрецу.
– Нет! – Мудрец поднимается во весь рост, и люди шарахаются от него в страхе. – Нет! Я не буду эти пряники! Мне полагается кубок с ядом, так дайте, что полагается!
– Что ты тут делаешь, мальчик, – возмущаются люди, – ешь пряники! Ешь!
– Ему мама не разрешает! Его маму душит ипотека, и она боится розовых пряников!
Девочка не выдерживает, хватает мудреца за руку, но чувствует в своей ручке тяжелую жесткую руку. Она поднимает глаза – и снова мальчик другой. Она отпускает его руку, и мастер-скульптор возвращается к работе. Он обтесывает огромную глыбу цветного мрамора, из которой проступают неясные черты Времени.
Тут же девочка видит, что она выросла, мальчик тоже, и она умеет печь пряники с розовой глазурью, и на столе у них есть все: и пряничный домик, и пряничный город, и пряничные звезды, и пряничные человечки...
Девочка глубоко вздыхает и говорит:
– Домой нужно!
Дети отлипают наконец от витрины и идут домой. Пока им по пути, они идут, взявшись за руки, потом на время расстаются. Пока катится волна времени туда и обратно.

Рейтинг@Mail.ru