ШКОЛА ОБЩЕНИЯ. ШКОЛА ОТНОШЕНИЙ
«Ценности передать нельзя, их можно только выработать»
Пространство свободной дискуссии
В программе чтений нашлось место и для свободного разговора.
Задано было только направление – педагогика отношений, – а темы,
как предполагалось, участники предложат свои. И хотя общество
составилось самое разнородное: учителя, родители, администраторы,
психологи, преподаватели вузов, студенты, ученики, участники нашли и
общие темы, и общий язык разговора. А еще – им удалось уловить
драматизм и напряжение самого словосочетания «педагогика
сотрудничества»…
Ведущий:
Владимир
Погодин, учитель ЦО № 1477, автор книги «Воспитание выбора ученика»
Учить их или понимать?
Предварительно поинтересовавшись у собравшихся, читал ли кто
Манифест педагогики сотрудничества, Владимир Погодин напомнил о том,
что каждый воспитатель сам изобретает свой манифест, осознавая это или
нет. Другое дело, что очень часто на словах и на деле манифестируются
разные вещи.
Разговор начался с установления общего поля: удивительно быстро
договорились, что проблемы отношений, по сути, психологические проблемы
и всякий, кто относится к другому как субъекту, – психолог.
– Я по образованию не психолог, больше того: отношение к
ребенку как к субъекту мешает мне быть хорошим математиком, – сразу
заявляет учитель.
Заговорили: дети разные, кому-то «не дано», у кого-то «низкие
задатки», есть дети с медицинскими диагнозами – дилемма: ими заниматься
или программу проходить? А как относиться к ученику, которому твой
предмет не интересен?
– У меня в 5 классе ученик, который из начальной школы пришел
с таким клубком проблем, с таким негативом к учебе, что не знаешь, как
подступиться, не то что учебных результатов добиваться.
Это самое наболевшее. Пошли истории. Об учительнице
математики, блестящая карьера которой завершилась печально: озлобленные
ее требовательностью, ученики в открытую ее травили, пришлось уйти. О
детях, собирающих подписи против учителя, который всего-то стремится,
чтобы все было должным образом, даже дополнительно занимается бесплатно
– а не надо…
Казалось, вот-вот оформится ситуация «Доктор, а что вы посоветуете?». К
чести Владимира Погодина, он не спешил отвечать. Кстати, не прием ли
это? Ведь поле развития разговора еще только начинало оформляться.
Люди стали отвечать сами: ни в коем случае подобные проблемы не
замалчивать, а выносить на широкое обсуждение в коллектив, чтобы не
«один на один», а чтобы служба примирения была. В лице хорошего завуча,
например: «Я встречаюсь с одной стороной, выслушиваю и говорю: я вас
хорошо понимаю. И ребенку – про его чувства говорю, они мне понятны. И
потом мы рассматриваем обстоятельства, в которых находимся, потому что
не все можно изменить, а вот отношение – можно. Я так расшифровываю
слово «завуч» – защитник всех учеников. Или «всех учителей», смотря по
обстоятельствам».
Оказалось, есть сторонники у этого способа, но и возражающие нашлись:
все-таки отношения – личное дело, в том смысле, что мы не только в
завуческой должны начинать уважать чувства другого.
Ведущий «поймал» нерв: а ведь очень часто мы лишаем детей права на
чувства. Уважение к чувствам другого, демонстрация этого – большая
редкость в школьном обиходе. Конечно, если «я понимаю твои чувства» –
это не дежурные (пустые) слова. Честны ли мы, когда говорим ребенку «я
тебя понимаю», а дальше гнем его в нужную сторону?
Реально ли – уважать чувства ребенка?
Классика воспитания: дети сами не могут понимать своей пользы.
– Вот учитель хорошо в вузы готовит, а дети им страшно
недовольны: гнет-ломает по-всякому. Одного ученика родители забрали в
другую школу, а через два года возвращают нам: уж вы, пожалуйста, учите.
Масса способов сделать так, чтобы дети не расслаблялись и не
думали ни о каких чувствах, кроме одного-известного:
– У нас учительница химии испорченную пробирку или колбочку
треснутую всегда выбрасывает в мусор на глазах у детей. Говорит: видите
– разбитая, не нужна, и ученики мне нужны идеальные, без дефектов.
И такая знакомая позиция «сильного» взрослого:
– У меня проблем нет; я сам – проблема для ребенка.
Звучало даже что-то вроде «трудности закаляют».
Ведущий. Закаляют, надо только отличать трудности от напастей.
Невозможно привыкнуть и выработать конструктивный ответ на отсутствие
уважения, это не трудность, а напасть, переступить через которую без
потерь ребенку практически нереально. «Не уважает тебя учитель? А ты
все равно учись!» – за редчайшими исключениями, не получается. И еще:
то, что учителя считают проявлением уважения к ученику, не очень
совпадает со взглядом ученика.
Картинка не заставила себя ждать: в разговор вступила
девушка-одиннадцатиклассница:
– С этого года учительница истории ввела новую форму контроля,
не тесты, как было, а письменный зачет. Стало сложно. Подготовка теперь
отнимает много времени, и это всех раздражает. Наш класс – с
математическим уклоном, ЕГЭ по истории выбрали всего два человека, но
мы все вынуждены зубрить историю. А к тому, кто выражает недовольство,
учитель плохо относится, придирается, находит повод унизить. Я засыпаю
на истории, и у меня это единственная четверка.
Реплики с мест: «У детей нет выбора успеха!»; «Запретить д/з
по непрофильным!»; «Завучу надо поговорить с учителем»; «Наплюй ты на
эту историю»… в том числе – «Учитель прав, он хочет как лучше, а
ученица отлынивает».
Тут же предложили разыграть сценку разговора, в котором
учитель и ученица попытаются договориться, снять претензии друг к
другу. Ученица играла себя, а в роли учителя выступил преподаватель
вуза. И тут оказалось, что в привычной практике находит место не
уважение к чувствам, а уважение к роли:
– Вы знаете, я не сильна в истории, это не мой конек, и
подготовка отнимает у меня много времени, а с урока я не могу все
запомнить.
– Вы уже взрослый человек. Да? И должны понимать, что я
выполняю учебный план, это закон, ничего личного. Или вы сомневаетесь в
моей компетенции? Нет? Значит, признаете право давать те задания,
которые я даю?
– Мне кажется, много лишнего.
– А вы что, изучали этот вопрос с методической точки зрения?
Вот мой план, он утвержден и подписан. Я серьезно отношусь к работе,
ответственно. И вы, если вы не ребенок, должны понимать, что в будущем
вам придется часто делать то, что не нравится.
– Я постараюсь найти такую работу, которая мне будет нравиться.
– В жизни есть много такого, что делать не хочется, в любой
работе есть рутинная сторона, так что это ваша проблема, вам надо взять
себя в руки и учить, не искать лазеек. Вы согласны?
(Девушка кивает, причем кивать – выходить из неприятного
разговора – она начала давно.)
Ведущий. Вы договорились? Проблема решена? Да и да? Но как?
Участники. Было давление и влияние. Шла манипуляция. Было
страшно. Девушка ушла от учителя подавленная, а не воодушевленная.
Ведущий. Есть ли выбор у ребенка?
Участники. Если имеются образовательные притязания – нет.
Выбор есть у того, кому терять нечего.
О выборе, который у взрослого есть всегда
– А бывает, – рассказывает учительница,?– чем больше на них
жмут, тем больше способов выкрутиться дети находят. Сообразительность я
ценю, могу поставить пятерку, если найдено изобретательное жизненное
решение. Хоть так, раз в математике не выходит.
Молодые студентки педколледжа махали руками: нет и нет,
никакого принуждения, надо только сотрудничать с ребенком, и всегда
можно договориться.
– Договаривайтесь, – предложил ведущий, и уже знакомый сюжет
«Не нужна история» покатился по новому руслу. Обе исполнительницы
обаятельны, улыбки, добрые взгляды – красота:
– У меня не хватает времени на гуманитарные дисциплины, мне
трудно готовиться к зачетам по истории.
– Как жаль, но все-таки надо найти возможность получать
исторические знания.
– Но они мне не понадобятся.
– Это сейчас так кажется, а когда станете старше, будет
интереснее.
– Мне сложно сейчас, подготовка требует много времени.
– Как это – новое тебе не интересно?
– Я хочу улучшить оценку…
– Ну, договорились…
Ведущий. Вы договорились? Опять да и да? Но ведь ничего не
решили. Был доброжелательный тон, но была ли принята позиция ученика?
– Говорить в одну сторону – наш бич. Нам кажется, таким
образом мы передаем детям ценности, «вооружаем» их для жизни. От одного
учителя одно, от другого другое. А на самом деле ценности передать
нельзя, их можно только выработать.
– Но что делать: бывает, выпускники обвиняют педагогов в
неудачной судьбе: не посоветовали, не остановили, не заставили.
Ведущий. Отчасти верно. Не научили самоопределяться, делать
выбор, понимать выбор как самоограничение.
И тут ведущему предлагают показать свой вариант разговора с
ученицей по поводу истории. С согласия девушки – начинают:
– Понимаю, что нехватка времени тебя напрягает…
– Да, очень большая нагрузка.
– Неприятная для меня ситуация: я стараюсь, я готовлюсь, а
ученику, оказывается, не надо.
Давай найдем компромисс и договоримся, кто за что возьмет
ответственность.
– Я не против истории вообще, но пусть будет не повышенный
уровень, а средний. И может быть, форму контроля изменить...
– Давай подумаем вместе и сделаем так, чтобы не страдали ничьи
интересы.
Оживление в зале. Непривычно: ученица активна. А всего-то
учитель не постеснялся передать свое состояние и выразить его в форме
Я-сообщения.
В то же время заметили: девушка ушла встревоженной.
Обязательства-то не были сформулированы, и еще неизвестно, какую
ответственность ей придется взять на себя.
С точки зрения самого ведущего, он не хотел ни перекидывать
проблему на ребенка, ни брать ее на себя, ни делать вид, что ее не
существует. Просто увидел в этой ситуации еще один повод поддержать
тренд ответственности. Хрупкая штука, поэтому проговаривать свои
чувства необходимо и учителю, и ученику:
– Всякий раз, сталкиваясь с проблемой, мы идем в поход к себе
и в себе находим возможности ее решения. А действовать строго в рамках
того, что с нас спрашивают, значит, ничего в своей профессии не делать.
Записала Людмила КОЖУРИНА