О побегах из дома и неявных знаках судьбы
Бывает так, что ребенок убегает из дома, хотя видимых причин для побега нет. Отношения в семье нормальные, запретов не слишком много и нотаций тоже.
И родители теряются в догадках: почему? в чем причина?
Ребенок же, наверное, и сам не сможет объяснить,
что подтолкнуло его за порог. Не обида, не отчаяние, не страх наказания – что же тогда? Импульс, внезапное желание свободы, не-связанности распорядком жизни
в семье?
Может быть, дело в том, что такой побег – это всегда побег не откуда-то, а куда-то. За чем-то.
«Я очень рано осознал, кем не хочу быть; гораздо раньше,
чем понял, кем хочу».
Семья, дом, двор, школа – это та меньшая жизнь, которая знакома ребенку до последней паркетины в комнате
и кирпича на пустыре; ее горизонт – вид из окна.
Эта жизнь может быть уютной, расположенной к ребенку, он может любить ее. Но в ней никогда не случится перерыв постепенности, и знаки судьбы в ней заменены отметками
на дверном косяке: насколько ребенок подрос, а возможности и вероятности упорядочены и расписаны на много лет вперед. Будущее – отсрочено.
Но растущему человеку (именно потому, что он растет) бывает невыносимо ощущение, что большая и серьезная жизнь отложена на потом, а пока – учись, расти, набирайся ума-разума. Он как будто бы знает, хотя таких пониманий нет еще в его опыте, что жизнь не прирастает, как древесина, годовыми кольцами: в ней есть точки событий, о которых писал Мандельштам: «узел жизни, в котором мы узнаны
и развязаны для бытия». И в этих точках человек и встречается с самим собой, ведет безмолвный разговор с жизнью
и судьбой.
И это не преувеличение предполагать, что в детстве
мы открыты такого рода событиям.
Судьба – это тяготение глубочайшего из призваний человека; и в этом смысле не бывает той или иной судьбы.
Либо судьба, либо ее эрзацы, заменители.
И человек жаждет подпасть под это тяготение, ощутить
его в символах неслучайных событий; вступить в пространство своей собственной, а не навязанной ему судьбы.
Ребенок еще не способен на такой шаг – но и он может распознать нечто значительное, услышать обращенное лично к нему обещание большей жизни. Собственно, этого он, вероятно, и ищет, когда убегает из дома: он словно открывается иррегулярным событиям, новизне впечатлений, другому – свободно текущему – времени; это те условия,
при выполнении которых возможна неслучайная встреча.
Вот мальчик убегает из дома, чтобы пробраться в цирк, приехавший в его городок. Мы можем сказать, что ничего особенного тут нет: кто в его возрасте избежал бы такого соблазна?
«Много лет спустя, глядя на то место у фонтана, где стоял клоун, я прочувствовал ауру этого символа всей моей жизни – ведь он был словно вестник из будущего».
Весть из будущего – вот что желаннее всего. Ведь так устроена жизнь, что не получивший такой вести человек будущего лишается: оно пусто и случайно.
В детстве с нами обязательно должны происходить события, как бы на многие годы опережающие наш возраст,
если смотреть на них из взрослых лет; события «на вырост».
И пусть значение их в то время остается для нас неясным, важнее не значение, а проживание их ощутимой значительности.
Все оказывается перевернутым – это не малый твой возраст достигает чего-то взрослого, а твоя взрослость,
как бы уже прожитая в цельности, тайком оставляет дары и уходит неузнанной, вбрасывает в твой мир события, впечатления, которые пока слишком велики для него
и поэтому переживаются лишь как опыт,
еще не претворенный в понимания. Эти события просто должны случиться, и если они были – что-то будет потом; а если их не было – этого потерянного залога возможной будущности ничем не возместить.
Сергей Лебедев