Воспитание и сложные системы: дети, взрослые, школа

Почти любой учитель, столкнувшись с подобным названием семинара, удивится: «Какие еще сложные системы? И при чем тут воспитание?» Почему-то кажется, что о сложных системах должны думать ученые, а тем, кто работает с детьми, надо дело делать, а не о системах разговаривать.
Еще до начала чтений, когда программа только обсуждалась, именно о названии этого мероприятия и разгорелся спор между Василием Кольченко, русским по происхождению профессором из Америки, и Артемом Соловейчиком. С рассказа об этом начал свою лекцию ведущий и пояснил: «Мы долго спорили с Артемом, и кажется, я сумел ему доказать, что пора и в воспитании, как и в других науках, говорить о сложных системах. Это необходимо, чтобы приблизиться к пониманию детей, воспитания, школы. К пониманию самого процесса воспитания. Почему, например, реакция детей и каждого от-
дельного ребенка на наши усилия его «повоспитывать» такая разная? Потому что и ребенок, и учитель, и сама школа  – это сложные системы, живущие и развивающиеся по своим законам, отличным от законов простых систем. У простой системы всегда есть конкретные составные части, и она предсказуема. Вот стол, его можно описать до мельчайших деталей; если его поставить на край сцены, то он может упасть – это легко предсказать. Но нельзя предсказать реакцию ребенка на плохую или хорошую отметку, равно как нельзя предсказать погоду на месяц вперед. Потому что поведение любой сложной системы зависит от огромного количества факторов, внешних (сложные системы всегда открыты) и внутренних.
Как вы думаете, что такое воспитание? Питание, передача информации… Но почему нам трудно воспитывать детей? Мы даем детям информацию, которую хотим передать, и ждем результата. Того результата, именно которого мы хотим добиться при помощи воспитания. А этот результат оказывается совсем иным: хотели, чтобы выросла роза, а в итоге получился сорняк. Может быть, стоит корректировать воспитательные цели и задачи? Потому что нельзя ждать от детей того, что мы напридумывали. Можно наблюдать за ними, идти вместе с ними, принимать их как сложные системы. Если мы не будем создавать поле несбыточных ожиданий, нам не придется разочаровываться.
Впервые о сложных системах, – продолжал Василий Кольченко, – я услышал от Николая Амосова, гениального хирурга, мудрейшего человека. Человек – система сложная, утверждал Николай Михайлович, и прежде чем лечить человека, его нужно хотя бы попытаться понять. С Амосовым нельзя не согласиться: прежде чем учить человека, было бы неплохо его понять…
Конечно, и ребенок, и взрослый человек – системы сложные. Давайте вместе подумаем, чем они отличаются друг от друга. В чем особенность детей? Чем отличаются от них взрослые? Давайте назовем черты, которые выделяют ребенка и состояние детства, – и мы получим опору, которая поможет нам быть рядом с ребенком, поможет строить педагогику сотрудничества. Без такой опоры трудно принимать ответственные решения в нужный момент, делать шаги к дальнейшему пониманию друг друга».
Зал с интересом откликнулся на предложение Василия Кольченко, и в результате получилась небольшая схема, которую каждый может продолжить, используя собственный опыт и свои наблюдения.

Взрослые	Дети
Стремятся оставаться молодыми	Мечтают поскорей повзрослеть
Закомплексованы	Раскрепощены
Планируют будущее	Живут сегодняшним днем
Ответственны, мудры	Непосредственны, искренни, любопытны
Предрасположены любить детей	Любят мир

Каждый пункт этой схемы вызывал противоречивые реакции у слушателей. Кто-то говорил, что взрослые мудры, другие не соглашались: «Глупых взрослых, к сожалению, больше, чем мудрых». Одни утверждали, что взрослые закомплексованы, другие говорили, что комплексов у детей не меньше, чем у взрослых. И о том, предрасположены или нет взрослые любить детей, тоже спорили: откуда же тогда берутся бездомные, озлобленные на весь мир дети?
Но полученная совместными усилиями схема не претендует на полноту отражения всех различий между взрослыми и
детьми. Это лишь начало разговора, первая робкая попытка создать «опору» в понимании друг друга и педагогики сотрудничества. Именно о ней и пошел разговор дальше.
«В 1986 году в «Учительской газете» была опубликована статья Симона Соловейчика под названием «Педагогика сотрудничества». Главный тезис, который тогда прозвучал: «Все творчески, иначе зачем?» А как сделать так, чтобы все было творчески? Можно проводить коллективные творческие дела, можно уважать друг друга. Можно принимать каждого ребенка как открытую самодостаточную систему. Но для любого творчества нужна опора: тезисы, которые могут помочь сформулировать мысль, принять решение. Работа с такой опорой всегда творческая, это блестяще показал в своих трудах Виктор Шаталов. Сегодня мы сделали подобную опору для себя, для педагогов. Кроме графических или словесных опор могут быть и совсем иные. Например, сегодня утром, когда нам представляли клуб Татьяны Бабушкиной, опорой был запах ванили – почувствовав его, мы начали вспоминать детство, фантазировать. Опорой может быть многое: традиции, ритуалы, праздники. Главное, чтобы такие опоры были и у взрослых, и у детей».
К сожалению, на разговор о школе как о сложной системе времени не хватило. Хотя присутствовавшим этот вопрос был важен: «Если рассматривать школу, то становится понятно: она устроена по принципу закрытых простых систем, а не сложных. На школу как образовательный институт мало влияют и дети, которые там учатся, и взрослые, которые там работают. Школу моделируют те, кто в ней не работает,  – вышестоящие структуры. Скажите, что происходит со сложной открытой системой, если ее искусственно закрыть?»
«Искусственное закрытие сложной системы опасно. Оно приводит к возникновению убогой системы. И в науке, и в жизни. Конечно, сделать сложную систему простой невозможно, но, к сожалению, именно к этому стремится бюрократическая машина. Для школы система предписаний губительна. При работе со сложной системой обязательно должны учитываться обратные связи, ответ на то, что происходит с системой. Только при таком условии сложная система будет развиваться».
Что же делать? Закладывать в программу все новые и новые темы, принципы, знания и требовать от детей их усвоения? Но с точки зрения концепции сложных систем это априори невозможно: не могут сложные системы одинаково реагировать на внешние воздействия. Да и сами воздействия эти настолько неоднозначны, что, кажется, безопаснее жить в закрытой системе. Вот простой на первый взгляд вопрос, прозвучавший из зала: «Как же быть? Я спрашиваю, как мне быть со своими собственными детьми? С одной стороны, окно в мир им необходимо  – ведь они должны быть открыты для внешнего мира. С другой – я понимаю, что та информация, которая поступает с экранов телевизоров... Мне совсем не хотелось бы позволять своим детям жить в таком мире. Получается плохо и так и так».
Еще более жестко не только для ведущего семинара, но и для всех участников прозвучало следующее утверждение: «Хорошо, что мы вспомнили Амосова. Он говорил, что в его судьбе были страшные моменты, такие как смерть пациента. Думаю, и у нас, у каждого из нас, были похожие моменты – неудачи, провалы в работе. Давайте подумаем о них, поймем, что мы сделали не так».
Зал замолчал. Василий Кольченко дал свой ответ. Не знаю, все ли согласились с ним. Задумались все.
«Жить тяжело, искать интересно. Думаю, что нужно не уставать искать новое, искать лучшее в том, что нам дано. Это обогащает нас. И никогда, ни при каких условиях не забывать об идеале, потому что идеал, мечта порой бывают реальнее самого реального. И помогают жить даже в самых сложных условиях».