РЕПОРТАЖ

«Обратно на улицу они уже не попадут»

В школьном спортивном зале на матах десятилетние дети увлеченно, раз за разом повторяют тройной флик-фляк – заднее сальто с опорой на руки.

– Не смотри на меня, – тренер подхватывает девочку, готовую упасть с мата. – Смотри вперед.

Та шмыгает носом, кивает и прыгает снова. Опять тройной, опять ошибка. И повтор. И еще повтор.

Рядом подросток сосредоточенно жонглирует пятью шарами. Позади него, размахивая руками и почти цепляясь за плафоны, проходит мальчик на ходулях в два раза выше его. Рядом, сидя на полу, дети помладше наблюдают за фокусами, которые им показывают инструкторы-волонтеры. Пропадают и появляются монетки, два платка превращаются в один. Это – цирк. Первый в России цирк для уличных детей – «Упсала-цирк».

Сегодня Санкт-Петербургская региональная благотворительная общественная организация «Упсала» – единственный социальный цирковой проект в России. В репертуаре три спектакля. Проживает «Упсала-цирк» в Санкт-Петербурге, в коррекционной школе № 25 на Зеленина.

В маленькой комнатке шириной, кажется, метра в полтора, рядом со спортзалом – штаб-квартира. Здесь разрабатываются все спектакли, планируются поездки на цирковые фестивали в Европе, редактируется сайт и ведутся долгие разговоры с чаем. Стены оклеены фотографиями с выступлений, различными рукописными воззваниями, у входа громоздится реквизит.

В самой глубине этой цирковой каморки за столом сидит человек, согнувшийся над сложным сплетением проводов, – хаус-мастер Дмитрий Емельшин.

Хаус-мастер «Упсала-цирка» – это завхоз, человек, который делает в «Упсале» все – от создания реквизита до ремонта розеток. Сейчас он собирает какой-то сложный светящийся шар из подручных средств.

Ближе к выходу невысокая женщина лет тридцати, коротко стриженная, в спортивной одежде оживленно беседует по-немецки со светловолосой девушкой. Это руководитель цирка Лариса Афанасьева. У цирка проблемы: послезавтра отъезд в Германию на гастроли, а выяснилось, что двум девочкам по каким-то причинам не дают визы.

– Сильно ругались в посольстве? – спустя пять минут лихорадочных звонков и объяснений, когда проблема немного проясняется, интересуется Лариса.

Немецкая девушка-волонтер вежливо улыбается и пожимает плечами: дескать, что делать?

– Привыкай, Ани, – вздыхает Лариса, – в посольстве нам сильно помогают, но мы всегда их подводим. У нас каждый отъезд, как потоп.

Девушка Ани и фокусник Петер в спортзале – волонтеры. Такие ребята приезжают в «Упсала-цирк» на срок от полугода до года – помогать в работе с уличными детьми. У каждого свой уровень подготовки, как правило, небольшой. То, что Петер умеет показывать фокусы, – удача для «Упсалы». Обычно это просто молодые люди из Европы, которые хотят бескорыстно поработать в социальных проектах.

«Уличных», а в нашей терминологии – безнадзорных детей из социально неблагополучных семей, в «Упсала-цирке» пятьдесят. Три группы – старшая, средняя и младшая. Старшая – восемь ребят от семнадцати до двадцати лет. С них семь лет назад начинался «Упсала-цирк». Точнее, с немецкой волонтерки Астрид Шорн, которая приехала в Петербург работать в «Красном кресте», помогать детям из групп социального риска и малообеспеченных семей. Волонтеры «Красного креста» раздают бесплатную еду и одежду, направляют детей в медицинские стационары, ведут по мере сил их учет. Однако Астрид решила пойти дальше и чем-то занять ребят.

В Европе множество подобных уличных цирков и театров – на это денег не жалеют. Это одна из форм социальной работы с уличными детьми. Пусть уж лучше они в цирке мячик покидают, чем будут шататься по улицам, рассуждают европейские чиновники.

В этой же логике – дать детям замещающее занятие, занять их время – и стала действовать Астрид. Умела она не много, зато была масса энтузиазма. Во время каникул французские панки научили ее жонглировать и кататься на моноцикле – клоунском велосипеде. Вооружившись этими умениями, она нацепила клоунский нос и пошла на улицу.

Сказать, что множество детей клюнули на ее педагогические усилия, – значит слукавить. В первую группу – это как раз нынешние старшие – набралось десять человек. В цирке остались восемь.

О долгосрочном проекте поначалу Астрид и не думала, просто хотела чем-то заинтересовать ребят.

Приобретать конкретные черты проект начал, когда к нему присоединилась Лариса Афанасьева – нынешний руководитель цирка.

Лариса тоже родом не из северной столицы, она родилась в Улан-Удэ. Как занесло театрального режиссера из Бурятии в Ленинградскую область, не важно. Важно, что она уже седьмой год руководит «Упсала-цирком» и, кажется, уверена в том, что это ее дело.

Кстати, свое название «Упсала» цирк получил вовсе не от шведского города, а от иронического восклицания «упс», когда человек делает что-то неловкое или смешное. Наверное, этим Астрид хотела показать, что вся их затея – это не всерьез, это игра, чтобы увлечь ребят. Однако на русской почве немецкая инициатива принесла неожиданные плоды.

Когда «Упсала-цирк» начал выезжать на фестивали цирков в Европе, ребята вдруг начали занимать там первые места. Выяснилось, что их уровень подготовки и слаженность работы расцениваются там, как профессиональные. Так, в 2005 году артисты «Упсала-цирка» заняли первое место в категории «Взрослые непрофессионалы» на Международном цирковом фестивале в Мюнхене.

– Понимаете, они там предпочитают не напрягаться, – восклицает Лариса. – И взрослые, и дети. Вот пришел мальчик в цирковую студию, покидал день мячик – и пропал. А потом через полгода снова приходит. И никто его не ищет. Так и работают. А наши ребята…

– Все им интересно, – вставляет реплику заглянувший в каморку Стас, хулиганистого вида молодой человек лет восемнадцати. Он как раз из старшей группы, скоро их тренировка. – Везде хочется себя попробовать. А эти – тут потыкался, там и пошел себе дальше.

– У них просто другая задача, – объясняет ему Лариса. – Вот мы в первый год приезжаем, видим: мальчик жонглирует пятью булавами. Все собираются вокруг и аплодируют, хлопают по плечу: какой молодец! Приезжаем на следующий год – та же картина. И вот он уже седьмой год так жонглирует, и все восторгаются. Прогресса никакого. Зато человеку комфортно в этой среде, на него никто не давит.

Прогресса и не должно быть – такой задачи в уличных европейских цирках не ставится изначально. А для серьезных успехов в цирке нужно работать. Шесть дней в неделю и минимум по два часа. Под руководством профессиональных цирковых артистов. Как в «Упсале».

Старшую группу взяли в такой оборот, что им ничего не оставалось, как стать артистами. Ребят держали в плотном кольце опеки практически двадцать четыре часа в сутки, не давая им возможности отвлечься.

– Поначалу, конечно, такой мат-перемат стоял на занятиях, – признается Лариса. – Курили поголовно. И прогуливали занятия. Ничего, отучили. Сейчас они и не вспоминают.

Дети оказываются на улице, как правило, из-за проблем в семье. Обстановка в таких семьях тоже понятна: у кого-то родители давно пьют, у кого-то нет отца или матери. Для сотрудников «Упсалы» очевидно, что работать надо именно с семьями и держать детей в поле зрения постоянно. Иначе ребенок очень быстро адаптируется к уличному сообществу и среда его затягивает.

Сейчас в «Упсала-цирке» два социальных работника – одна работает с семьями, другая помогает в обучении: следит, чтобы ребенок вообще дошел до школы, договаривается со школой, чтобы отпустили на гастроли, помогает делать уроки. За прогулы и нарушения здесь наказывают (и это тоже весьма отлично от европейской практики) – освобождают от занятий. И это действует. Освободи обычного школьника от уроков – да он тебе спасибо скажет. А здесь ребята места себе не находят, если их не пускают в зал.

– Артист не должен писать с ошибками, – улыбается Лариса. – Это не для «пацанов». Мы на это их ловим.

Однако как раз вот это «уловление» и вызывало массу нареканий со стороны европейских коллег.

Русский максимализм в вопросах циркового обучения на первых парах даже вызывал споры, возмущения и обвинения чуть ли не в насилии над детьми.

– Приехали мы в Германию, а там на фестивале проходят семинары, – вспоминает Лариса. – И мы быстренько своих распределили – этого на жонглирование, этого на акробатику. А нам говорят: так нельзя, они сами должны выбрать. Но если они сами будут выбирать, то, конечно, выберут то, что и так умеют, чтобы не напрягаться и себя показать. Это все равно что учить русский язык: эту и эту тему я буду учить, потому что и так знаю, а этот параграф пропущу, он сложный. И что в итоге?

Главное отличие «Упсала-цирка» от европейских уличных театров как раз в том, что детям дается очень много, но много и требуется.

– Ребенок вправе выбирать, но если ты выбрал, то будь добр – работай, – резюмирует Лариса. – Нельзя от них не требовать ничего и предоставлять полную свободу действий, это не те дети. Тогда они просто вернутся на улицу. За ними нужно следить, их нужно держать, в них надо вкладываться. На Западе так не работают.

«Упсала-цирк» не цирковая студия и не кружок дополнительного образования. Это слаженное сообщество, где пятьдесят детей работают и живут. Это фактически их вторая семья. Пятьдесят детей – это много или мало? Точной статистики нет, но в Петербурге около десяти тысяч безнадзорных детей. Для организации, которая ни копейки за все время своего существования не получила от государства, это колоссальный труд. Впрочем, «Упсала» не сетует на отсутствие государственного финансирования, а сильно этому факту радуется.

– Вы не поверите: это такое счастье – ни от кого не зависеть! – смеется Лариса. – Пытались как-то нас «подписать» на участие в праздновании Дня Победы. Чтобы наши дети в гимнастерках силовую акробатику показывали и пирамидой стояли. С какой такой стати?

Впрочем, подобная независимость доставляет «Упсала-цирку» и немало хлопот. За время своего существования цирк сменил уже больше десяти мест обитания, пока не осел в школе № 25. Директор Виктор Мамаев безо всякой платы выделил две комнатки на первом этаже и предоставил в полное распоряжение спортзал. «Упсальцы», впрочем, в долгу не остались: сегодня в цирке действует и группа «Особый ребенок», где занимаются школьные дети со сложными диагнозами умственной отсталости.

Сине-красный шатер цирка во дворе школы уже третий год засыпает листьями, и похоже, здесь цирк задержится – директор школы понимающий попался.

– Старшие уже не пойдут обратно на улицу и не станут воровать, – уверена Лариса. – За них я спокойна. Совсем необязательно, чтобы они продолжали карьеру в цирке, они могут заняться чем угодно. Главное, что мы их вытащили.