Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №19/2007
Третья тетрадь
Детный мир

Учительские размышления после чтений

Пока мы готовили этот номер, все более погружаясь в материалы, участники чтений, как оказалось, тоже не останавливали работу по осмыслению увиденного и услышанного. Нам пришли письма…

«Мне скажут: "где мы, а где Москва?"»

Всю дорогу от Дома учителя – сначала до вокзала, потом в поезде до самого утра – я не могла привести в порядок свои мысли и чувства. А на перроне сразу попала в другое время: было холодно и темно. Дорога ли выбила меня из колеи, или я «все еще не приехала», но уроки прошли вяло и на вопрос коллег: «Ну как съездили?» – отвечала тоже вяло: «Нормально».

Я должна была что-то рассказать коллективу о чтениях, но, понимая, что ограничиться простой передачей увиденного и услышанного нельзя, взялась написать сначала для себя. Пишу.

…Конкретные примеры я всегда предпочитаю теоретическим рассуждениям. Эти примеры на чтениях можно было услышать и, что важнее, увидеть. Но вся трудность моего пересказа будет в том, что уж очень тонкая материя обсуждалась: индивидуализация образования. Вопрос: как эту индивидуализацию я смогла расслышать и заметить, не пользуясь чужими выводами? Ведь книгами по личностно ориентированному образованию нас уже завалили, и зачастую их пишут, основываясь только на теоретических построениях, речь в них идет о каких-то несуществующих школах или частных экспериментах – в общем, эта тема популяризируется у нас не без шарлатанства. И не без лукавства: ЕГЭ все же!

Когда НПО «Школа самоопределения» начала давать мастер-классы, я приняла два решения: во-первых, смотреть буду не на презентации, а на то, что «за кадром», в атмосфере; во-вторых, ни в одном мероприятии не буду участвовать, потому что хочу заглянуть за все двери (их было три).

Уже в первые полчаса я вывела такую закономерность: везде начали с пробуждения активности участников. В одном зале – с вопроса: «Что вам понятно про нашу младшую школу и что непонятно?» – доска расчерчена пополам, ведущий записывает реплики сидящих в зале. В другом – с предложения рассказать случай, который повлиял на выбор профессии, и люди охотно заговорили. В третьем – личное участие каждого востребовалось необходимостью обсудить характерные черты старшеклассника и выразить это графически. В общем, участники сразу начинали говорить, спрашивать, спорить – предъявлять себя. И все это было так непохоже на наши презентации и на то, что называют мастер-классами у нас: подготовленные люди вещают, остальные этому учатся.

Второе, что бросилось в глаза, когда работа в залах уже пошла своим чередом, – паузы. Люди сидят в группе и молчат. Ничего не происходит. Какие-то блокнотики в руках. Им надо сочинить и представить сказку по рисункам, которые дети детского сада НПО «Школа самоопределения» нарисовали в этих персональных блокнотиках, и по фразам, которые за ними записали воспитатели. Я повертела в руках один блокнотик: он сам по себе очень красивый, удобный, но внутри ничего особенного: деревцо, склоненное под ветром, солнышко… да и не так уж основательно они заполнены. И как из этого можно что-то сочинить – непонятно. Вопрос «зачем?» не ставила.

Возникали паузы и в разговорах о самоопределении подростков 12 – 15 лет. Но там они были следствием замешательства после парадоксальных комментариев Джерри Минца. Учитель долго говорит о том, как он предлагает детям свободу выбора, разрешает не участвовать в обязательных мероприятиях, а он спрашивает: «И как это называется? Королевская власть?» Действительно, смешно: целенаправленное внедрение свободы сверху. А как тогда? Люди думают, молчат.

Вообще-то тупиков было много во всех залах. Когда на занятии в старшей ступени участников спрашивали о том, какой в их представлении выглядит свободная школа для старших, тоже возникали паузы, и ничего конкретного сказано не было. Видимо, опыт НПО «Школа самоопределения» уникален, не знаю, стоит ли его пересказывать, тем более – повторять что-то из него у себя в школе.

А вот о том, что опыт школы, ее потенциал напрямую зависят от многообразия личностей учителей, надо говорить обязательно. Я придирчиво всматривалась в каждого, кто говорил от имени школы Тубельского (а их было много в каждом зале, учителей НПО «Школа самоопределения»), и видела: каждый в своей манере, со своим видением, со своим словом; спокойный и уверенный. Никто не помещался в массовое представление об учителе-лидере или о «серой лошадке». Вопрос: то ли школа их сделала такими, то ли они, такие, школу? Мне кажется, да так и говорилось на чтениях, что в образовании все от людей зависит.

Еще, конечно, от тысячи мелочей. Возьмем такую простую вещь, как фотографирование детей. Здесь во всех залах на экранах шли детские фотографии одна за другой, и все лица чрезвычайно живые, непосредственные. Дело в том, что мы тоже снимаем наши мероприятия, ставим картинки и ролики в презентации, но почему они никогда не выглядят так же естественно, не передают непринужденную природу детства? Подумалось: чтобы такое создать, надо либо постоянно фотографировать и потом долго, тщательно отбирать снимки, либо просто снимать «влюбленным глазом», наслаждаясь детским обществом в любой момент нахождения в нем. А это уже не дело техники.

И выходит: как ни раскинь, что ни скажи коллегам, все будет неточно и не очень понятно. Мне скажут: «Где мы, а где Москва?» – с точно такой же интонацией, с какой в Москве на чтениях некоторые говорили: «Где мы и где Америка?»

Единственный результат: я поверила в невымышленность НПО «Школа самоопределения». Спасибо всем педагогам этой школы!

Любовь Зименко

«Достичь подлинной самостоятельности можно только самоосвобождением»

На Одиннадцатых Соловейчиковских чтениях всем нам было немного странно. Впервые они были устроены так, что «взять и унести с собой» было нечего: ни универсальных методик, ни авторитетных мнений. Больше того, от сидящих в зале чего-то ждали! Не слов, не внутреннего одобрения, не аплодисментов, но – это ощущалось – большой внутренней работы.

Когда говорят «школа на стороне ребенка», не выступают ли против школы вообще? Ведь школа – это где «школят», ее нет без подчинения внешним законам. Тогда можно ли щадящее домашнее образование или социально ориентированное называть школой?

Когда говорят о выборе ребенком собственного образовательного маршрута, не снимают ли педагоги с себя ответственность за низкий уровень его базового образования?

Точно ли, что ребенок всегда знает, что ему надо, и взрослые зря навязывают ему представления о том, что такое хорошо и что такое плохо?

Наконец, главный узел противоречий: пренебрегая учебным процессом ради удовлетворения запросов ученика, не взращиваем ли мы эгоцентристов, самоуверенных недоучек, испытывающих отвращение к любому мало-мальски напряженному труду?

Думаю, что эти сомнения со всей неизбежностью возникали у каждого участника в разные моменты чтений. И когда они достигали критической массы, в голове что-то переключалось: надо уйти с той точки, на которой ты стоял, когда пришел сюда; вообразить, что ребенок может расти и без «строгого ошейника»; что и ты в своих мыслях можешь обходиться без поводка, свободно бежать на привлекающий зов и манящий знак, взаимодействовать с идеями по-своему.

И тогда многое открывалось. Но не снаружи, а изнутри, как бы вспоминалось: «Наш учитель играл с нами в буриме. Писали стихи по правилам. Мой одноклассник не стал писать по правилам, а смешал все предназначенные для рифмовки слова в одной строчке. Все ждали, что учитель осудит его. Учитель сказал: а ведь это самое лучшее стихотворение, что было здесь придумано: “Красивый, спесивый, бежал я на пять”. Только благодаря этой фразе я хоть чуть-чуть понимаю поэзию. Но школа быстро выжила его. Больше Учителей у меня в жизни не было».

Но это уже совсем другая точка отсчета. С нее мы начинаем задавать себе совсем другие вопросы: как так получается, что живому и настоящему в школе, как правило, не находится места? почему все главное, что человек уносит из школы, обычно находится на периферии учебного процесса? в какой мере я как личность интересен детям?

Такой перелом неизбежно наступал. Приходило освобождение. Давно знакомое на слух слово «самоопределение» становилось знакомым в ощущениях. «Не начало ли перемен?» – скажем вслед за классиком.

Кстати, о классиках. На чтениях я купила книгу Симона Соловейчика «Педагогика для всех». Открыла и прочла: «К ответственности ведет не та свобода, что дана или подарена, а та, что добыта собственным усилием. Ребенка и подростка развивает не свобода, как иногда думают, а собственное действие по добыванию свободы, самоосвобождение. Достичь подлинной самостоятельности можно только самоосвобождением».

Светлана Мухина

Рейтинг@Mail.ru