РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА 
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ БАБУШКИ 

Эти записки на старых конвертах

Воспоминания о собственном детстве помогают понять внуков и не ссориться с ними

– Как ты сидишь? Как ты ешь? Посмотри на себя, поросенок! Учу, учу… – гневно выговаривает мама прямо на глазах любопытствующей публики и дает своему ребенку подзатыльник.
И я вдруг почти физически ощущаю и боль маленького сердца, и обиду, и недоумение: за что? Ведь все, как всегда, мама никогда его за это не ругала, что случилось?
А причина была проста – мальчику надели новую рубашку по случаю праздника…
Так и хотелось сказать обезумевшей от гнева женщине:
– А как надо? Мама, покажи…
Было бы неправдой сказать, что я никогда не сержусь на своих внуков, случается, конечно. Но прежде чем выдвинуть то или иное обвинение, я стараюсь заглянуть в собственное детство, чтобы там найти ответ или объяснение. И нахожу.
Будто на тихом экране черно-белого кино появляюсь я – смешная, с косичками. Та я, которая не любила переодевать после школы свое коричневое форменное платье и говорила маме, что все равно уже вечер и скоро спать. Моя мама так никогда и не искоренит эту мою дурную привычку, все исправит сама жизнь. В студенческие годы, когда не было рядом мамы, пришлось самой стараться, чтобы выглядеть опрятно и красиво.
Или другая привычка, пугавшая мою маму до слез: ни за что ни в чем не признаваться. Помню, залила йодом праздничную мамину косынку и спрятала ее подальше в шкаф. Даже стоя в углу и плача, так и не призналась, что пропажа косынки – моих рук дело. Только потом, спустя годы, я привезла в подарок маме другую косынку и обо всем рассказала.
Именно такие картинки из детства помогают понять собственных внуков и не выходить из себя даже тогда, когда выйти очень хочется.
Опять и опять приходят на ум и проецируются все на тот же экран яркие полосы света, льющиеся через окна, не знающие занавесок: железная высокая кровать с никелированными круглыми спинками, в которые можно смотреться, как в зеркало, глиняные кринки с горячим молоком, только что вынутые из печки. А еще мамины записки, в которых она поручала мне самые простые житейские дела: принести из колодца воды, прополоть грядку, встретить из стада корову. Эти записки, написанные на случайных клочках бумаги, очень дисциплинировали. Я брала в руки обрывок газеты, старый конверт или пачку из-под чая и начинала свой день по плану, составленному для меня мамой. В этом плане не было игр, подруг и речки – это подразумевалось само собой, но круг обязанностей, очерченных мамой, обсуждению не подлежал.
Пробую этот же метод, чтобы хоть как-то организовать свою старшую внучку, которая уже должна бы стать хорошей помощницей в доме. Должна, но не хочет.
С вечера на чистом листе бумаги пишу в самых уважительных интонациях просьбы о том, чтобы помыла после себя посуду, накормила кота и собрала на грядке клубнику, а сама беру корзинку и отправляюсь в соседний лесок. Возвращаюсь часа через два, предвкушая, как расхвалю ее, расцелую, подкину деньжат на мороженое, как потом перед сном она попросит меня:
– Бабушка, а ты завтра мне еще напишешь задание?
И такой у нас наступит мир, а вместе с ним и гладь, и Божья благодать.
Но дом встречает меня подозрительной тишиной, от моей помощницы и след простыл. А на столе лежит «план действий», на котором поверх синих строк красные, корявые: «Мне некогда, ушла к Насте».
Вот и все. Грустно и смешно. Осталось только трубить отбой и искать новые ключики.
Но вдруг однажды внезапной вспышкой счастье или почти: курточка на вешалке, а не поперек кровати; туфельки под вешалкой, впервые чистые, рядышком и книжки на столе ровной стопочкой. Что это? Откуда такая чрезмерная аккуратность, уж не вызов ли? Или все-таки отблеск многолетних споров и баталий, сотрясающих дом в начале каждых каникул?
Сначала, пока она была маленькая, еще не кремень, хотя уже и не пластилин, я ограничивалась намеком:
– Любочка, давай платьица повесим на вешалку, будешь каждый день брать чистое.
В ответ молчок, только взгляд исподлобья. А уже на другой день к обеду зеленое летит в сторону:
– Прошлый год все лето в нем проходила!
Желтое в ромашках не подходит по той простой причине, что у Насти такое же.
Собираю разбросанные вещи и мечтаю о том, как мне кажется, недалеком времени, когда она вырастет и начнет все прибирать сама. Успокаиваю себя: по всем же приметам будет она аккуратной, вот дожить бы только.
Дожила. Неужели? Верится с трудом и стучит, стучит назойливым дятлом: «Промчался гудок и за далями сгинул…» Это про нас, про родителей и бабушек с дедушками, вообще про взрослых, которых не покидает мысль: что бы еще переделать и усовершенствовать в собственном ребенке?
Ведь очень часто раздражающие взрослого – нет, не пороки и даже не проступки, а оттенки поведения корректируются на бегу, мимоходом: сказал – забыл, услышал – тоже забыл. А потом раздраженное: говорю, говорю, а у тебя в одно ухо влетает, в другое вылетает.
А кто это видел, что влетает? Скорее всего пролетает мимо, не достигая цели. И уж если стремиться к чему-то, то неспешно, заходя с разных сторон, привстав на цыпочки и заглядывая в глаза.
Вспоминается, как рассказывала мне одна мама в детском саду, мол, растет жестокий ребенок, равнодушный ко всему живому: бабочку поймает, раздавит, да еще с наслаждением; мухомор в лесу встретит – пинает и даже чистые лужи и те любит превращать в жидкое месиво.
«Каких я только ему сказок не сочиняла, – говорила мать, – и про лечебные мухоморы, и про прекрасную принцессу, обращенную в бабочку злым колдуном, и про лужицы, которые никакие не лужицы, а слезы всех детей, разлученных с родителями». Ничего не помогало: вечером сказки, которые сын слушал внимательно, с сочувствием, а днем все по-прежнему: оторванные крылья, разоренные гнезда и муравейники. Но мать не унималась. Она сажала с ним сосенки у автобусной остановки, закапывала бутылки-послания грядущим поколениям. Они вешали вместе кормушки для птиц. Как-то даже нашли выпавшего из гнезда птенца, кормили его мошками и сняли на видеокамеру.
И вот однажды ночью после жаркого дня прошумел ливень. А когда он стих, в темном молчании комнаты мать услышала взволнованный голос сына:
– Мама, ты слышишь, как дышат березы?
Она ничего не ответила, притворившись, что спит, а сама была благодарна этим березам, прильнувшим к окну: неужели случилось?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"