ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N47
СЮЖЕТЫ
Всему голова
В доношении Рыбнослободской ратуши от
мая 1723 года сообщалось: “И у нас в Рыбной слободе
у жителей ныне налицо продажного хлеба никакого
ничего нет. А у кого про свой домашний обиход и
есть самое малое число на неделю, и на две, и на
месяц, и на два. И более трех месяцев ни у кого и
про свой домашний обиход не будет. А во многих
домах претерпевают и голод, что нечего и есть. И
ежели из низовых городов в отпуску хлеба в
стругах не будет, из которых преж сего к нам
приваживали, а именно: из Симбирска, из Казани и
из других мест, то у нас в Рыбной слободе
всеконечный голод будет, понеже у нас в Рыбной
слободе пашни нет”.
Пройдет совсем немного времени, и Рыбинск
сделается хлебной столицей государства.
Гончаров писал в “Обломове”: “Лишь
только замолк скрип колес кареты по снегу,
увезшей его жизнь, счастье, – беспокойство его
прошло, голова и спина у него выпрямились,
вдохновенное сияние воротилось на лицо, и глаза
были влажны от счастья, от умиления. В организме
разлилась какая-то теплота, свежесть, бодрость. И
опять, как прежде, ему захотелось вдруг всюду,
куда-нибудь далеко: и туда, к Штольцу, с Ольгой, и в
деревню, на поля, в рощи, хотелось уединиться в
своем кабинете и погрузиться в труд, и самому
ехать на Рыбинскую пристань, и дорогу проводить,
и прочесть только что вышедшую новую книгу, о
которой все говорят, и в оперу – сегодня...”
С чего вдруг самому известному российскому
ленивцу захотелось ехать в Рыбинск? Все очень
просто. Мать Обломова, симбирская помещица,
сбывала хлебный урожай в городе Рыбинске, своего
рода хлебной столице Российской империи.
Важность хлебной торговли понималась всеми. В 1790
году губернский землемер господин Коренев
сообщал рыбин-
ским городским властям: “Его
высокопревосходительство господин
генерал-поручик, отправляющий должность Ярослав-
ского и Вологодского генерал-губернатора, и
кавалер Петр Васильевич Лопухин изволил ордером
мне предписать противу высочайше
конфирмованного плану город Рыбинск разбить на
кварталы и места потом отвесть под строение
временных лавочек для торгу хлебом и квасом,
равно и бирже”.
Вот так. На первом месте не картошка, не баранина,
не свечи – хлеб. А после – квас, наверное, как
родственный ему продукт.
Случались и свои, можно сказать, спортивные
рекорды. В 1846 году Ф.Полит-
ковский, управляющий временной конторой
коммерческого банка, сообщал: “Буксирный
железный пароход “Волга” в 250 сил, принадлежащий
компании Волжского пароходства, выписанный из
Голландии в частях и собранный на пристани у
Рыбин-
ска в апреле месяце сего года, спущен был на Волге
и отправлен до Самары и 7 числа прошедшего июня
прибыл обратно в Рыбинск с двумя подчалками,
нагруженными 15 000 четвертей пшеницы, весом в 150 000
пудов, совершив этот первый рейс из Самары 1500
верст противу воды в 16 дней, останавливаясь в
ночное время из предосторожности от мелей и
встречи со множеством разного рода судов,
препятствующих его полному ходу.
Старожилы хлебной торговли до самого прибытия
этого парохода были убеждены прежними опытами,
что он не пойдет с места с таким огромным грузом,
на столь быстрых водах вверх по Волге, но все
следили за ним с большим вниманием, желая
убедиться в возможности этого события. Теперь
оказалось, что все препятствия побеждены и
будущий успех этого буксирования не подлежит
более сомнению, а потому главные двигатели
торговли по водам Волги и Камы, обладающие
большими средствами, понимая всю важность этого
учреждения, полагают, что пароходство этой
системы необходимо ввести в употребление, и
желают уже сделать заказы пароходов за
границею”.
Хлебная торговля набирала обороты. Иван Аксаков
примечал в своих записках: “В Рыбинске пожары
очень редки; но если бы случился другой ветер и
понес огонь за хлебные амбары, то от этого
бедствия потерпела бы вся Россия.
Здесь в амбарах хранятся миллионы кулей хлеба”.
Это при том, что в Рыбинске долгое время не было
рельсового сообщения. Исследователь Д.Семенов
рассуждал: “Как ни выгодно положение Рыбинска в
торговом отношении, надо заметить, что еще
недостает ему одного и весьма важного предмета –
это железной дороги до Петербурга.
Если бы существовала железная дорога, тогда в
половине мая хлеб был бы в Петербурге, а в июне
поспел бы на иностранные рынки, когда цены на
него еще высоки; тогда как сплавляемый по водным
путям, он доходит до Петербургского порта в июне
и в июле месяцах.
В это время цены на хлеб за границей падают, вывоз
становится невыгодным, и хлеб либо остается на
руках непроданным, либо сбывается с убытком.
Эти препятствия привели рыбинских торговцев к
убеждению, что устройство железной дороги от
Рыбинска до Бологова для соединения его с
Николаевской железною дорогою есть одна из
насущных потребностей нашей внутренней
промышленности”.
Зато сам процесс купли-продажи был отлажен в
совершенстве. Герой Н.Г.Гарина-Михайловского
(“Несколько лет в деревне”) говорил: “Незаметно
доехали мы и до цели путешествия – Рыбинска.
Громадное здание биржи с террасой на Волгу, ее
покупщики со всех концов России, порядки – все
произвело на меня приятное, ласкающее
впечатление.
В полчаса, сидя на террасе и любуясь Волгой,
продал я весь свой хлеб.
С покупщиком – купцом одного дальнего города
свел меня биржевой маклер. Телеграммы о ценах
были у него и у меня в руках. Проба моего хлеба
лежала перед нами на столе. Мы не сходились в
гривеннике за четверть...
Наконец пришел маклер и разбил грех пополам.
Ударили в последний раз по рукам и пошли молиться
Богу в соседнюю комнату.
Перед громадным образом Спасителя купец три раза
перекрестился и положил земной поклон. Потом он
обратился ко мне и, протягивая руку, проговорил:
– С деньгами вас..
Я ответил:
– Благодарю. А вас с хлебом.
– Благодарю. Что ж, чайку на радостях выпить надо?
Мы отправились в ближайший трактир, куда пришел и
маклер, “раздавили” графинчик, закусили свежею
икрой и выпили по бесконечному количеству
стаканов чаю. Обливаясь десятым потом, выбрались
мы наконец на свежий воздух. Через два дня я уже
возвращался домой...
Возвращался я вполне довольный своим опытом.
Хлеб я продал на 17 копеек дороже против цены,
бывшей в то время в нашем городе. Это составляло
25%”.
Правда, после “графинчика” гаринского героя
потянуло философствовать: “Купец, приобретший
мой хлеб, покупал, конечно, не для себя и тоже,
вероятно, постарается заработать процентов 25.
Что было бы, если бы из этих 50% попадало 30% в карман
производителя, читатель? А то, что можно было бы
хозяйством заниматься, хлеб сеять, а не
разоряться”.
Но такие мысли часто посещали русскую
интеллигенцию.
В “Описании города Рыбинска”, вышедшем в 1910
году, торговля хлебом подавалась, можно сказать,
как диагноз: “По причине знатной при Рыбинской
пристани всех жителей первая наклонность есть к
хлебной торговле: так что некоторые из
купечества, хотя и занимаются продажею и
покупкою разных суровских и овощных товаров,
виноградных вин, обуви, платья, железа, рыбы и
других для общего круга жизни нужных
потребностей, но если взять на баланс торговлю
сию с торговлею хлебною, то едва ли весь этот торг
составит и сотую часть того. Здесь многие из
купцов, имея довольные капиталы, а кому и при
помощи и кредита, отправляют через Тверь, Тихвин
и Бело Озеро к С.-Петербургу в несчетном
количестве барки и лодки с хлебом и имеют там
безотлучных своих комиссионеров, да и так, что,
покупая хлеб на низовых пристанях, в своем городе
зерно перемалывают на своих и наемных мельницах
в муку. И правдоподобно можно сказать, что оборот
рыбин-
ских купцов по хлебной торговле может
простираться до 2 000 000 рублей и то едва ли не без
людей среднего состояния, кои, не отпуская
товаров к портам, собственно в Рыбинске делают из
капиталов своих с помощью кредита значительный
оборот, ибо города Углич, Романов, Молога, Мышкин,
Бежецк, Устюжна, Весьегонск, Череповец,
Пошехонье, а иногда и Вологда, и Ярославль,
заимствуются от них покупкою хлебных товаров, а
паче крупчатой муки”.
Неудивительно, что именно работники
хлеботорговой индустрии первыми попали под
идеологический обстрел большевиков.
Революционерка Е.Сучкова вспоминала: “Не
ограничиваясь пределами только г. Нижнего,
кое-кто из нашей организации посылались и в
прилегающие рабочие районы. В июле 1895 года и на
мою долю выпало командирование в Рыбинск на
мельницу Галунова (отвезти литературу и
поагитировать среди рабочих мельницы). В кружке
мельничных рабочих в течение недели ежедневно
пришлось вести собеседование, конечно, уходя в
лес, чтобы изолироваться от тех, кто не внушал
доверия. Каковы после этого установились связи с
Галуновскими рабочими и продолжалась ли посылка
к ним других агитаторов – сказать затрудняюсь”.
К чему привели действия Сучковой и компании
напоминать излишне. Но даже в 1917 году, не
слишком-то счастливом для России, с хлебом в
Рыбинске было более-менее нормально. Один из
современников, некто Н.Окунев, писал: “Вчера я
был в Рыбинске. Погода сырая, с дождиком. Снега
там осталось побольше, чем в ок-
рестностях Москвы. Волга еще стоит, и поперек ее
переезжают с возами даже. Жизнь там посытнее
московской. На хлеб и муку нет ни карточек, ни
хвостов, не как у нас, бедных москвичей”.
Словом, банальная вроде бы фразочка “хлеб –
всему голова” приобретала в Рыбинске вполне
определенное значение.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|