КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
МОНТАЖ
Это случилось...
Беслан глазами очевидцев
«“Я уже не выберусь, а ты беги. Оставь
меня!” – самая распространенная просьба
умирающего в спортзале. Они закрывали своими
телами детей, не думая о себе. Дети возвращались в
пекло за родителями. Получали пулю только за то,
что вступались за другого. Надо непременно
восстановить картину не только страдания, но и
мощи человеческого духа. Важен каждый отдельный
случай. Поименно. Общечеловеческие ценности,
благодаря которым человечество еще существует,
явлены миру именно в Беслане”» (Эльвира
Горюхина).
Корпункт «Новой газеты» открылся в Беслане, едва
1 сентября 2004 года произошел захват школы и 1200
заложников оказались в руках террористов – под
огнем огнеметов и танков, брошенных на штурм
захваченной школы. Только что выпущенная книга*
– это первый пакет свидетельств, собранных по
горячим следам, первые выводы, не искаженные
давлением вторичных или навязанных трактовок.
Книга внедряется в гибельную стратегию штурма,
распутывая хитросплетения тесных взаимосвязей
противостоящих сторон.
Следуя по маршрутам корреспондентов и стараясь
не потерять логику выводов, вы захлебываетесь
человеческим горем, и оно правит вашим сознанием.
Иногда кажется, что чем хаотичнее навал фактов и
даже чем разноречивее он, тем более упорным,
первородным и точным становится жанр народного
следствия, поскольку дрогнули основы бытия.
Лживость СМИ, отсутствие внятного
кровообращения между инстанциями и жертвами
обостряют зоркость, концентрируют аналитику, в
конечном счете мобилизуют дух и раздвигают
кругозор.
Вот маленькая новелла Ольги Бобровой «Здесь
горел воздух» – конец октября.
«Дело с расследованием обстоятельств штурма
школы так и не сдвинулось с мертвой точки.
Мужчины решили начинать собственное следствие.
У Владимира Тамаева погибли все – беременная
жена, дети. Он пытается вспомнить мельчайшие
детали, хоть какие-то крохи, которые помогли бы
теперь найти виновных.
Владимир и другие мужчины, похоронившие своих
детей, уже ничего не боятся. Они будут искать и
допрашивать тех, кто пропустил грузовики с
оружием в мирный город, тех, кто, вместо того
чтобы охранять школу, приказал выставить патруль
около здания милиции. И еще они пытаются
выяснить, какое оружие применяли наши военные
при штурме школы и, главное, когда они его
применили.
Физрук Александр Цаголов, который сам был в
заложниках, говорит, что «от взрывов в спортзале
не могли так погореть люди. Людей чем-то сожгли.
Пожар начался через 30–40 минут после второго
взрыва».
Владимир Томаев показывает и сгоревшие кабинеты:
– Вот сюда из подствольника попали. А есть такие
кабинеты, по которым сразу видно – из «Шмеля» в
него высадили.
Это кабинеты в правом крыле, противоположном от
спортзала. Потолок кабинета истории на втором
этаже обуглился, а пол и стены снизу даже не
измазаны сажей. Здесь горел воздух. Температура
была такой, что даже в соседних комнатах потолок
по краям почернел. Судя по отверстию в стене,
снаряд откуда-то снаружи прилетел, со стороны
ближних пятиэтажек.
В этом крыле укрылась часть боевиков после того,
как начался штурм. Их долго не могли выбить, а они
обстреливали спортзал, не подпуская к
заложникам. Уже ночью вплотную к окнам крыла
подогнали танк, и он начал долбить эту часть
здания. Разрушил ее почти полностью.
Я спрашиваю:
– Не было там заложников, когда танк подогнали?
– А кто теперь знает?– отвечает Владимир. – По
крайней мере, когда бульдозер разгребал
развалины этого крыла, очень много останков под
ними оказалось.
Руслан Гаппоев живет в доме № 37 в Школьном
переулке, прямо напротив школы. Когда начался
штурм, он был на крыше своей пятиэтажки.
– Как только взрыв грохнул, я начал кричать
спецназовцам, чтобы они стреляли. Но они
отказались: там, говорят, заложники. Я говорю: так
по крыше стреляйте, на себя их отвлеките. И они
начали стрелять в небо. Боевики отвлеклись, и
люди начали выносить заложников. А из
гранатометов наши в двенадцатом часу ночи палить
начали, когда думали, что всех спасли уже».
Корреспонденция Елены Милашиной «День учителя в
Беслане». Среди заложников оказались 62 учителя.
Погибли – 22. Синодик погибших, сохраненный
Е.Милашиной, – это официальный приказ министра
образования Осетии. Несколько строк из него:
«Аликова Альбина Викторовна. После первого
взрыва Альбина лично спасла 20 детей, эвакуируя их
из окон спортзала. Когда начался пожар, она
босиком ходила по горячим бревнам и уже
направлялась к выходу, когда ее кто-то позвал на
помощь. Больше ее не видели. Обгоревшее тело
Альбины опознали через 10 дней…
Каниди Иван Константинович. Учитель физкультуры.
74 года. Ветеран Великой Отечественной войны.
Заслонял детей собой. Боевики предложили ему
уйти из школы, но он попросил выпустить вместо
него детей и остался в школе. Обезвредил два
взрывных устройства. После взрывов пытался
выхватить автомат у боевика. Расстрелян.
Ханаева Ирина Захаровна. Заслуженный учитель
Российской Федерации. Учитель начальных классов.
74 года. Во время боя Ирина Захаровна была ранена
автоматной очередью в ноги, но она встала на
колени, чтобы малыши вставали ей на спину и
выпрыгивали в окна.
Карлов Иван Ильич. Много лет проработал в
школьной котельной. 72 года. Спрятал в котельной
детей и учительницу. Сохранил жизнь 30 человек.
Расстрелян боевиками».
Беслан как мощный и стихийный импульс сознания
возникает в книге повсеместно и
незапрограммированно, как бегущий вал. В этом ее
непредумышленное достоинство, и, судя по
последним – уже после выхода книги – газетным
публикациям, это достоинство набирает высоту и
обнаруживает неожиданные горизонты.
Из корреспонденции Эльвиры Горюхиной от 6 июня
этого года. Разговор в учительской: «Как-то
незаметно зашла речь о Калоеве, убившем
швейцарского диспетчера.
Алла (завуч школы № 6, где теперь учатся и ученики
первой школы. – И.Б.):
– Я прочитываю его действия так. Он потерял все и
видит, что в жизни ничего не изменилось. Никто не
отвечает Калоеву. Ситуация отсутствия ответа и
есть спусковой крючок.
Алла полагает, что в день суда над Калоевым
осетины должны выйти на митинг в его поддержку.
– А уфимцы? Они тоже должны выйти? Или нет? –
спрашивает учительница.
– Не знаю, – говорит Алла. – Мы не знаем, что
последует за молчанием наших мужчин. Я не
оправдываю Калоева. Я его понимаю. В свете того,
что с нами случилось, особенно.
Мне рассказывали об одном отце. Он потерял сына.
Каждый раз, покинув кладбище, он идет на
осетино-ингушскую границу и ходит там до
глубокой ночи. Без оружия (так говорят). Что ищет?
Столкновения? Смерти? Кто знает.
И еще один документ. Им открывается книга.
12-летняя Белла Губиева, ученица бесланской школы
№ 1, написала своего рода инструкцию по
выживанию. Послание называется «Открытое письмо
российским детям» и публикуется без купюр и
исправлений. Несколько наставлений из него:
«…Если рядом есть бомба, то постарайся по
возможности прими положение лежа, потому что,
когда ты лежишь, взрывная волна раскидывается по
поверхности, а внизу же есть возможность выжить.
Если даже ты находишься подальше от бомбы, то все
равно лежи, потому что стоя или сидя ты можешь
получить осколочное ранение.
<…> Если есть рядом цветы, растения, а вам есть
не дают, можно их пожевать, так ты получишь хоть
немного влаги. Если не дают воды, а вам жарко, при
возможности используй мочу. Ею можно обтираться
или даже пить. А если тебе холодно, то нужно
растирать себя. Если ты не один, прижмись к
кому-нибудь, так ты сможешь согреть себя и
другого человека».
Опыт детей Беслана – опыт ада – устремлен к
выходу из него. Это опыт сохранения жизни на
пороге ее ликвидации. И опыт горя, когда оно
необратимо, безысходно и дар жизни кажется
никчемным.
«Важен каждый отдельный случай. Поименно», –
утверждает книга, потому что опыт каждого –
новая орбита общего знания. Время наматывает эти
орбиты. Вокруг нас и Беслана.
Монтаж
Инны БОРИСОВОЙ
* Корпункт в Беслане. Свидетельства очевидцев.
Журналистские расследования. – М., – Новая
газета, 2005.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|