Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №86/2004

Только в номере

ТЕОРЕМА СОЦИУМА

“Мы верим в наш народ. Скромный и неизбалованный”
Такой вот комплимент заслужили россияне от своих правителей

Многие из нас на собственном опыте знают, какова бедность на цвет и на вкус. Но как всякое очень сложное явление, неотделимое от жизни человечества, бедность не так-то легко поддается осмыслению.
В постсоветской России проблема бедности выдвинулась на первый план по нескольким причинам. Заговорить о ней заставили безработица, обесценивание сбережений, хронические задолженности по зарплате. Это во-первых. Заговорить о ней стало возможным, потому что было снято идеологическое табу с запретной в течение многих десятилетий темы. Это во-вторых. В наш обиход вошли такие понятия, как прожиточный минимум, минимальный потребительский бюджет, черта бедности, ниже черты бедности...
А как определялся прожиточный минимум в Советском Союзе? Новосибирский социолог Надежда Вавилина в своем капитальном труде “Бедность в России как социальное явление и социальная проблема” свидетельствует, что прожиточный минимум впервые начали рассчитывать после большевистской революции в 1918 году, исходя из физиологического принципа поддержания работоспособности здорового работника, занятого легким трудом. Почему именно легким? Тут, вероятно, переплетались две причины: утопическая мечта, что при социализме тяжелого труда не будет, и вполне прагматическое желание насчитать поменьше. К началу 30-х годов обсуждение бедности и прожиточного минимума попало под тотальный запрет. Существование бедности в социалистическом обществе отрицалось, понятие прожиточного минимума было исключено и не использовалось вовсе, а ранее сделанные расчеты засекречены. В середине 60-х годов прожиточный минимум рассчитывали под грифом секретности лишь в нескольких исследовательских институтах. Результаты, опубликованные только в конце 80-х, были прискорбнейшими: по расчетам НИИ труда, самый дешевый набор продуктов по государственным ценам (а ведь их еще надо было поискать и отстоять очередь!) составлял 56% бюджета.
“В обществе, где низкий жизненный стандарт характерен для основной массы населения, бедность становится состоянием общества, а если оно длится долго, то возникает общественная идеология бедности”, – пишет Надежда Вавилина и подчеркивает, что такое состояние выгодно власти, от которой бедный работник зависит целиком и полностью. В середине 80-х Михаил Горбачев в прямом эфире обмолвился циничной правдой: “Мы верим в наш народ: народ скромный, неизбалованный”. Эти слова потом вырезали при телеповторах и в публикациях. Но это была правда: народ многие десятилетия держали в черном теле.
Во времена хрущевской “оттепели” было проведено так называемое “упорядочение” заработной платы, то есть выравнивание ее у низко- и высокооплачиваемых работников. Квалифицированным рабочим зарплату срезали, чтобы несколько повысить совсем уж нищим. Если вспомнить, что тогда еще и цены повысили, то понятно, что уровень жизни не мог не упасть. Однако выступление протеста было только одно: демонстрация в Новочеркасске, расстрелянная властями. В целом население восприняло “упорядочение” спокойно. Тогда в стране впервые проводились опросы общественного мнения, и многие отвечавшие, чей жизненный уровень понизился, тем не менее говорили: “Нельзя же сразу сделать так, чтобы всем было хорошо. “Я понимаю, что у государства нет лишних средств”. Эти яркие свидетельства об оптимизме жертвенного самоограничения наших отцов и матерей можно прочесть в исследовании Бориса Грушина “Четыре жизни России”.
Конечно, радость аскетизма, оптимистическая нищета – дела давно минувших дней. Но они выводят нас на очень важную характеристику бедности: бедность – это еще и проблема самоощущения.
Выявленное опросами общественного мнения современное понимание бедности включает в себя десять признаков, которые и составляют так называемый “набор бедности”: 1) низкие доходы; 2) отказ от необходимых вещей; 3) невозможность получить хорошее образование; 4) невозможность создать семью и родить ребенка; 5) невозможность отдыхать как прежде; 6) наличие нищих на улицах; 7) наличие богатых, позволяющих себе все; 8) невозможность приобрести то, что раньше мог себе позволить; 9) постоянное напряжение от неизвестности своего будущего; 10) чувство социальной униженности и второсортности. Есть еще и одиннадцатый признак, на котором настаивают интеллигенты и пенсионеры с высоким уровнем образования и низким уровнем доходов: бедность – это бескультурье. С чем трудно не согласиться.
Очевидно, что этот “набор” включает в себя как объективные показатели – недостаток ресурсов для удовлетворения необходимых потребностей, так и субъективные – чувство униженности и тревоги, тягостные мысли. Субъективные показатели существенно разнятся. Поэтому оказалось, что бедными по доходам у нас являются три четверти населения, а бедными по самоощущению – только половина из них.
Исследования показывают, что за последние десять лет существенно изменился возрастной состав бедняков: удельный вес молодых снизился с 28% до 5% и резко вырос удельный вес пожилых, составив 49%. Современная российская структура бедности включает в себя три разряда: 1) “традиционные” бедные (бедные во все времена, во всех странах) – многодетные и неполные семьи, одинокие пенсионеры, инвалиды, низкооплачиваемые, низкоквалифицированные работники; 2) “трансформационные” бедные (чей жизненный уровень понизился в результате общественных коллизий) – бюджетники, безработные, узкоквалифицированные работники, сельские труженики, вынужденные переселенцы; 3) “социальное дно” – бывшие заключенные, бомжи, алкоголики, наркоманы.
Проблема бедности давно превратилась в проблему социального здоровья всего общества. Но у нас по-прежнему каждый выживает в одиночку.

Елена ИВАНИЦКАЯ


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru