СТРАНИЦА ОДНОЙ КНИГИ

Вызов новейшего времени
Послесловие к прочитанному

Когда Фукуяма утверждает, что одним из оснований современных рыночных отношений является фактор человеческого доверия и что человеческие, этические отношения в современной экономике являются порою более весомым фактором, нежели отношения, основанные на жестком рациональном расчете, это противоречит традиционным представлениям о рынке. И вместе с тем это знаковый поворот современного экономического мышления.
Смысл традиционных экономических теорий заключался в том, что человеческое поведение принципиально можно «рассчитать» – включая предсказание его социального будущего. А в основе этого подхода лежало радикальное допущение рационализма Нового времени: не только природу, но и человека можно интерпретировать как некую модельную схему. Особенно если некоторые детали его поведения рассматривать как несущественные. Но человек – в деталях. И стоит обратить внимание на эти детали, как простая и понятная рационалистическая схема человека дает сбой…
Примечательно, что в ХХ веке провалились сразу два рационалистических проекта человека. Марксистский проект «коммунистического человека» как человека с жестко запланированным набором идеальных качеств и либеральный проект «рыночного человека» как человека, жестко подчиненного законам экономической конкуренции. И в том и в другом случае это были «модельные» проекты, предполагавшие, что человека можно «просчитать»: в одном случае – как футуристический проект, в другом – как теоретическую схему уже существующей реальности.
Сегодня уже отчетливо ясно: эпоха строгого детерминизма безвозвратно уходит в прошлое. Человек не умещается в его одномерных идеологических конструктах.
Он экзистенциален. Он напряженно-психологичен. Он встроен в культуру.
А это значит, что он не поддается схематическим описаниям.
Человек – это такое существо, которое упорно ускользает из сетей любого рационализма.
И это есть не что иное, как философский вызов новейшего времени.
Просто сказать, что «человек иррационален», – значит уйти от ответа. Вопрос в том, как понять, как объяснить его иррациональность.
Крушение новоевропейского рациосхематичного проекта и осознание человека как не поддающегося схематизации – это отнюдь не крушение рационалистического типа мышления как такового. Просто рационализм становится более глубоким и более объемным.
И его задача не в том, чтобы загнать человека в какую-то рациональную схему, а в том, чтобы попытаться объяснить его – в том числе в иррациональных и абсолютно индивидуальных проявлениях.

* * *
Итак, главный философский акцент, который делает Фукуяма, состоит в том, что «экономический человек» – это отнюдь не универсальная модель. Да, существуют общие закономерности рыночного поведения человека. Но человек всегда и в любой момент оказывается «больше», чем рыночная схема. Важнейшая особенность человека заключается в том, что он принадлежит своим культурным стереотипам и ценностям.
И очень часто он ведет себя так, а не иначе, вовсе не потому, что этого требуют пресловутые законы рынка (хотя, разумеется, они есть, и их влияние существенно), но и не потому, что кто-то им умело манипулирует (хотя феномен идеологической манипуляции тоже продолжает существовать), а просто потому, что он чувствует себя человеком, принадлежащим некоторому сообществу. И его человеческие, психологические потребности (потребность в любви, потребность в самоактуализации и т.п.) оказываются в какие-то моменты гораздо более значимыми, нежели любые экономические законы.
Потребность в доверии – из той же группы глубинных человеческих потребностей.
И весьма примечательно, что «расчетливая» рыночная экономика все больше и больше принимает эти базовые человеческие потребности (иррациональные по сути!) в свой расчет.
Понимая, к примеру, что человек реализуется «по полной программе» только тогда, когда чувствует, что ему доверяют. И когда сам реализует свою потребность в доверии. И наоборот: чем более жестким является внешний контроль, тем меньше у человека производственного энтузиазма.
Впрочем, речь не о том, что рынок эксплуатирует экзистенциальные потребности человека, а о том, что экзистенциальные потребности человека всегда оказываются первичными. И то, в какой мере современная организация производства принимает эти потребности как первичную данность, маркирует степень цивилизованности и развитости этой организации.

* * *
В связи со сказанным стоит поразмышлять об организационном устройстве нашего общества в целом и об организационном устройстве наших школ в частности. В какой мере взаимодействие учителей с детьми и друг с другом строится на доверии? В ответе на этот вопрос – ключ к пониманию того, в какой мере наше общество и наша школа способны стать обществом и школой ХХI века…
Мы видим, что едва ли не центральными проблемами школьной жизни являются проблемы «контроля и проверки», бумажной отчетности; контроль учителя за деятельностью ученика, контроль администрации за деятельностью учителя, контроль вышестоящих органов за деятельностью школы носит предельно дробный, детализованный и пошаговый характер (и этот контроль порою как ничто другое мешает собственно педагогическому процессу). Значит, наши школы – это организации, которые не строятся на доверии. И это есть важный показатель архаичности их организационного устройства.

Александр ЛОБОК

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"