ТЕРРИТОРИЯ РИСКА 
 

Неумолимо подкатывает осень и новый призыв. Родители не поступивших в вузы мальчишек уже пускаются во все тяжкие, набирая необходимую для «отмазки» от армии сумму, а «нужные» люди готовят большие кошельки. Для них призыв – благословенная пора, бизнес, на котором грех не заработать.
Почему в армию попадает так много наркоманов, хронически больных, психически неуравновешенных? Потому что их трудно диагностировать? Или потому, что отсрочка у нас уже давно имеет свою цену?

Уходят мальчики.

Возвращается груз...

Призрак армии

В оздоровительном городском лагере прошел праздник посвящения мальчиков в когорту защитников. Мамы утирали слезы умиления, а воспитательница то шикала на какого-нибудь не в меру расшалившегося «защитника», то ворчала: поотдавали шестилеток в школу, а им и в солдатиков-то еще рано играть.
Моя подруга привела в первый класс вообще пятилетку. Через полгода Антон школу возненавидел, но Ирина наперекор всему продолжала его туда водить. Во второй класс Антона в конце концов перевели. Но с условием: не повзрослеет за лето – придется начинать учебу сначала.
– Ну как, стал он постарше? – то и дело с надеждой спрашивала Ирина.
Подрос немного, уклончиво отвечала я, хотя за версту было видно, что Антон здесь младше всех. Упорство, с которым она добивалась сначала, чтобы ее малыша взяли на год раньше положенного, потом, чтобы его не исключили, а теперь, чтобы он «прожил год за два» и догнал семилеток, казалось сродни сумасшествию. Так же как и ее панический страх перед армией. Собственно говоря, именно поэтому она и мучила своего сына. Чтобы он окончил школу не позже чем в шестнадцать и у него было больше шансов стать не солдатом, а студентом.
Впрочем, упрекать Ирину и тем более напоминать о гражданском долге никто не имел права. Два года назад погиб в армии ее старший сын. Не в перестрелке с врагами и не на боевом посту, а в результате несчастного случая.

На защиту дачи – заступай!

С несчастными случаями, в которых якобы никто не виноват, все не так просто. Ирине, например, сообщили, что ее сын, уйдя в «самоволку», зазевался и у автомойки попал под машину. Случай признали несчастным, произошедшим по вине самого потерпевшего да еще не при исполнении воинских обязанностей. Так бы и остался Виталий большим оригиналом, сбежавшим не для того, чтобы развлечься, а чтобы поторчать на автомойке, если бы не писал матери писем. А в них он подробно описывал, как им с другом повезло – не бегают с автоматом по полям и лесам, а моют машины в автосервисе. Зарплату, правда, получают не они, а командир части, но все равно в автосервисе лучше, чем в казарме.
Случаи, когда солдат используют как бесплатную и бесправную рабочую силу, рабов, жизнь которых не стоит ни гроша, отнюдь не единичны. Послали рыть траншею на даче, но не предупредили, что рядом проходит высоковольтный кабель, и парнишку убило током. Тоже квалифицировали как несчастный случай и тоже как произошедший не при исполнении воинских обязанностей. А что, солдат по собственной инициативе копался в генеральском огороде?
Больше всего родители боятся, конечно, Чечни. Однако вот какая штука. По данным фонда «Право матери», в Северо-Кавказском округе, где ведутся военные действия, в 2002–2003 годах убито менее половины всех погибших в армии. Следующие в этом скорбном списке вполне «мирные» округа: Московский, Дальневосточный и Ленинградский.
Конечно, армия – не детский сад. И «игрушки» там куда опаснее. И все же статистика ошеломляющая. В прошлом году, например, в результате преступлений и происшествий погибли 337 военнослужащих. В том числе из-за нарушений правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств – 10%, из-за нарушений требований безопасности – 23%.
Олег Сергеев был убит электрическим током в момент сдачи боевого дежурства в ракетной части. Капитан, грубо нарушив все инструкции, не проверил, есть ли в боевой зоне люди, и включил «штору электрического заграждения».
Восемнадцатилетний Володя Харитонов, убирая снег перед входом на заставу, потерял сознание и через два дня умер в реанимации окружного госпиталя: разрыв аневризмы сосуда головного мозга, тотальное субарахноидальное кровоизлияние и отек головного мозга. Как показало административное расследование, начальник заставы издевался над своими подчиненными, отказывая им в отдыхе и заставляя работать по 11–12 часов. Организм Харитонова просто не выдержал такой нагрузки.
Что ж, и это можно характеризовать как несчастный случай. С другой стороны, на «гражданке» Харитонов вряд ли кидал бы снег по двенадцать часов, особенно когда у него уже чертики в глазах. Если вы выйдете на улицу в грозу по собственной инициативе и вас убьет молнией, это будет, как говорится, ваша проблема. Но коли вас заставят туда выйти и выполнить какие-то обязанности, то ответственность за возможные последствия несет, во всяком случае должен нести, тот, кто в эту опасную ситуацию вас загнал. В этом-то и загвоздка – нести ответственность никто не хочет.
Проще всего списать все на «самоубийство». Треть всех смертей в армии – это именно самоубийства. Причем количество суицидов с каждым годом увеличивается. В нынешнем, например, покончили жизнь самоубийством 78 военнослужащих. Что же происходит в нашей армии, если восемнадцатилетние мальчишки предпочитают лишать себя жизни?

Лучше уж в петлю

В петлю лезут даже те, кто искренне собирался отдать долг родине и шел в армию пусть и не с радостью, но с энтузиазмом. Сергей Спирин сам выбрал войска спецназа. Родители трижды приезжали в часть, разговаривали с командирами, и те хвалили Сергея, называли его одним из лучших солдат.
Через полгода Сергей написал, что решил «тянуть стодневку дембелю», чтобы тот потом «отбил его в перцы», поскольку быть «перцем» престижнее, чем «слоном». И попросил присылать ему каждый месяц по тысяче рублей на выпивку и закуску для прощальных «полян» (ритуальных пьянок дембеля). Родители не сразу поняли, что сын описывает те самые «неуставные отношения», которых принято опасаться, и требуемые деньги в течение трех месяцев исправно отправляли.
По дикарскому ритуалу на последней «поляне» новоявленный «перец» должен был непременно выпить. Сергей, не бравший до того в рот спиртного, захмелел, и это заметили все, в том числе и замполит. На следующий день получивший четыре наряда вне очереди Спирин исправно чистил туалеты и умывальники, а через день покинул часть и отправился домой. Законопослушные отец и брат отвезли его обратно и через три месяца получили телеграмму, что Сергей повесился.
После того побега и двух последующих попыток суицида врачебная комиссия психиатрического отделения госпиталя, куда Сергей был помещен, признала его симулянтом, годным к прохождению службы. А «симулянт» вскоре покончил с собой. Неужели четыре наряда вне очереди могли привести к суициду? Может быть, за «стодневку» что-то случилось с его психикой? Где вообще были командиры, когда он тянул эту «стодневку» и устраивал «поляны» для дембеля?
По официальной версии, поводами для самоубийств в равной степени становятся неуставные отношения, проблемы в семье и неразделенная любовь. А по мнению правозащитников, основная причина все же не в неверности подруг, а в обстановке в армии. Потому что очень часто, когда начинают разбираться с конкретным случаем, выясняется, что помимо уже ставших для солдата далекими семейных проблем существовали гораздо более близкие и ощутимые.
Через два месяца после призыва Андрей (фамилию не называю, вы сами поймете почему) попал в госпиталь с диагнозом «пневмония», а вскоре его нашли повесившимся на поясе больничного халата. Андрей тоже попал в статистику погибших от любви, но лежавший вместе с ним в палате товарищ эту «стройную» теорию разрушил, описав родителям Андрея способ времяпрепровождения обитателей госпиталя. Несчастного мальчишку заставляли имитировать половой акт в присутствии тридцати «зрителей». Именно из-за этого «армейского порно» Андрей и полез в петлю.
Пытаясь уйти от ответственности, военные очень часто доказывают, что призывник либо был изначально нездоров, либо он симулянт, либо просто непонятно почему взял да и полез в петлю. Но если мальчик болен, зачем его призвали? А если здоров, то с какой стати он без малейшей причины пускает себе пулю в лоб? Может, если бы командование частей полноценно и ответственно выполняло свои обязанности по созданию благоприятных условий, охране жизни и здоровья и ограничению опасных факторов службы, то и самоубийств было бы меньше?
Алексей Савин уже через четыре месяца после призыва дослужился до звания сержанта и получил должность старшего химика. То ли его быстрое повышение вызвало гнев товарищей, то ли еще что, но только вскоре младший сержант Кириченко и сержант Русякин избрали Алексея в качестве жертвы и стали развлекаться, избивая его и требуя то денег, то сигарет, то выполнения различных услуг. После очередного «воспитательного» мордобоя Алексей, уйдя в наряд, выстрелил себе в голову из автомата.
Поначалу военные убеждали его родителей, что их сын совершил самоубийство. Потом, что погиб в результате неосторожного обращения с оружием. Если бы родители смирились с такими объяснениями, имя их сына так и осталось бы по сути дела опороченным: то ли раззява, то ли несколько не в себе. Воинская часть по-прежнему считалась бы благополучной, а трое «дембелей» и сейчас бы спокойно жили, вспоминая свои армейские «забавы» и хвастаясь ими перед друганами и девушками. Безнаказанность утвердила бы их в мысли, что им можно все.
Но дефицитная нынче справедливость все же восторжествовала. Кириченко получил 3,5 года лишения свободы, Русякин – 3 года (из них два года условно). Воинская часть тоже ответит по всей строгости: родителям погибшего Алексея Савина будет выплачено 50 тысяч рублей в качестве компенсации за моральный вред.

«Не при исполнении» можно все?

Иногда, чтобы не компенсировать родителям моральный вред, причиненный смертью ребенка, военные демонстрируют прямо-таки чудеса изворотливости. Восьмого марта прошлого года «салаги» Ренат Янсапов и Григорий Абаскалов должны были заступить в караул. На пост их вез «старик», рядовой Сергей Панин. Янсапов раздражал Панина давно, и в тот день он решил с ним наконец «разобраться».
Когда добрались до места и Ренат спрыгнул с кузова, Панин попросил у него автомат, прицелился и... выстрелил Ренату в голову. Отвертеться от ответственности Панин не мог, слишком много было свидетелей. А вот часть признавать свою вину отказывалась наотрез. На суде ее представитель договорился до того, что стал доказывать, будто Панин во время совершения преступления находился «не при исполнении...». То есть довез солдат до поста и «исполнение» мгновенно прекратил. А если не «при», значит, часть, допустившая гибель вверенного ей солдата, тут абсолютно ни при чем. Пусть убийца сам в течение ближайших пятидесяти лет выплачивает родителям Рената компенсацию вреда. По рублю в месяц…
...Александра Комиссарова объявили самовольно оставившим часть и в течение двух с половиной лет ежемесячно наезжали к матери и родственникам с угрозами и требованием признаться, где они прячут беглеца. Неизвестно, сколько бы еще все это продолжалось, если бы однажды изрядно подвыпивший сослуживец сына, Бородин, не проговорился, что Александра убил некий Полещук, а сам он с еще двумя солдатами лупил палками Александра уже мертвого.
Убивали Александра на территории хоздвора части. Была зима, и сначала солдаты прикопали тело просто в сугробе, а уже весной зарыли его поглубже в землю. После признания Бородина тело Александра Комиссарова нашли, но перед матерью, которую терзали больше двух лет, никто даже не извинился.

Казнить и шокировать

Убивали, закапывали, откапывали, снова закапывали. За солдатами что, никто не смотрит? Мне казалось (может быть, потому, что армию видела лишь в кино), что самое неприятное там то, что ты все время на виду. Без разрешения офицера нельзя голову поднять. Письма и то все пишут по команде.
Увы, будь в армии дисциплина, дедовщина и самоволки были бы ЧП, а они теперь совершенно рядовое явление. Что, впрочем, о них говорить, если отобрать автомат у часового – раз плюнуть. На ноябрьские праздники к лейтенанту Ткачу на погранзаставу приехала жена. Солдаты тоже решили отметить 7 ноября, и рядовой Дудник ночью залез в палатку лейтенанта, где хранились спирт и консервы. Жена Ткача подумала, что солдат собирался за ними подсматривать, и сказала об этом мужу. Тот вскочил, выхватил автомат у стоящего возле палатки часового и дал очередь по деревянному блиндажу, где спали два десятка рядовых. Одного тяжело ранил, а другого, Айтугана Кутуева, убил.
Махачкалинский гарнизонный военный суд к действиям Ткача отнесся более чем снисходительно – приговорил всего к 2,5 года лишения свободы. По мнению судей, лейтенант действовал в состоянии аффекта, и вообще он весь такой замечательный, а вот Кутуев, наоборот, исключительно из недостатков состоял и был в части «негативным лидером». Надо же! Пуля-дура нашла именно «негативного лидера»!
Мать Кутуева не могла смириться с таким приговором и подала кассационную жалобу. С помощью юристов фонда «Право матери» процесс был выигран. Ткач приговорен к 5 годам лишения свободы. Воинская часть, в которой по ночам солдаты свободно бегают по территории, а лейтенанты запросто отбирают автоматы у часовых, будет выплачивать матери погибшего солдата 100 тысяч рублей в качестве компенсации за моральный вред.
Дедовщина, или, если говорить сухим языком закона, неуставные отношения, – проблема давняя. Заговорили о ней еще в семидесятые. Правда, тогда еще только на кухнях. Вынести сор из армейской избы решился Юрий Поляков, познакомившийся с неуставным беспределом во время своей срочной службы. Шесть лет рукопись ходила по издательствам, никто не рисковал напечатать «клевету на вооруженные силы». Спасибо немецкому любителю острых ощущений господину Русту, пролетевшему незамеченным пол-Союза и севшему на своем самолетике аккурат на Красной площади. Больше, чем он, «оклеветать» доблестные вооруженные силы никто не мог. Повесть «Сто дней до приказа» наконец опубликовали в журнале «Юность».
В ответ военные пригрозили журналу всяческими неприятностями. Спасать честь мундира поручили молодой журналистке Веронике Марченко. Увиденное в обычной стандартной воинской части перевернуло всю ее жизнь. После публикации очерка с реальными героями и реальными ситуациями письма в редакцию стали приносить мешками. Многие родители погибших во вполне мирной армии сыновей, не доверяясь почте, приезжали прямо в редакцию.
Как журналистка могла им помочь? Написать еще одну статью? Но конкретной маме, так и не узнавшей правды о судьбе ребенка, это вряд ли бы что-то дало. А таких мам в досье Вероники Марченко с каждым днем становилось все больше. Вместе с безутешными родителями сначала в редакции, а потом уже и ночами у себя дома на кухне Марченко искала выход, писала запросы и жалобы, требуя расследования и принятия мер. И в конце концов помощь потерявшим сыновей родителям стала делом ее жизни. В 1990 году инициативная группа учредила благотворительный фонд «Право матери», председателем правления которого была избрана Вероника Марченко.
С тех пор прошло почти пятнадцать лет, но практически ничего, по мнению Марченко, в армейской жизни не изменилось. Вернее, изменилось, но отнюдь не в лучшую сторону: новое вооружение в части практически не поступает, оборудование, мебель, состояние казарм продолжает ухудшаться, солдат, как и прежде, очень часто используют не для защиты Родины, а для строительства дач и прокладывания дорог. О каком высоком моральном духе здесь можно говорить?

«Пробить лося»

Слово «дедовщина» Вероника не любит, предлагая называть все своими именами. Это унижение старшим младшего, сильным слабого. Причем не просто унижение ради унижения. Более слабого заставляют вымогать деньги у родителей, воровать. В лучшем случае – это правонарушения, в худшем – преступление.
– Если служба закончилась благополучно хотя бы внешне, – говорит Марченко, – считайте, что вам повезло. Хотя чему вас там научили – это еще вопрос. Молчать, когда бьют слабого, воровать консервы и одеяла, продавать оружие? Из армии в банду я брала бы без лишних разговоров.
Два друга, Туголуков и Герасимов, к тому времени уже старослужащие, избрали в качестве своей жертвы медлительного и слишком, по их мнению, замкнутого рядового младшего призыва Дениса Панова. 21 июня прошлого года сразу после отбоя Туголуков подошел к кровати Панова и, обругав его матом, «пробил лося». В переводе с дикарского на русский – ударил Панова кулаком по скрещенным над головой ладоням. А потом сразу же врезал лежащему в область груди.
В это время дежурный капитан велел всем построиться в коридоре, так как в соседнем «спальнике» шумели. Вот ведь как, там только шумели, и это услышали. А здесь убивали, и никто не попытался предотвратить. После второго отбоя казнь продолжилась. Когда Денис захрипел и начал оседать, к нему подбежали четверо военнослужащих, до того молча наблюдавших за палачами. Один стал хлопать Панова по щекам, другой – проверять пульс, третий – поджигать зажигалкой пятки, надеясь болью привести его в чувство, четвертый с той же целью колол несчастного иглой в грудь...
Поняв, что они не приведут Дениса в чувство, армейские друзья, договорившись никому ничего не рассказывать, разошлись по своим кроватям и спокойно проспали до утра в одной комнате с мертвым и его убийцами. Смерть, как засвидетельствовала экспертиза, наступила от очаговых кровоизлияний в ткани сердца. То есть два гоблина в солдатской форме отбили своей жертве сердце.

Опись скорби

Дальше все как всегда. Родители подали в суд. Воинская часть пыталась от иска откреститься – убийцы в момент совершения преступления находились «не при исполнении обязанностей воинской службы». Ну да, верно, вместо того чтобы выполнять установленный распорядок и спать, они убивали новобранца. То бишь обязанности свои настоящие не исполняли. Но родителям-то что до этого? И разве офицеры должны реагировать исключительно на шумные разговоры в спальнике, а мордобои после отбоя позволительны?
Родители Дениса потребовали компенсации морального вреда в размере миллиона рублей. Как сказала мать погибшего, она совершенно сознательно решила наказать воинскую часть деньгами, в которой, как выяснилось из бесед с другими родителями, насилие – обычное дело. И большими деньгами. Чтобы офицеры наконец не формально, а на совесть начали исполнять свои обязанности по сохранению доверенных им жизней.
В начале ноября был оглашен приговор. Туголуков проведет в заключении 9 лет, его подельник Герасимов – 7 лет. Оба в исправительной колонии строгого режима. А воинская часть выплатит семье погибшего 400 тысяч рублей.
Это на сегодня самая крупная сумма, которую фонду «Право матери» удалось отсудить у воинской части, допустившей гибель военнослужащего. В среднем же величины компенсации более чем скромны. Жизнь мальчишек в такой системе координат ничего не стоит.
По мнению Вероники Марченко, единственный выход – это профессиональная армия. Так же думают и многие политики. Но беда в том, что разговоры о профессиональной армии ведутся уже почти пятнадцать лет. Ясно, что и завтра одним приказом армия на контракт переведена не будет. Почему же никто не говорит о необходимости параллельно наводить порядок в той армии, которая есть?
И еще. Различные СМИ убеждают, что все парни без исключения идут на службу из-под палки. А ведь это не так. В нынешнем году вступил в силу Закон «Об альтернативной гражданской службе». Юноши, чьи убеждения или вероисповедание противоречат несению воинской службы, смогут отдать долг родине, не прикасаясь к оружию. Но в весенний призыв на альтернативную службу пошли только 216 человек.
В полной мере закон заработает осенью. Однако, по оценкам экспертов, желающих поменять ружье на больничные «утки» будет не так уж много.
Многим нравится настоящая мужская работа. Если мальчишки начнут служить «за деньги», по контракту, их разве можно будет убивать, доводить до самоубийства и использовать как рабов? Или контрактники менее дороги своим родителям?
Вряд ли наступит благословенное время, когда на земле не останется ни одного солдата. Армия, как показали мировые события последних лет, нужна не только во времена холодных войн. Вполне демократические государства без смущения пользуются вооруженными силами для решения своих геополитических и экономических проблем. И современной России тоже нужны мощные, боеспособные вооруженные силы. Не пора ли пересмотреть свое отношение к ним?

КУДА ОБРАТИТЬСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ

Если вы чувствуете, что у вашего сына, призванного в армию, есть какие-то серьезные проблемы, если что-то угрожает его жизни и здоровью, не медлите, обращайтесь в «Комитет солдатских матерей». Председатель комитета – Мельникова Валентина Дмитриевна. Тел.: (095) 928-25-06, 206-89-58.
Если беда уже ворвалась в ваш дом и ваш сын погиб, восстановить справедливость помогут в фонде «Право матери». Юридическую и психологическую помощь родителям погибших фонд оказывает бесплатно. Тел./факс: (095) 206-05-81. E-mail: mright@rosmail.ru

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"