ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК
Сегодня – странный день. Последний
звонок. Кто придумал его? Зачем?
Сегодня они последний день – дети, еще не
слетевшие с гнезда птенцы. Они и одеваются в этот
день по-школьному – никаких взрослых нарядов. И
банты завязывают, словно первоклассницы. И песни
поют, взявшись за руки, и сценки разыгрывают, и
плачут. О чем? Отчего?
Может быть, от счастья, что наконец-то отсидели
положенные одиннадцать школьных лет, от звонка
(первого) до звонка (последнего)? Вряд ли. В этот
день думают о чем-то совсем другом.
Наверное, наш “последний звонок” отличается от
похожих на него праздников в других странах, как
наша школьная жизнь отличается от их. У нас есть и
слова такие – “школьная жизнь”. На английском
таких слов нет, есть “schooling” – обучение в школе.
О жизни в школе там не говорят.
Мы привыкли разделять этот кусочек жизни со
своими учениками. Это то, что идет от сердца. За
эту работу не платят классному руководителю. Да
и, если честно, от нее никто не требует никаких
результатов. Что выросло, то выросло, какой уж тут
спрос. Эту работу оценивает каждый учитель сам.
Когда смотрит на своих учеников во время
последнего звонка. Когда они показывают, как
научились понимать, любить, дружить.
Откуда есть пошли однокашники?
И не был ли обычай разбивать последний
горшок школьной каши прообразом современного
последнего звонка?
“Однокашник”. В словаре Даля это
понятие определяется как “одноартельщик,
однотрапезник, товарищ по столу, вообще люди,
выросшие вместе”. Как говорится, одну кашу ели.
Образ совместной трапезы, совместного
многолетнего бытия вполне приложим к школьному
быту. Но, оказывается, есть и еще один смысл слова
“однокашник”, идущий из эпохи древнерусской
школы. Он связан с традицией совместного
торжественного поедания всеми учениками школы
молочной каши в последний учебный день.
Каша эта приготавливалась матерями выпускников,
дети должны были обязательно приносить ее в
школу вместе с денежным вознаграждением учителю
как свидетельство успешного прохождения
школьного курса. В жизни учащегося отрока эти
каши повторялись несколько раз, поскольку
полагалось таким образом ознаменовывать переход
от одной учебной книги к другой – от азбуки к
Часослову, затем – к Псалтири. Это был, так
сказать, базовый уровень. Смена книги означала
переход на следующий этап, напоминающий наш
переход в следующий класс.
Самая веселая, игровая часть обряда “каши”
исполнялась строго после чинной трапезы,
поскольку стол всегда воспринимался в старину
как священное пространство, где баловство, игра
недопустимы. “Стол – Божий престол” – учила
поговорка. Словом, серьезное, священное место. Но
дети есть дети, им всегда хочется баловаться,
особенно после учебных трудов. Доев кашу, дети
выходили с опустевшим глиняным горшком во двор и
кидали в него свои ложки, стараясь разбить на
множество мелких черепков. Кто ухитрялся это
сделать, должен был со всех ног удирать от
товарищей, которым разрешалось надрать ему уши.
Это было буйное веселье, карнавальный выход за
рамки, когда разрешено на время то, за что в
другое время могли и наказать. Это было прощание
с младшими, остающимися учиться, может быть,
последняя встреча с собой маленьким, которому
пока еще позволено баловаться.
Эта смешная игра сохранялась в русском школьном
быту вплоть до конца XIX века (правда, только в
сельских школах), традиция передавалась от
поколения к поколению, становясь достоянием
школьного фольклора. Наверное, слишком смело
было бы утверждать, что этот обряд явился
прообразом праздника последнего звонка,
отмечаемого ныне во всех российских школах. По
факту – наверное, нет, а по духу – безусловно.
Благодарность взрослым, радость от преодоления
трудного отрезка пути жизни и страх неизвестной
открывающейся свободы – основные мотивы
действий выпускников вне зависимости от времени
и пространства. А со страхом веселье, похоже,
справляется лучше всего.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|