ДРУГОЕ ОБРАЗОВАНИЕ 
 

Нужна ли школе наука?

Надежда Антипина, ученица 11 класса из якутского Олёкминска, стала лауреатом чтений с работой «Проблема определения уровня срабатываемости и совместимости». Однако наша беседа с Надеждой, состоявшаяся во время стендовой презентации ее исследования, затронула самый широкий круг проблем, касающихся сущности современного школьного образования.

– В чем состояло ваше личное продвижение, пока вы работали над этим проектом?
– Я испытала себя в роли психолога-психотренера в работе с девятым классом. Я больше всего боялась, пойдут ли подростки на контакт со мной, потому что класс был очень сложный, в том числе в социальном отношении, и я была рада, что наша программа по развитию сработанности и совместимости дала для этих детей очень неплохие результаты. У них и отношения между мальчиками и девочками улучшились, и вообще уровень дружелюбности повысился. А лично я научилась значительно лучше общаться с людьми.
– А в чем состоял тот эксперимент, который вы делали?
– Мы с моим научным руководителем разработали программу, которая как диагностирует, так и повышает уровень сработанности и совместимости. Тестирование проводилось до и после проведения программы, и наблюдалась заметная позитивная динамика. Все тренинговые занятия были сняты на камеру, и после каждого блока тренинговых занятий мы неформально общались, показывали сделанные видеозаписи, а дети их анализировали, в живом общении разбирая, в чем они были правы, а в чем не правы. Такое видеозеркало очень помогло в развитии ситуации. А нам было очень интересно отслеживать динамику и строить ее различные модели.
– Но ведь в школе считается, что главная задача ученика – это усвоение уже готового знания, которое придумано кем-то и содержится в книжках. А исследовательская работа – это процесс создания нового знания...
– Может быть, дело в том, что у нас школа немножко другая. У нас совсем нет культа учебного знания. Школа дает нам возможность самореализоваться, в школе мы раскрываемся, наши педагоги помогают нам найти себя и рассказать другим, что мы из себя представляем. И если бы я не училась в своей гимназии, я бы никогда не стала заниматься исследовательской деятельностью!
– Что ж, если вы учитесь в такой школе, это просто классно. Но ведь главным критерием успешного окончания школы у нас по-прежнему считаются экзамены, задача которых видится вовсе не в том, чтобы вы могли бы продемонстрировать свою способность быть собой, уровень своей самореализованности.
– Конечно, мне многие школьные знания не нужны, но я же выбираю то, что мне нужно!
– У вас высокая избирательная активность. И вы не просто школьное знание осваиваете, а постоянно вырабатываете свой индивидуальный угол зрения на это знание. А в результате полученное вами знание оказывается мыслящим знанием... Но ведь у огромного количества детей, которые учатся в школе, этого нет! И строгие школьные экзаменаторы ждут от детей не индивидуальных точек зрения, а примитивно-точного воспроизведения учебной информации! Я наблюдаю огромное количество выпускников школы с абсолютно нарушенными структурами естественного исследовательского любопытства.
– Да правы вы, конечно! Во многих школах вообще нет никакой практики исследовательской деятельности. И я знаю, там дети только тем и занимаются, что учебники учат! И даже в нашей школе научно-исследовательская группа «Поиск» существует только последние четыре года, а замечать нас стали и признавать, что мы делаем что-то важное, только в последние два года! И только в эти последние два года мы стали чувствовать, что школьные преподаватели заинтересованы в научно-исследовательской деятельности детей. А ведь в нашем детском центре уже огромное количество исследовательских работ. И мне кажется, что проблема, о которой вы говорите, – проблема инертной массы учащихся, которым ничего не интересно, решаема. Важно только с самого раннего детства заложить в ребенка потребность искать и поддерживать в нем эту потребность. И нужно, чтобы таких исследовательских центров становилось все больше и больше.
– Но вы же понимаете, что школьные уроки плохо способствуют активизации этой исследовательской позиции!
– К сожалению, это так. Ребенка нужно заинтересовать. А на уроках, конечно, этого не делают. И исследовательской деятельностью у нас действительно хотят заниматься совсем немногие.
– А ваша исследовательская заинтересованность как возникла?
– В процессе общения. Межличностного общения. К нам в школу пришла психолог, и мы просто обо всем с нею раговаривали, и из этого общения родилась идея сделать исследовательскую работу. Мы обсуждали, почему, когда у нас стали формировать профильные классы, в этих классах возникли серьезные проблемы в общении и взаимодействии, хотя с формальной точки зрения там собрались дети, которые настроены на учебу. Их загружали информацией, но по уровню межличностного общения, уровню сработанности у них все было далеко от идеала. И мы начали разрабатывать эту программу, которая может реально помочь.
– А почему такое же общение не получается на уроках – физики, математики, русского языка, литературы?..
– Да потому, что там шаблоны. И там нет времени просто поговорить. Нет разговоров о том, что есть наша жизнь. Но иногда все-таки попадаются педагоги, которым очень важно общаться с нами по-человечески. Настоящий учитель, который приходит к нам на урок, в первую очередь не учитель, а человек. Человек, который приходит общаться. И мы всегда вступаем в полемику, будь то физика, литература или любой другой предмет. У нас всегда идет спор, всегда идет разговор, и поэтому каждый раскрывается. У нас даже создаются специальные команды споров. И помню, меня поражало, как вроде бы самые закрытые личности в таких спорах раскрепощаются и высказывают порою поразительно глубокие и нестандартные идеи.
– А трудно быть умной?
– Когда ты выделяешься из массы, иногда это очень трудно. Но, на мой взгляд, сейчас все больше молодых людей, которые чуть ли не в первую очередь обращают внимание на ум и ценят умных девушек.

На мой взгляд, школа и то, что происходило на чтениях, – это два совсем разных мира. Школа – это что-то повседневное, то, к чему ты привык на протяжении многих лет, и даже общение здесь совсем иное, нежели на чтениях. Когда я приехала в Дом детского творчества, было такое чувство, будто передо мной открылись двери совсем в другой мир. И он такой волнующий, захватывающий и непредсказуемый. Когда мы общались с докторами наук, я не чувствовала себя просто школьницей: внутри меня был сильный, уверенный в себе человек. Отношение взрослых к нам было не как к детям, школьникам, а как к взрослым, творческим людям, чья деятельность заслуживает уважения. Такие моменты вызывают чувство гордости. А если говорить об общении между участниками, я даже и не чувствовала соперничества между нами. Все было настолько искренне!

Екатерина РОМАНОВА
Москва

Конкурс им. В.И.Вернадского произвел на меня очень сильное и до того неведомое воздействие. После его завершения я долго не мог понять, что со мной происходило. Огромный объем информации, полученный за время конкурса, постоянно заставлял думать, и этот процесс продолжается до сих пор. Но с течением времени все отчетливее приходит осознание другого, более важного – огромной силы свободной научной мысли. Лично для меня конкурс оказался не только учителем (несмотря на огромный приобретенный опыт научного диалога), не только другом (хотя такое количество друзей и единомышленников едва ли встретишь и обретешь в обыденной жизни за одну неделю) и не только источником информации (даже при таком ее невероятном количестве и качестве). Это событие в моей жизни стало прежде всего огромным импульсом для дальнейших действий, источником вдохновения, началом осмысленной активной творческой жизни. Оно дало основу для глубокого осознания истинности слов В.И.Вернадского: “Какое наслаждение вопрошать природу...”

Алексей МОЛЧАНОВ,
лауреат Конкурса им. Вернадского
Калининград

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"