УЧЕБНИКИ N73
Борис Кагарлицкий: “Самое опасное
– это догматический характер современного
образования”
 Тот,
кто сделает попытку просмотреть множество
существующих учебников по зарубежной истории XX
века, столкнется со странными на первый взгляд
явлениями. Во-первых, в принципе отсутствует
сколь-либо пристальное рассмотрение последствий
неолиберальных экономических реформ. Во-вторых,
все учебники в той или иной степени “заражены”
апологетикой ортодоксального варианта “теории
модернизации” – вплоть до утверждений о том, что
страны третьего мира догоняют страны развитые. И
наконец, обходится стороной такое явление, как
мировое антиглобалистское движение. С просьбой
прокомментировать причины подобного положения
вещей в школьных учебниках обратились к Борису
Юльевичу Кагарлицкому – известному политологу и
социологу, автору книг “Реставрация в России”
(1999), “Глобализация и левые” (2001), “Восстание
среднего класса” (2003), “Mirage of Modernization” (1995), “The
Twilight of Globalization: Property, State and Capitalism” (2000) и многих
других.
– Скажите, действительно ли
современные учебники грешат некоторой, скажем
так, однобокостью и возможно ли в нынешней
российской ситуации появление других пособий,
написанных с учетом перечисленных проблем?
– Говоря об учебнике, мы должны ставить вопрос о
том, насколько теория подтверждена фактами.
Факты просто вопиющим образом противоречат
целому ряду господствующих теорий. Эти теории
могут держаться только до тех пор, пока никаких
других теорий в обиходе не существует. Это очень
важный момент для поддержания общественного
спокойствия, порядка, интеллектуального
равновесия нашего общества и
морально-интеллектуального комфорта нашего
среднего класса, чтобы люди не думали о
каких-либо теориях, затрагивающих устройство
современного мира в несколько большей степени,
чем предлагается официальными версиями.
Скажем, примерно с 1978–1979 гг. до начала 2000-х годов
существовал пресловутый “Вашингтонский
консенсус”: согласие всех лидирующих мировых
правительств и господствующих экспертных групп
относительного того, как решать мировые
проблемы. Вашингтонский консенсус предполагал
свободу торговли, снятие ограничений на движение
капиталов, приватизацию, либерализацию цен,
резкое снижение социальных расходов и
отсутствие государственного регулирования. Все
это должно было привести к резкому
экономическому росту. Но к началу 2000-х годов этот
прогноз не подтвердился. В целом период с 1980 по 2003
год оказался, по данным мирового экономического
развития, гораздо менее результативным, чем,
скажем, период после Второй мировой войны вплоть
до конца 60-х, когда использовались методы
государственного регулирования и смешанной
экономики. Более того, обратите внимание: можно
взять период с 70-х по 80-е, который считается
периодом кризиса системы госрегулирования, но
даже тогда среднегодовые мировые показатели
были существенно лучше, чем в период с 1980-го по
2003-й. Единственный внятный результат этой
политики состоял в том, что, с одной стороны,
произошло существенное перераспределение
ресурсов между западными странами, входящими в
число наиболее развитых, и всем остальным миром,
а с другой – в рамках развитого мира произошло
радикальное перераспределение ресурсов от всех
в пользу США.
Что мы можем сделать в учебниках? Мы можем просто
описать некоторые конкретные результаты данного
процесса, которые нельзя отрицать, потому что
здесь я ссылаюсь на данные официальной
статистики, а не на какие-то альтернативные
исследования. После чего следует сказать, что эти
противоречия, эти проблемы объясняются целым
рядом теорий. И здесь можно сослаться на теорию
зависимости, на теорию периферийного
капитализма, не утверждая, конечно, что эти
теории являются истиной в последней инстанции.
Но они по крайней мере дают объяснение
происходящему.
Учебник не должен пропагандировать, но он должен
давать ученику полноту знаний о существующих
теориях.
– В учебниках истории – что отечественной,
что зарубежной – обязательно присутствует
тезис: демократия и рыночная экономика –
близнецы-братья, и когда нет демократии, то нет и
рыночной экономики, а когда нет рынка, то нет и
демократии. И это несмотря, например, на фашизм,
поддерживавший собственников.
– Любопытная вещь. Когда нам говорят о свободе
торговли и о свободе политической, обратите
внимание, что там просто используется одно и то
же слово – “свобода”. В русском языке можно
найти много таких примеров слов-омонимов…
– Например, слово “лук”…
– Совершенно верно. Поскольку из лука можно
стрелять, то, согласно такой логике, луковица
тоже для этого пригодна. На самом деле попытки
политическую свободу и свободу торговли
поставить в один ряд относятся к той же
категории, что и приравнять лук порей к луку со
стрелами. Здесь просто правильным подбором слов
(свобода – это же хорошо!) создается позитивное
или негативное восприятие тех или иных теорий,
политических методов независимо от содержания
этих теорий и методов. Вот и получается, что
рыночная свобода хороша только потому, что это –
свобода, а то, к чему она приводит на практике,
остается в тени. Но обратите внимание, в
традиционном английском есть разделение
понятий, которого нет в русском языке. Свобода
политическая называется “liberty”, а вот понятие
свободы торговли определяется как “freedom”. И был
знаменитый случай в конце XVIII века, когда уже
начиналась французская революция. Один
английский купец построил корабль, который
назывался “Liberty”, и его компаньоны отказались
вложить деньги в этот корабль, пока он не
переименует его во “Freedom”. Они сказали, что
“liberty” – это отвратительная якобинская идея,
которая будет отпугивать клиентов, а вот “freedom”
как свобода торговли – это хорошо, это будет
способствовать успеху на рынке. Это конкретный
эпизод, который очень четко отражает, на мой
взгляд, дихотомию политической общественной
свободы и свободы для капитала.
– И как, по-вашему, можно добиться появления
в учебниках менее идеологизированных и более
соответствующих фактам подходов?
– Абсолютно идеологически нейтральные – это
утопия, тем более когда речь идет об эпохе уже нам
близкой. Тут есть два пути. Либо все-таки
стремиться к некоторой сбалансированности,
которая позволяет построить учебник по
открытому принципу, то есть где приводятся более
или менее сбалансированные аргументы в пользу
разных точек зрения. Или второй вариант – когда
есть плюрализм учебников.
В советских учебниках был целый ряд плюсов,
которые позволяли человеку самостоятельно
преодолевать ограниченность той догматики,
которая лежала в их основе. Они давали
инструментарий, который был пригоден для
критического анализа. В итоге, естественно,
предполагалось, что вся критика будет обращена
на “проклятое прошлое” и “проклятый
капитализм”. Но, с другой-то стороны, коль скоро у
меня уже в руке оказался этот инструмент, никто
не может запретить мне хотя бы частным порядком
применить его к другому объекту. Что, собственно,
и происходило.
И проблема именно в том, что современные учебники
лишают ученика подобного рода инструментов для
теоретического и критического анализа.
Советский догматизм был вынужден работать с
некоторой системой теоретических идей,
конструкций, методов, которые сами по себе не
были догматическими. Тамаш Краус писал, что
лицемерие советской системы связано с тем, что в
качестве основы она взяла гуманистические и
демократические принципы и потому была
вынуждена постоянно изображать из себя то, чем
она в принципе не являлась.
Но сейчас эта новая догматика, наряду с общей
тенденцией к как можно большей специализации в
образовании, ведет к самой настоящей
интеллектуальной деградации. Население должно
получить навыки вместо знаний – технические
навыки, которые превратят людей в удобный и
дешевый инструмент, максимально зависящий от
работодателя. И с помощью этой догматической
системы к минимуму сводится способность к
критическому мышлению и – очень важное
обстоятельство – сводится к минимуму
способность людей к самоорганизации, то есть
делается невозможным гражданское общество. Люди,
которые не имеют системных знаний, а имеют только
навыки, не являются дееспособными гражданами, но
они являются зато очень дешевыми работниками. У
них не будет широкого сознания, которое позволит
им просто серьезно общаться друг с другом.
– Какой же выход?
– Хотя бы спасать то, что осталось от советской
школы, это же достаточно понятно.
Интервьюер выражает благодарность Татьяне
РУЖЕНЦЕВОЙ за оказанную помощь при подготовке
текста к публикации
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|