РЕЖИССУРА УРОКА 
МАСТЕРСКАЯ ОШИБОК 

Сам бы никогда в жизни не додумался

Реплики Вячеслава Букатова по поводу и не только

Разогреть дорогу

Вы очень узнаваемо описали ситуацию. Кому из учителей не знакома такая картина: ученики сидят, развалясь, нехотя выходят к доске, кого-то одного подталкивают в спину: мол, иди, напиши – тот огрызается: сам иди. А в другом классе то же самое задание проходит быстро, четко и результативно. Так почему же закисают некоторые из заданий и как тогда учителю быть?
Ну, во-первых, надо разогреть дорогу к доске. А как? Дайте детям возможность испоганить доску. Например, на доску кладутся три мелка и объявляется соревнование: каждому в классе нужно подбежать и написать, например, первую букву своего отчества или сколько в его квартире форточек – словом, что-то очень простенькое и явно “персональное”. Чтобы в результате и доска была исписана, и все до одного к ней пробежались.
А уж когда они дорожку-то проторили, то потом уже пойдут и что-то по более серьезному делу писать.

Некорректно

Некорректно спрашивать, какое слово непонятно. В рассказанной истории семиклассники на “непонятное” слово клюнули. И хорошо! Но ведь учитель потому эту ситуацию нам так эмоционально и расписал, что считает ее нечаянной радостью.
Как же учителю избежать некорректности? Есть такой социоигровой прием: напиши на доске, сколько букв в каверзном слове, – а мы его попробуем отгадать. При такой постановке вопроса все в классе стремятся не только свое число на доске написать, чтобы другие попробовали его слово в тексте отыскать, но и загадочные числа других расшифровать, вдоль и поперек ползая по тексту и отыскивая подходящие (и по размеру, и по каверзности) слова.

Сколько букв?

Одна из наших последовательниц вела урок по “Медному всаднику”. Дала задание написать на доске, сколько букв в непонятном слове (наш совет про каверзы она перевела на более привычный для себя язык; ну что ж, бывает – хорошо, что результат все равно получился удачным).
Когда одна девочка старательно вывела на доске девятку, то учительница была довольна (накануне она все, по ее мнению, непонятные детям слова в учебнике подчеркнула и число букв сверху надписала, так что она сразу поняла, что это “реки державное теченье”). Но когда следом мальчик нацарапал три, у учительницы, что называется, “крыша поехала”: ну где он мог в тексте Пушкина найти непонятное слово из трех букв?!
А дети почти тут же отгадали. Та девочка, которая девяткой учительницу порадовала, кивнула понимающе головой и побежала писать на доске отгадку-расшифровку. И пишет: дав. А учительница по-прежнему ничего не понимает: что это за дав? Тут весь класс тычет ей в текст, а там действительно написано: Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса.
Потом она и учителям, и знакомым все рассказывала, что – подумать только! – никогда бы в жизни не догадалась, что значение этого слова детям нужно пояснить.

Игла в квадрате

А у другого моего знакомого учителя такая хохмочка случилась. Тоже Пушкин, “Медный всадник”. Ученики, отгадывая каверзные слова, ползают по тексту, пересчитывая буквы в словах. И вдруг один спрашивает у учителя на весь класс: Сергей Владимирович, а почему у Пушкина игла в квадрате? Учитель ничего не понимает. Тогда ученик ему показывает на строчку “…светла Адмиралтейская игла”, и в конце стоит двойка – сноска.
Дело в том, что они по математике стали квадраты чисел изучать. А вот на то, что в текстах сноски бывают (а внизу страницы соответствующие пояснения), ученик внимания еще ни разу не обратил, даром что до пятого класса дожил. Для учителя это было подлинным открытием!

А скипетр и ныне там

Итак, повторю, что впрямую у учеников спрашивать, какое слово им непонятно, очень часто некорректно. А вот если эту корректность не нарушать, то учителю могут открыться очень даже тонкие моменты в понимании-непонимании учеников.
Вспоминается, как давным-давно мне пришлось работать в педагогическом университете с так называемой узбекской группой. Была такая группа на филологическом факультете, ее в столицу присылали из Ташкента. Это были первокурсники – узбеки, киргизы и таджики – будущие учителя русского языка. Одни знали язык очень прилично, другие – еле-еле.
Начали мы со скороговорок. И тут я обнаружил, что каверзность скороговорок изобретена сугубо для тех, кому русский язык родной! Для иностранцев же все эти “на дворе трава, на траве дрова” специфической трудности не представляют. Что трудное звукосочетание, что нет – им все равновелико.
Потом для погружения этих студентов в стихию русского языка я перешел к монологу царя Креонта из трагедии Софокла “Антигона” в переводе Д.С.Мережковского. Кстати, именно после этой работы с узбеками и возник социоигровой вопрос, о котором здесь идет речь: сколько букв в каверзном слове? Но тогда задание выглядело так: найти в монологе такое слово, чтобы никто из сокурсников его объяснить не смог. А слов таких, как вы понимаете, в монологе было предостаточно.
Называет кто-нибудь, например, скипетр. Выдвигаются толкования. Один говорит, что это то, что во дворцах стоит на подставке (скульптура). Другой: это то, что царица (?!) в руках держит во время приема послов. Каждая версия серьезно обсуждалась: похоже на правду или нет?
Худо-бедно почти со всеми словами справились. А вот с одним местом – никак. Самый слабый студент молчал-молчал, да и спросил, что такое ныне (“…так думаю и ныне, и пользу тем отчизне принесу”). И никто объяснить не может. Одна студентка-отличница попыталась было, размахивая руками, объяснить: это, мол, значит то, что “царь и так думает, и одновременно по-другому” (!), но никого в группе это объяснение не устроило.
Так вот я тогда тоже, как и те мои знакомые учителя, остро почувствовал, что сам бы никогда в жизни не додумался, что нужно объяснять значение именно этого слова.

Учительские посиделки в редакции “Первого сентября”, 2002 г.

(диктофонная запись)

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"