КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД
Леонид КАНЕВСКИЙ:
«Мне возвращаться не надо, я не убегал!»
О театре “Гешер” и о том, как начать
все сначала
В Москве закончились гастроли
израильского театра “Гешер”. Он был создан в 1990
году теми, кто приехал из России. Его глава –
драматург и режиссер Евгений Арье.
Сегодня мы беседуем с одним из самых
харизматических актеров “Гешера”, Леонидом
Каневским. Он воспитан гениальным театральным
режиссером Анатолием Эфросом, сыграл огромное
количество ролей и у него, и в других спектаклях.
Всенародную любовь он завоевал после роли майора
Томина в знаменитом сериале “Следствие ведут
знатоки”. Интервьюер, встречаясь с Леонидом
Семеновичем, с радостью констатировал, что
“товарищ майор”, как всегда, молод, подтянут. В
Израиле быть актером, да тем более русскоязычным,
далеко не просто.
– Конечно, не просто. Мне было интересно
войти в новое дело, создать новый театр, как бы
вернуться со своим человеческим и актерским
опытом во времена моего учителя Анатолия
Васильевича Эфроса, в 1963 год. Мы пропадали в
Театре Ленинского комсомола и дни и ночи, мы
создавали новое дело. И вот в 90-м году мне вдруг
захотелось оказаться в прежней ситуации, в
прежнем состоянии души. Мне было интересно, и я
плюхнулся в эту прорубь, не зная языка,
но поверив в режиссера.
– Можете ли вы сказать, что в совершенстве
овладели ивритом?
– Нет, этого я никогда не смогу сказать.
Потому что родной зык для меня – русский, я дышу
им. Но с ивритом сейчас проблем нет. Когда получаю
роли, понимаю, что написано. И понимаю, что
говорят партнеры.
– Леонид Семенович, у нас есть такой
телеведущий, который всегда повторяет: “Скажите
честно!” И я вас тоже спрошу: скажите честно, вы
действительно считаете, что театр “Гешер” – это
высокое искусство? Ведь вам есть с чем
сравнивать, вы воспитаны на гениальной
эфросовской режиссуре.
– Можно нахально ответить: если бы это было
не так, я бы не работал в этом театре. Я ведь уехал
не потому, что у меня не было работы и не потому,
что мне было плохо. Но в тот период, в девяностые
годы, если вы помните, в театрах были полупустые
залы, терялся смысл профессии: нельзя же работать
в театре, чтобы просто зарабатывать деньги и
кушать. А Женя Арье мог создать серьезное дело, я
это понимал и не ошибся. И за 12 лет ни разу не
пожалел, что приехал. Меня спрашивают во всех
интервью, нет ли у меня желания вернуться? Я
говорю: что значит вернуться? Во-первых, я не
уезжал, не убегал, чтобы возвращаться. У меня и
здесь дом, и там дом, я там живу и работаю. Дело не
в переездах. Не изменять родине в душе – вот это,
по-моему, важно.
– Вам нравится работать с Евгением Арье?
– Женю я называю духовным учеником Эфроса.
Анатолий Васильевич через каждые пять лет нашей
жизни говорил, что надо искать что-то новое. И мы
придумывали новые спектакли, это были великие
спектакли. Женя тоже каждый раз поднимается на
новый виток. 12 лет наш театр существует только
потому, что мы держим высокую планку. Женя ее
держит сам и не дает опускаться нам. Он уникум, он
ходит практически на каждый спектакль, работает
над старыми спектаклями, что-то освежает, что-то
“поднимает”. В Израиле, где спектакли идут
максимум 30–40 раз, мы играем 500 раз “Деревушку”,
400 раз “Город”, 300 раз “Идиота”. Такого просто не
бывает! Залы полны, значит, это высокий уровень!
– Кто ходит на ваши спектакли: израильтяне
или так называемая алия, то есть, как пел
Высоцкий, “бывший наш народ”?
– Наш театр замечателен тем, что мы хотим
сохранить русский язык. Уверен, что в Израиле
всегда будет как минимум 400 тысяч человек,
взявших иврит, говорящих на иврите, но приехавших
в страну после 40 лет. Читая, понимая, работая,
говоря на иврите, все равно в душе они будут
говорить по-русски. Их человеческое нутро все
равно воспитано на русской культуре: музыке,
кино, песнях. И поэтому должен существовать такой
театр.
– Что вы играли на гастролях в Москве?
– Мы привезли классику. Во-первых, “Деревушку”
израильского драматурга Иешуа Соболя. Там
потрясающе играет Саша Демидов – совершенно
уникальный артист. Второй спектакль – “Раб” по
роману Исаака Башевис-Зингера, инсценировка
Арье. Это спектакль мирового уровня. Там тоже
замечательно играют Женя Додина и Саша Демидов.
Так, что трудно описать, просто рвется душа.
Третий спектакль – четыре одесских рассказа
Бабеля. Там я играю Менделя Крика. Мы рады, что все
билеты были проданы заранее.
– А что удалось сыграть за те 12 лет, что вы
живете в Израиле?
– Было много классики: Костылев в “На дне”,
Епанчин в “Идиоте”, Оргон в “Тартюфе”. Я занят
во всех спектаклях театра, кроме одного-двух. Вот,
например, в ноябре у меня 27 спектаклей! Это и
хорошо, и трудно. Но в Ленкоме мы играли и по 32
спектакля с учетом утренников. Но тогда мы были
моложе на пару лет… (Смех.) А сейчас 27 спектаклей
– это трудновато. Но приятно!
– Когда вы уехали в Израиль, вам был 51 год. В
этом возрасте очень трудно что-то менять в жизни.
Вы по натуре человек с авантюристической жилкой?
– В общем, нет. Но если меня что-то заинтересует,
если я во что-то поверю, то не даю заднего хода и
не сожалею ни о чем. Потому что в 50 лет очень
сложно, совершив поступок, потом говорить, что
этого не надо было делать.
– Следующий вопрос ограничу одним словом:
Палестина. Это очень страшно?
– Душа всегда очень болит. Но не страшно.
Несмотря на происходящие события – катастрофы,
теракты, – кафе, рестораны и театры всегда полны.
Конечно, когда ты слышишь: то там что-то
произошло, то здесь, возникает не страх, а просто
болит душа. Становится так обидно и больно за
погибших людей и за то, что там мог быть кто-то из
близких или ты сам. Но ты не думаешь об этом, когда
выходишь на улицу.
– А про Россию вы что-нибудь знаете, смотрите
ли наше телевидение?
– Не просто смотрим, а практически все
телевизоры всех россиян включены на российские
каналы. Кроме всего прочего, там еще появился 9-й
канал израильского телевидения. Это русский
канал, где ваш покорный слуга ведет одну из
передач. Эта программа называется “Хочу все
съесть”. Похоже на программу Андрюши Макаревича,
но только с моим акцентом. Главное не в еде.
– А про наши театральные дела слухи доходят?
– Не просто доходят, мы даже знаем, кто
хорошо играет, кто плохо. Потому что авторитеты
не рушатся. Петр Фоменко всегда останется Петром
Фоменко, и меня никто не заставит пойти в другой
театр, если у меня свободный вечер и у Пети в
театре что-то идет. Хотя в других театрах тоже
идет что-то, но я в Москве пойду в первую очередь к
нему. А потом пойду к Марку Захарову, потом – в
“Табакерку” к Олегу Павловичу, к Косте Райкину.
– Удается ли вам сниматься в кино?
– Год назад здесь в Москве мы сняли два
блока сериала “Следствие ведут знатоки”. В
Израиле я снялся в пяти картинах. Но больше на
кино времени не хватает, очень много работы в
театре.
– Американцы на вопрос: “How are you?” – всегда
отвечают: “Fine!” А как говорят в Израиле?
– “Беседер гамур”.
– Я вижу: у вас всё – “беседер гамур”. И
слава Богу!
– Даже если бы и не было “беседер гамур”,
все равно бы не дождались, чтобы я сказал иначе.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|