ЖЕНСКИЙ ДЕТЕКТИВ
ВСТРЕЧА
Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ,
Светлана КИРИЛЛОВА
Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ:
«В своем издательстве я – чернорабочий»
Иоанна
Хмелевская (род. 1932 г.) – ныне самая читаемая в
России женщина-писательница. Более 50 ее романов
были последовательно переведены на русский язык
и разошлись в России тиражом около восьми
миллионов экземпляров. Они заложили основу для
создания в нашей страны нового детективного
жанра. Его стали называть ироническим
детективом.
Слава Хмелевской началась так. В 1964 году вся
Польша хохотала над романом неизвестного
молодого автора «Клин» (в русском переводе «Клин
клином»), на первых страницах которого
влюбленная, покинутая и рассерженная пани Иоанна
тоскует, дописывая научную статью про интерьеры
домов культуры, а на последних оставляет в
дураках польский КГБ.
С тех пор романная пани Иоанна и все
положительные герои Хмелевской – бедняки,
эксцентрики, недотепы, правдолюбцы – стали живым
отрицанием рассудочных основ общества развитого
социализма. Они по сей день остаются с читателем
не как высотное здание, торчащее над Варшавой
мемуаром сталинских времен, а как беспокойные, но
любимые соседи по лестничной клетке, которые – о
ужас! – способны абсолютно на все.
В СССР Хмелевскую переводили эпизодически. Ее
романы казались слишком дерзкими для монотонных
70-х и слишком беспечными для бурных 80-х. Только в
середине 90-х московское издательство
«Фантом-пресс» взялось полностью перевести на
русский все книги Хмелевской.
В 1995 году в Польше (чуть позже в России) вышла
«Автобиография» Хмелевской. Читатели и издатели
с удивлением узнали, что в романах писательницы
описаны реальные люди и подлинные биографии.
Недавно в издательстве «Фантом-пресс» вышли
новые романы самой популярной польской
писательницы – «Убийственное меню» и
«Невезуха».
С Иоанной Хмелевской беседует Светлана
Кириллова.
Недавно писательница оставила свою
старую квартирку в Мокотове и переехала в
двухэтажный коттедж, построенный в престижном
варшавском районе Виланов. Живет она в нем одна,
продукты ей привозят друзья. Много места в доме
занимают книги. Она с увлечением читает «Гарри
Поттера» и перечитывает польские детективы 60-х
годов. «Сделаны превосходно», – говорит
Хмелевская.
– В «Автобиографии» вы говорили, что никогда
не переедете из квартиры в доме без лифта. В этой
квартире происходило действие романов о пани
Иоанне 60–70-х годов. Переезд в новый дом похож на
разрыв с прошлым?
– Я не говорила, что не перееду из квартиры, я
говорила, что никуда не уеду из страны. Сейчас я
безгранично счастлива, потому что выехать из
квартиры я пыталась, как только поселилась там. С
детства не могу ходить по лестницам и лазать по
горам. 44 года я моталась по этим хреновым (прошу
покорно оставить это слово в переводе!)
ступенькам и в последнее время чувствовала себя
там как в тюрьме. Это был такой ужас, что я стала
по полгода проводить за границей. Или под
Варшавой. Где угодно, лишь бы там не было лестниц.
Брала с собой ноутбук для работы и уматывала. А
теперь у меня дом как дом, не такой уж дорогой.
Разве что кондиционеры дорого обошлись. Ну да я
хотела их иметь.
– Вы перечитываете польские детективы 60-х
годов, то есть того времени, когда Иоанна
Хмелевская пришла в польскую литературу. Оказали
ли на вас влияние советские детективы того
времени?
– В моей библиотеке были практически все
детективные произведения, которые выходили в
советское время. Но за последние годы почти
ничего с русского языка в Польше не переводится.
Последняя российская книга, которую я читала, был
Солженицын. Что до Польши, то у нас было много
замечательных писателей-детективщиков. Один из
них мне особенно нравился: он писал легко и с
юмором. Его фамилия была Божковский. Однажды
выяснилось, что этот автор – женщина! Впрочем, не
могла бы назвать его (или ее!) своим учителем: к
этому времени я уже сама писала...
– В 60-70-е годы эксцентричные герои ваших
романов были немыслимы без абсурдных реалий
социалистического быта. В 80-е годы, бурные для
Польши, пани Иоанна как будто исчезла: вы начали
писать детективные книжки для детей. Их героями
надолго стали Павлик и Яночка Хабровичи, их
родители и пес Василек. Та Хмелевская, которую
читатели знали и любили по романам 60–70-х годов,
воскресла в Польше только в конце 90-х. Почему?
– Похоже, вы приписываете мне больше
политической мудрости, чем у меня есть. Я по своей
природе человек абсолютно аполитичный. То, что
детские детективы о Павлике и Яночке Хабровичах
появились именно в 80-е, – это чистая случайность
и инициатива издателей.
60-е и 70-е годы были настолько смешными, несмотря
на всякие гадости, что просто невозможно было эти
смешные несуразности не заметить. Другое дело –
в социалистическом строе (который у нас был таким
же социалистическим, как я – архиепископ
Кентерберийский) лично меня страшно бесили
запреты. Я – взрослая, самостоятельная личность,
абсолютно экономически независимая, не тунеядка,
не судимая, уважающая закон, и с какой стати
первый встречный идиот, заседающий в
какой-нибудь конторе, мог мне что-то позволять
или запрещать? Если я хотела поехать в Вену, зачем
мне было спрашивать чьего-то позволения? Кому
какое дело, что мне там понадобилось? Может, сяду
на скамейке и стану глазеть на прохожих. А может,
отправлюсь на скачки посмотреть тамошних
рысаков, почему нет?.. Ну и вторая
социалистическая проблема – вечное доставание
всего, будь то килограмм ветчины или пара
кирпичей. Ситуация, когда надо было все
доставать, меня лично доканывала. Впрочем, что
тут скрывать, тогда все было гораздо смешнее, а
сейчас все стало много серьезнее, труднее,
мрачнее.
– В некоторых из своих последних детективов
– можно привести «ТТ, или Трудный Труп», имевший
в России большой коммерческий успех, – вы с
сарказмом пишете о польских нуворишах. Сейчас вы
живете в собственном доме, в свободное время
колесите по Европе и посещаете
привилегированные игорные дома. Вы считаете себя
богатой женщиной?
– Ну нет! По моему мнению, богатые люди – это
те, чье состояние перевалило за миллион долларов.
Я себя отношу к среднему классу. Среди наших
богатых немало порядочных людей, которые
заработали свое состояние честным тяжелым
трудом. Если говорить об авантюристах, то это
совсем другая категория. У нас, на мой взгляд, их
больше в правительстве. Что до моего дома... Мне
удалось достроить его через два года страшных
мучений. А переезд стоил таких сил, что в процессе
написания нового романа, который задержался по
этой причине, я – если мне будет дозволена такая
интимная подробность – дважды убила одного
персонажа.
– Российские читатели хорошо помнят
бедного, но азартного польского архитектора
Иоанну Хмелевскую, которая пытается заработать
на хлеб с маслом, играя на скачках и в казино. Утих
ли с годами ваш азарт?
– У меня был самый большой выигрыш на бегах – 274
тысячи злотых. А в казино мне удалось однажды за
один день выиграть два «фиата» (мне выплатили их
стоимость деньгами). И это в то время, когда за
интервью или пресс-конференцию польскому
писателю платили одну тысячу злотых. Так что
приходилось зубами и когтями вырывать из
издательств гонорары и деньги. До тех пор, пока
один умный человек не дал мне хороший совет:
создать свое издательство: оно монополизирует
меня, а я монополизирую его. С тех пор я стала
получать деньги, которые обычно получают
издатели. И на эти деньги я могу ездить по Европе
и играть...
– Как называется издательство?
– «Кобра».
– Вы намерены всерьез заняться издательским
бизнесом?
– В своем издательстве я – чернорабочий.
Занимаюсь тем, что стучу по клавишам. А что
касается бизнеса, то разбираюсь я в нем, как
корова в танцах.
– Недавно появились сведения о том, что в
молодости вы работали журналистом. О чем же вы
писали?
– Дело в том, что я не была никогда настоящей
журналисткой. Я работала архитектором и писала в
прессе о том, о чем знаю: о требованиях к
жилищному строительству, о колористике
интерьера...
– Значит, та унылая статья об интерьерах
социалистических домов культуры, которую пишет
героиня вашего веселого детектива «Клин клином»,
подлинная?
– Совершенно верно. Я писала одновременно «Клин»
и эту статью. Статью о домах культуры я постоянно
забывала, теряла, не могла закончить, и меня за
это страшно ругали.
– В России показался скандальным факт, что
один из молодых детективных романистов давал
преступникам фамилии своих начальников по
службе. Как вам удается называть в своих романах
подлинные имена ваших знакомых и сослуживцев и
даже делать их преступниками?
– Это прежде всего проблема чувства юмора.
Человек без чувства юмора не выдержит со мной
даже часа, что доказано на опыте. А кроме того, я
советуюсь со своими знакомыми, приятелями и так
далее. Советуюсь до такой степени, что спрашиваю
их, кем они хотят быть – жертвами или убийцами. И
обычно слышу в ответ: «Жертвой – ни за что. Хочу
быть убийцей!»
– На книжном рынке России у вас много
подражателей. Донимают ли вас подражатели в
Польше? Не получаете ли вы приглашения читать
лекции начинающим детективщикам – как писать
роман, как строить сюжет?
– В Польше нашлась по крайней мере одна идиотка,
которая попробовала написать книжку в моем духе.
Это был просто плагиат из всех моих книжек: она
выдирала что попало – диалоги, целые абзацы,
фразы. Я махнула на нее рукой, а ведь могла бы
подать в суд. Некоторое время спустя я получила
от нее письмо: мол, она не понимает, что
происходит, она ведь написала две книжки «под
Хмелевскую», но никто не хочет их издавать. И... не
могла бы я ей помочь с изданием? Я ей даже не
ответила, не стоило того. Нельзя писать «под
кого-то». Можно описывать схожие вещи, но
по-своему. Например, три последние книжки Хелены
Секулы получились замечательными, и написаны они
с отличным чувством юмора.
А учить молодых, как писать детективы, я не буду.
Ни за что на свете не стану никого учить даже
вязанию крючком. Даже если бы меня на коленях
умоляли, я все равно ни за какие сокровища не
согласилась бы ни читать лекции, ни писать их.
Когда-то я занималась репетиторством и прекрасно
знаю, что это за кошмар – учить чужих детей.
– Вы не раз говорили, что ваши книги с трудом
поддаются переводу на другие языки. А на
киноязык?
– Хотела бы я, чтобы кто-нибудь ответил мне на
этот вопрос. Джейн Остин, как известно, уже давно
нет на свете, посему с нею затруднительно
проконсультироваться по тексту. А между тем по ее
книжкам, которые я знаю чуть ли не наизусть,
потому что влюблена в ХIХ век, снимают фильмы,
которые верны литературному оригиналу. Польские
режиссеры грызутся за каждую мою книжку, но видят
в ней что-то свое. Пока что в Польше существует
только один человек – Марта Венгель с
Краковского телевидения, которая в моих текстах
видит то же самое, что и я. Наиболее близким к
оригиналу, как ни странно, стал российский фильм
«Что сказал покойник». В нем мне очень
понравилась Марта Клубович, которая отлично
играет и держит на себе весь фильм. Тот лохматый
блондин, хромой по фильму, абсолютно идеально
совпадает с персонажем, который я вывела. В
«Покойнике» я из мести описала одного типа, с
которым работала в Дании, он был норвежцем. У
актера, который его играл, персонаж получился
даже колоритнее прототипа. Впрочем, что много
говорить об актерской игре, в России актеры
всегда были замечательные. А вот Домогаров
оказался не на месте. Он был бы великолепен в роли
Дьявола – типа, которого героиня любит и который
так ее подставляет. Нам с Домогаровым надо было
бы пойти к режиссеру и устроить скандал. Пару лет
назад я так и сделала бы, а сейчас стара стала.
– А случалось ли вам переводить свои романы
с иностранных языков на польский?
– Еще как! Когда мы готовили польский дубляж
фильма «Что сказал покойник» и начали читать
текст, обнаружилось: мы не знаем, как все это
перевести обратно на польский! И уж совсем
фантастична сцена в фильме, когда бразильская
мафия во французском замке танцует и поет
русские песни!
– Ваши дети и внуки, описанные в романах,
пытались писать детективы?
– Насколько я знаю, нет. То есть очень давно, в
самом начале моей – назовем это элегантно –
писательской карьеры, мои сыновья пытались
что-то такое написать. Один писал одно
предложение, другой – другое. Они не скрывали,
что пишут, и когда мне попалось в руки их
произведение... Честное слово, таких жутких
бредней даже мне не выдумать! Разница в возрасте
между ними шесть лет, и можно себе представить,
как все это выглядело. То есть представить
невозможно! Но вообще сыновья письменно
изъясняются очень хорошо, особенно старший,
который живет в Польше (младший уже несколько лет
– в Канаде). Что до моих внучек, то младшая в
основном пользуется английским языком, и не знаю,
что она могла бы написать по-польски. А старшая
пишет – не романы, а письма и записки – весьма
хорошо, но к писательской профессии не рвется. В
свое время мои сыновья относились к профессии
мамули как к бзику. И только когда выросли, начали
понимать, что это настоящая работа. Младший
страшно гордится тем, что меня узнают на улице в
Париже или на бензоколонке в Германии. Ему
хочется, чтобы меня чаще узнавали, но я ему
сказала: «Сынок, ты что, хочешь, чтоб за мною толпы
ходили?» После чего он успокоился.
– В «Автобиографии» вы рассказывали, что в
молодости пытались написать роман о трагической
любви. Может быть, вам до сих пор хочется дописать
ту книгу? Агата Кристи, помнится, писала под
несколькими псевдонимами...
– В возрасте 12 лет я заявила, что преступление
куда привлекательнее любви, даже неземной. Но у
меня нет ни малейшего желания писать книгу о
трагической любви. Это получилось бы смешно. Нет
также желания писать под псевдонимами. Разве что
я стала бы писать что-то совершенно другое –
очерки, например. Ведь люди, покупающие
Хмелевскую, ожидают вполне определенных вещей...
– В издательстве «Фантом-пресс» вышел
перевод вашего нового романа «Убийственное
меню». Сюжет таков: героиня пытается убить
богатого мужа, чтобы избежать развода. Роман
невероятно смешной и, по-моему, очень добрый. Но
если вы взялись за такую тему, она востребована
обществом?
– Положим, я знаю такую даму, которая бы очень
хотела убить своего мужа. У меня же всегда был
прекрасный выход: я могла убивать своих врагов на
бумаге. Но иногда делала их убийцами, что, по
моему мнению, еще хуже. Говорить о новой книге
больше не буду, почитаете сами.
– В детективах вы много пишете об
автомобилях и автомобильных путешествиях. На чем
сейчас ездите?
– Раньше я всегда предпочитала «фольксваген». С
1960 года мне очень хотелось купить «вольво», но
тогда у меня не было денег. Сейчас, возможно, я
смогу накопить денег на «вольво». Последние три
машины у меня были «тойота–авенсис». Но
вспоминаю их без радости. Две из трех «тойот» у
меня украли.
– Это настоящий сюжет из Иоанны Хмелевской.
– Ну да. Роман «На всякий случай».
Накануне нашего варшавского визита Иоанна
Хмелевская долго закручивала волосы и подбирала
платье. Ей хотелось сфотографироваться в новом
доме и на фоне новой обстановки. Как только мы
пришли и расчехлили фотоаппараты, в новеньком
коттедже вырубился свет. Мы долго ждали света,
пили пиво и записывали интервью при свечах.
Свет включили только на следующее утро.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|