Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №90/2002

Вторая тетрадь. Школьное дело

КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО МУЗЕЮ 

Алла МИХАЙЛОВА

Свой остров среди бурь времени

Выставка Надежды Удальцовой в Московском центре искусств

“В АРМЯНСКОМ КОЛХОЗЕ”

“В АРМЯНСКОМ КОЛХОЗЕ”

Кого-то век пощадил, кого-то задел крылом. Кого-то стер с лица земли – в лагерную пыль, в братскую могилу. А кого-то закрутил-засосал в свою чудовищную воронку, наблюдая, как гнутся и ломаются люди под ударами судьбы. Надежда Удальцова прожила долгую жизнь (1885–1971) и не сломалась, хотя отечественная история проехалась по ней тремя революциями, двумя мировыми войнами, кошмаром 1938 года, гонениями 1948-го.
В экспозиции Московского центра искусств среди зрелых работ показаны детские рисунки Н.Удальцовой. Вообще-то такое крайне редко случается даже на больших выставках, а ведь самое начало необычайно интересно. Особенно в аспекте зрелого творчества и грядущей судьбы. Рисунки цветными карандашами (автору от 6 до 9 лет) запечатлели уютный и красивый домашний мир вполне благополучной дворянской семьи. Показали, что девочка обладает хорошей наблюдательностью и чувством цвета. Через несколько лет она уже знает свою дорогу. Занятия в художественных школах Москвы и Парижа, участие в авангардных российских выставках, хотя едва ли не к каждому художественному объединению у нее был свой критический счет. Она отличалась независимостью оценок, аналитическим складом ума. Ей не казалось справедливым, когда искусству отдавалась только эмоциональная сфера.
«Говорят, искусство построено на чувстве, неправда, искусство, более чем какая-либо наука, построено на напряжении сознания…» Это запись 1917 года из дневников художницы, которые она вела всю жизнь. И особое спасибо Е.Древиной, автору монографии о Н.А.Удальцовой, опубликовавшей многие фрагменты из них. У Удальцовой был глубокий и ясный аналитический ум, о чем свидетельствуют дневниковые записи, воспоминания современников и, конечно, ее работы. Не случайно она начала свой путь с кубизма, видя в нем остроаналитическое искусство. И не декоративная сторона кубизма привлекла Удальцову, но, как она писала потом, «строгость построения и строгие законы самой живописи: валёр, сдержанная цветовая гамма и твердый закон построения картины».
Внутри этих законов художница создала свой мир, и, кажется мне, он был более лиричен, чем создания других кубистов. Именно работами раннего периода она вписала свое имя в историю мирового искусства. Одним из подтверждений этой общеизвестной истины является участие ее живописи наряду с произведениями Н.Гончаровой, А.Экстер, Л.Поповой в составе выставки «Амазонки авангарда», с громким успехом проехавшей в 1990-е годы по многим странам мира.
Одержимость проблемами формы заставила ее прийти к супрематизму с его полным беспредметничеством. Супрематистские работы Удальцовой демонстрируются на выставке, и мы можем видеть, как Удальцова играет цветовыми плоскостями – прямоугольниками, кругами, полосами, треугольниками. Играет и исследует взаимодействие форм и цвета. Но смогла ли полностью реализоваться ее художественная натура в этих направлениях? По свидетельству Казимира Малевича (а уж ему ли не знать!), Удальцова отходила от супрематизма дважды: в 1917-м и окончательно – в 1920 году. Но может быть, именно то, что Удальцова бродила по крайним точкам авангарда и окунулась в аскезу супрематизма, и заставило ее выйти к тому, ради чего она стала работать в искусстве. Ради познания единства человека и природы. В конечном счете – ради счастья погружения в природу, ради надежды найти гармонию мира.
Этой возможностью Надежда Удальцова и ее муж художник Александр Древин радостно воспользовались в поездках на Урал, Алтай, в Армению на рубеже 1920–1930-х годов. Их возврат к натуре вовсе не был подчинением официальным установкам. Загонять художников в реализм стали позднее. Просто это была личная художническая потребность.
Листы алтайского цикла, экспонированные на Неглинной, невелики. Вероятно, это листы из дорожного альбома, так как большинство своих маршрутов Удальцова и Древин проделывали верхами, забираясь на низкорослых алтайских лошадях в такие глубинки, куда иначе не доберешься и не возьмешь с собой мольбертов, этюдников, холстов на подрамниках. Как пишет Е.Древина, Алтай для художников явился чем-то вроде земли обетованной, подобно острову Таити для Гогена. Как и Гоген, Удальцова вглядывалась в простые, извечные формы существования, где человек мог выжить только в единстве с природой. Но Алтай не Таити, и на дворе уже ХХ век. Другое время, другое место, да и творческие истоки другие. Горы, степи, жилища алтайцев. Они сами в длинных национальных одеяниях, делающих их фигуры подлинно монументальными. Простая работа: варят еду в котлах, косят, строят, треножат лошадей, возят лес. Листы написаны легко, в одно касание. Цвет словно бы пригашен. Но в живописных полотнах, созданных по мотивам алтайской поездки, он загорается с новой силой. Впрочем, известный искусствовед Н.Н.Пунин еще в конце 20-х годов увидел в уральских холстах Удальцовой «культуру скрытого цвета», до того свойственную только барбизонцам.
В этом же зале – листы из армянского цикла. Прием, казалось бы, похож. Бросается в глаза оконтуривание фигур. Но этот контур живописен – он неровен, словно бы пульсирует, свободно и четко строит сложные ракурсы фигур и одновременно подчеркивает плоскость листа. Здесь тоже человек в природе, тоже простой и вечный крестьянский труд, тоже горы и небо. Но и небо и горы другие. Настроение другое. Суровость, некая сумрачность алтайских листов сменяется каким-то сиянием, негой, растворенностью в воздухе очертаний предметов – повозок, буйволов, колодцев, деревьев. Казалось, мечта о гармонии природы и человека близка к воплощению.
А жизнь, реальная жизнь была далека от гармонии.
«Надо, чтобы везде было хорошо, из всего брать радость. В радости жить, любить и творить…» – записывает Н.Удальцова в дневнике 1916 года. Дала ли ей судьба эту возможность?
Начиная с ранних 30-х – нападки в прессе. Эстетика соцреализма никогда не признавала ее своей, всегда видела в ней чужака. В 1918-м расстрелян ее отец – жандармский генерал А.Т.Прудковский. В 1938-м арестован муж – художник А.Д.Древин. В первый год войны на фронте пропадает без вести единственный сын Андрей. Удальцова из прифронтовой Москвы никуда не уезжает – она ждет своих и пишет портреты фронтовиков. Сына дождалась, мужа – нет. В первые послевоенные годы начинается закручивание гаек в сфере культуры, живопись тоже не избежала партийного пресса. В печати, на собраниях в Союзе художников разоблачали «формализм», «низкопоклонство перед Западом», «аполитичность». Удальцова проходила по всем этим статьям. Предстояли годы не менее тяжкие, чем война. Прекратились заказы, работы не закупались, многие коллеги забыли о былой дружбе. «Наши рты закрыты, наши работы отвергнуты. Мы молчим, но мы работаем», – записывает она в своем дневнике в 1948 году. И она выстояла. Более того – стало возвращаться чувство природы. В дневнике появляются потрясающие словесные портреты пейзажей, на мольберте – новые натюрморты. Душа начала оживать. Хрущевская «оттепель» помимо всего прочего принесла медленное, но явное возвращение в культуру запретных имен, запретных направлений в искусстве. Открылся третий этаж Эрмитажа с картинами Матисса, Брака, Леже, Пикассо. Но главное – открылись двери тюремных камер, где сидели «политические». Мужа Н.А.Удальцова не дождалась, он был расстрелян еще в 1939 году и реабилитирован посмертно.
В давней пьесе М.Рощина «Эшелон» героиня говорит человеку, утверждающему, что не имеет отношения к мерзостям, происходящим вокруг: «Жил – значит, участвовал». Удальцова участвовала. После октября 1917 года она, как и многие авангардисты, пошла работать в органы Наркомпроса, стремясь продвигать новое искусство в широкие массы. Но приняла она революцию отнюдь не безоговорочно. Отнюдь. Вот запись из дневника 1917 года: «Болит душа. Погубят ленинцы революцию… Какие глухие и жуткие дни. И не правы ни одни, ни другие, и вина в пролитии крови на обеих сторонах. Сколько обмана, слез и горя… Страшно воистину…» И вскоре после этого: «Пока жизнь и личность человека не сделаются святыней, до тех пор немыслима настоящая человеческая жизнь…»
При жизни Н.А.Удальцовой этого не произошло.
При нашей – тоже.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru